Морская амазонка - Вадим Селин Страница 3

Да, с работой мне повезло. Она связана с морем. Этим летом я стала работать спасателем. Это правда. Главное в спасательском ремесле — физическая подготовка (в том числе умение плавать не хуже рыбы), а не возраст. Хоть мне и пятнадцать лет, но плавательного опыта и знаний у меня уже столько, сколько порой не бывает у некоторых взрослых спасателей. Когда я пришла устраиваться на работу, начальник не стал смотреть на мой возраст. Его больше интересовали рекомендации моего бывшего тренера. А когда он собственными глазами увидел, как я плаваю, то без промедления принял меня в ряды спасателей. И вот так получилось, что я — самый молодой спасатель на побережье в районе Лимонного.

Сейчас лето, и я провожу на своей спасательной станции № 5 все свободное время. Нахожусь тут с утра до вечера, до того самого момента, как отдыхающие уходят с пляжа. Правда, начальник первое время ругал меня, говорил, что я не должна работать дольше, чем длится моя смена. Но кто запретит мне приходить сюда? Никто. Вот я и приходила, помогала моим сменщикам. И в конце концов начальник махнул рукой, назвал меня «ненормальной русалкой» и в шутку сказал: «Чует мое сердце, скоро мое место займешь ты. А я, девочка, и не против. С таким спасателем, как ты, не случится никакой беды ни с одним отдыхающим. Только дельфину или русалке под силу вытащить на сушу человека». Я тогда ничего не ответила — мешала улыбка, которая растянулась от уха до уха. Артем мне потом сказал, что я сияла, как начищенный самовар.

Артем — это, как я уже говорила, мой напарник и приятель. Но напарник на полдня. В отличие от меня он работает не дольше, чем длится смена. Когда он уходит, я остаюсь, и на его место приходит Роман. Тоже неплохой парень, но отношения у нас с ним несколько официальные и натянутые. Работаем как команда мы прекрасно — слаженно и организованно, но никаких шуточек (тем более личного плана) не отпускаем. Зато вот с Артемом быстро сдружились, и теперь такое впечатление, будто мы знаем друг друга лет сто или даже двести.

В мои обязанности входит: следить в бинокль за участком пляжа, прикрепленного к спасательной станции № 5, обходить иногда этот участок и в случае необходимости оказывать помощь отдыхающим. Конечно, если кому-то станет плохо за пределами моего участка, ему я тоже помогу. О чем разговор!

Помощь бывает разной. Я спасаю не только тех, кто тонет. Иногда у людей случаются солнечные удары, сердечные приступы, кровь из носа идет, — таким мы должны оказывать первичную медицинскую помощь до прибытия врачей, ну и, конечно, к сожалению, случается, что люди тонут. Особенно часто это бывает во время шторма. Мы хоть и предупреждаем отдыхающих в мегафон, что во время больших волн ни в коем случае нельзя заходить в воду — опасны не столько сами волны, сколько камни, которые легко поднимают волны, но нас мало кто слушает. Лезут в море вопреки предупреждениям. Говорят, мы, мол, ехали до моря трое суток, а теперь нельзя искупаться? Конечно, купаться — дело хорошее, но к своей жизни надо относиться бережно. Жаль, что не все это понимают. На самом-то деле человеческая жизнь очень легко обрывается. Стихия моря очень мощна и непредсказуема.

— Эй, Полина, ты здесь? — услышала я голос Артема.

— А? Что?

— Я, говорю, домой уже иду. Моя смена закончилась. Чего ты такая задумчивая?

— Да так, — сказала я, возвращаясь из мира воспоминаний сюда, на спасательную вышку, где мы сидели и осматривали пляж в бинокль.

— Бывает, — улыбнулся Артем, набрасывая на плечи оранжевую рубашку-гавайку, которая необыкновенно шла ему. — Ну ладно, пока.

— Давай. Вечером, может, увидимся, если я гулять пойду. Я позвоню или сообщение сброшу.

Артем помахал мне рукой и спустился по лестнице вниз. Меньше чем через минуту на вышку поднялся Роман. Он уже был одет в рабочие желтые плавки-шорты. Кстати говоря, девушки-спасатели носят желтые купальники, а парни — желтые плавки-шорты. Кроме того, на правой руке нам полагается носить желтый напульсник. Это наша форма. Она специально желтого цвета, чтобы мы были более заметны отдыхающим.

— Привет, — буркнул Роман.

— Привет, — доброжелательно поздоровалась я.

Роман прошел в «будку» (так мы называем крохотное помещение, где должны охлаждаться после солнца, там же висят спасательные принадлежности). Потом мы говорили с ним только по работе — когда вытаскивали из воды одну бабушку, заплывшую слишком далеко и не рассчитавшую своих сил; когда приводили в чувство парня, получившего солнечный удар — перегрелся, бедняга, на солнце; и когда давали одной маленькой девочке таблетку от расстройства желудка (да, у нас просят и такую помощь). Больше с Романом сегодня не общались. Он даже как-то смылся с работы незаметно, не попрощавшись. Странный он, этот парень.

Хотя какое мне до него дело? Разговоры с ним только отвлекают, ведь следить за людьми под зонтами дело очень ответственное и требующее повышенной концентрации внимания.

Слоновье благословение

Работать я закончила, когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, и на него уже можно было смотреть без рези в глазах. Людей на пляже осталось мало — все разбрелись по кафе, паркам и просто по городу. На море был полный штиль, тонуть вроде бы никто больше не собирался, и я со спокойным сердцем сказала себе: на сегодня хватит. Пора и мне уходить.

Я переоделась: вместо желтого рабочего купальника надела оранжевый с пальмами, на бедра повязала синий полупрозрачный платок с вышитыми на нем рыбками, спустилась со смотровой вышки, сдала бинокль на вахту и отправилась в сторону набережной центрального пляжа, где работает моя подруга Фулата. Я собиралась вытянуть ее погулять. Обычно после работы Фулата устает и сразу идет домой, но сегодня ей не отвертеться — я хотела расспросить ее об их отношениях с Ваней.

Если я целый день спасаю людей то от воды, то от солнечных ударов, Фулата занята другим делом — заплетает отдыхающим африканские, французские дреды и другие виды косичек. Но в основном все заказывают африканские. Раньше афропрически я видела только по телевизору, но в прошлом году наш город преобразился благодаря африканским студентам, которые приехали в столицу нашего края учиться на медиков. Тамошний мединститут славится на всю Россию, и в него едут учиться люди из разных стран. Едут и африканцы. Но вот вопрос — что студентам делать летом, когда закончилась сессия и впереди три свободных месяца? Каждый раз в Африку на каникулы не налетаешься, и они, подумав, решили летом открыть бизнес, заработать на том, что для них вполне естественно и доступно, — на косичках.

Как всем известно, негроидная раса славится не только отличными спортсменами, актерами и певцами, но и суперкудрявыми волосами. Если их расчесать, то будет похоже, что на голове не волосы, а «кокон» из черной сладкой ваты. Вот африканцы и придумали еще много веков назад заплетать волосы в косички. Каждая африканская женщина должна уметь заплетать косы.

В последнее время африканские косички вошли в моду по всему миру, сотни косичек на голове стали повсеместным парикмахерским «хитом». Африканские студенты буквально нашли золотую жилу в курортных прибрежных городках. Именно здесь, решили они, на отдыхе людям хочется выделиться, может быть, найти новый стиль, а то и просто подурачиться. Теперь у нас на каждом углу стоят палатки, в которых девушки-африканки заплетают всем желающим косички. Конечно, за определенную плату. А что делают парни? Они тоже работают. Тумба-юмбами. Это наш, местный, сленг. Так мы называем парней, которые ходят по пляжу в костюмах дикарей и фотографируются с отдыхающими. Свой словесный репертуар — «тумба-юмба», «акуна матата», «чунга-чанга», «муси-пуси», «доброе утро», «чи-уа-уа» — они придумали сами, и сами же над ним смеются. Почему-то словосочетание «доброе утро» они считают особенно смешным и эффектным и употребляют его не только утром, но и вечером. Отдыхающим очень нравятся веселые «дикари», и желающих сделать экзотический снимок на память находится довольно много.