Бертран и Лола - Анжелик Барбера Страница 3

– Отвертка.

Бертран снова улыбнулся. Лола показала ему фарфоровую бомбошку, и он наклонился, чтобы рассмотреть.

– Кухонная дверь захлопнулась, я хотела поставить ручку на место, а штырь выпал с той стороны.

Бертран посмотрел девушке в глаза и спросил до невозможности серьезно:

– Тебе крестообразную или плоскую?

Лола была озадачена.

– Крестообразную… А может, плоскую…

– Сейчас посмотрю, что есть у Дафны. Заходи.

Бертран скрылся в кладовке, а Лола сделала несколько шагов по коридору и наткнулась взглядом на фотографию в рамке. Соседка выместила на ней злость – перечеркнула портрет крест-накрест толстым красным маркером и написала крупно: «МЕРЗАВЕЦ».

Он появился, она выпрямилась. Он сказал:

– Идем.

Свет они зажигать не стали и пошли вверх по лестнице красного дерева. У Бертрана были угольно-черные глаза и растрепанные (пожалуй, чуть длинноватые на ее вкус) волосы. Невысокий, босоногий. Богема… Зря Наташа подшучивала над Дафной и называла ее мифоманкой. Бертран ухмыльнулся, как будто прочел мысли Лолы.

– Думаю, представляться не нужно?

– Точно…

Утреннее солнце выглядывало на площадку из открытой двери квартиры на мансардном этаже. Бертран пропустил Лолу вперед, и она провела его между коробками на «место происшествия». Он развинтил ручку, подобрал рассыпавшиеся по кафельному полу детали и спросил:

– Где остальное?

Она метнулась в гостиную, смахнула на ладонь винты и протянула ему. Бертран весело ухмыльнулся:

– Крестообразная.

– Я запомню, – серьезно ответила Лола.

– Починить ручку – плевое дело. Смотри и учись.

Она отошла чуть в сторону, и Бертран незаметно покосился на нее, оценивая расстояние. Профессиональная привычка фотографа: не искажать вещи и всегда четко видеть границы. Он ждал и наблюдал. Скрытно. Лоле нужно полтора метра, решил он, она не робкая, но осторожная.

Девушка внимательно слушала и следила за движениями Бертрана. Заметила на безымянном пальце левой руки широкое серебряное кольцо и почему-то подумала: у него низкий голос. Ниже, чем ей представлялось. Глупое слово – «представлялось»: впервые взяв в руки фотографию без подписи, Лола окрестила Бертрана «соблазнительным соблазнителем», от которого без ума ее соседка. С тех пор как корреспондентка из отдела моды журнала Elle переехала на улицу Эктор, они с Лолой несколько раз болтали «по душам», и Бертран всегда выступал в роли короля. «Моего сердца, разумеется. Скоро семь лет. Я терплю его долгие отлучки и иду на жертвы, потому что возбуждаюсь от одной только мысли о новой встрече! Что бы там ни было! Знаю, это смешно, но у меня к нему тропизм».

Бертран повернулся к Лоле, желая объяснить какую-то техническую подробность, и она подошла ближе.

– Сюда вставляется шплинт.

– Ясно.

– Потом закрепляешь здесь.

Она кивнула, но на прежнее место не вернулась. Расстояние – один метр. Бертран вкрутил первый винт.

– Ручка была расшатана?

– Франк собирался починить, но…

– Забыл. Понятное дело – свадьба, переезд.

Лола улыбнулась. Бертран объяснил, что извещение о свадьбе Дафна показала ему «на свой, особый манер». Как именно? – подумала Лола, глядя на его волосы.

– Переезжаете до или после свадебного путешествия?

– Друзья вывезут вещи в наше отсутствие.

– Оригинальный подарок.

– Полезный.

Бертран кивнул и присел на корточки, перекинув отвертку в левую руку. «Я тоже переезжаю – некоторым образом. Но у меня нет такого количества коробок!» Он повернул ручку, проверил, как она держится, встал, толкнул дверь к стене, взял стул, положил инструменты на кухонный стол и сел.

– Ну вот. Дело сделано.

– Спасибо.

Фотограф улыбнулся, глядя в ореховые глаза Лолы, и она будто со стороны услышала собственный голос, предлагающий ему кофе.

– Вообще-то жарко до ужаса, но почему бы и нет.

– Могу предложить воду со льдом.

– Не беспокойся, я очень даже хочу кофе вот из этой штуки. – Бертран указал пальцем на итальянскую гейзерную кофеварку.

– Любите крепкий?

– Пожалуй.

Лола взялась за дело. Ее движения были точны и стремительны – привычны. Но она давно не загорала. Только зоркий глаз фотографа мог заметить бледный след, оставленный лямками купальника.

– Простите, что разбудила так рано…

– Ерунда, я давно проснулся.

Она посмотрела ему в лицо. «Я мало сплю». Насколько светлеют ее глаза на солнцепеке? Он подошел, чтобы соединить две части «твоей чудной macchinetta del caffè». Лола включила кофеварку.

– У тебя есть что-нибудь пожевать?

– Сухое печенье.

– А посущественней?

– Вчерашние спагетти.

Бертран сам достал кастрюлю из холодильника. Лола поставила ее на плиту разогреваться и начала аккуратно помешивать. Тихо забулькал кофе. Он сказал:

– Вкусно пахнет… – и направил на нее вентилятор. На лицо. Лола поправила пучок.

– Будешь есть?

– Нет.

Бертран открыл шкафчик, на который она указала, достал тарелку, потом протянул руку над ее плечом, почувствовав тепло тела, и взял с полки две кружки. На шее, чуть ниже линии роста волос, у Лолы была круглая светлая родинка. Мысль сфотографировать не пришла Бертрану в голову, но ему захотелось коснуться пальцем нежной женской кожи. Она протянула ему нож с вилкой, и он начал есть стоя. Лола переставила кофеварку и отступила на «безопасное» расстояние. Полтора метра.

– Свадьба, дом, ребенок. Помолвка?

– Без.

– Кольцо?

Вопрос остался без ответа. Лола улыбнулась и наполнила кружки.

– Сахар?

– Никогда! – с полным ртом ответил Бертран и похвалил: – Ужасно вкусно.

– Не преувеличивай.

– Даже не думал.

Их взгляды встретились. Он знает тысячу разных Лол. Интересно, ее глаза позеленеют в полдень? Она подвинула к нему кружку.

– Давно вы вместе?

– Четыре года.

Бертран ловко навертел макаронину на вилку.

– Браво. Вы успешно преодолели два критических, полных противоречий года. Берегитесь семилетнего и пятнадцатилетнего рубежей, потом наступает штиль.