Мой любимый враг - Лина Озерова Страница 3

Лариса улыбнулась и покачала головой:

— Да ничего. Просто захотела тебя увидеть. Тебе это неприятно?

— Очень приятно, но… — он кинул выразительный взгляд на часы. — Извини, Лора, но мне уже почти пора.

Она вздохнула и поднялась:

— Ну что ж, пора так пора. Пойдем. Проводишь меня до метро?

— Как всегда.

Проводив Ларису взглядом, — белый костюм ярким пятном мелькал в толпе, — Олег, насвистывая, быстро направился в сторону Миусской. Лариса его чем-то неуловимо раздражала. Вот вроде бы все при ней: и блондинка, и ноги что надо, и все остальное, и ведь не дура, а все равно — не то. Пресная она какая-то, огня нет, жизни нет. Вот сегодня вырядилась в белое, совсем стала какой-то… ненастоящей, что ли. Она ведь явно ждала, что он ее в постель потащит. Как же! Даже тени желания не возникло. В принципе, надо бы с ней расстаться по-хорошему, и чем скорее, тем лучше.

Олег взглянул на часы и прибавил шагу. Если Светкин муж задержится в гостях, они со Светкой не только постирают белье, но и успеют многое другое…

В метро Лариса привалилась спиной к двери, на которой было написано «Не прислоняться», и закрыла глаза, пытаясь удержать подступавшие слезы. Называется утешилась! Только еще хуже стало. Ох, не надо, не надо, не надо было идти к Олегу!

Не станет же она ему рассказывать, что утром к ним в офис неожиданно заявился Андрей Ростиславович Максимов, Андрюша, герой ее скандального студенческого романа и причина развода с мужем. Сколько же времени прошло с тех пор, как они расстались? Больше семи лет? Лариса горько усмехнулась: хоть перед собой-то не притворяйся, прекрасно знаешь, сколько. Семь лет и почти пять месяцев…

Но Олегу ничего этого не расскажешь. Не стоит «актуальному» любовнику рассказывать о чувствах к его предшественнику, пусть даже и много воды с тех пор утекло. Тем более что эти чувства, кажется, все еще живы… Или нет? Ну зачем, зачем она примчалась сегодня к Олегу? Зачем…

«Станция Белорусская», — радостно объявил приятный мужской голос. Лариса, очнувшись, быстро выскочила из вагона: ну вот, пожалуйста, села не в ту сторону. Теперь придется ехать через кольцо, в жуткой толпе.

Добравшись, наконец, с двумя мучительными пересадками до своей «Улицы Подбельского», Лариса вышла из метро и в нерешительности остановилась. Небо было таким ярким и синим, а солнце светило так ласково, что домой идти не хотелось. Но больше ей некуда было идти. Гулять здесь особенно негде: некрасивые улицы, застроенные пятиэтажками, глаз не радовали, а в парке еще сыро и грязно…

Лариса вздохнула и купила у какой-то старушки огромный букет сирени. Имеет она право хоть чем-то себя порадовать, хоть такой малостью! Ни Олег, ни те, кто были до него, цветов ей почему-то не дарили. Да если уж быть до конца честной, последние годы мужчины вообще ее не особенно баловали. Лариса с этим почти смирилась, но сегодняшний весенний день словно пробудил в ней воспоминание о той капризной и гордой красавице, какой она была когда-то и которая давно умерла, умерла… Уткнув лицо в ворох сирени, она горько усмехнулась. Если бы кто-нибудь десять лет назад сказал ей, какой она станет, она бы ни за что не поверила. У той Ларисы не было недостатка ни в цветах, ни в поклонниках.

В той, другой жизни — цветы дарил Костик, тогда он еще не был мужем, а только хотел на ней жениться. Почти каждый день Костик приходил с красными гвоздиками. Лариса же как раз красные гвоздики терпеть не могла, но сказать ему это долго не решалась. Потом все-таки сказала, и красные гвоздики сменили красные розы. И белые розы. Розы дарили ей и другие мальчики. А на день рождения, в ноябре, ее просто засыпали хризантемами, желтыми, белыми, лиловыми… В доме не хватало ваз, и цветы ставили в банки, в керамические кувшины, даже в стаканы. Веселые у нее были дни рождения!

Лариса с Костиком училась в одном классе. Тогда модно было после восьмого отдавать детей в специализированные классы — Лариса по настоянию мамы поступила в педагогический, в знаменитую экспериментальную школу на Преображенке. За это она маме до сих пор благодарна. Те два года до конца школы были самыми лучшими в жизни. По крайней мере самыми беззаботными — это точно. Какая у них была замечательная компания! Лучшие подруги Оля и Ленка, и Машка Малышева, маленькая и шустрая, никогда не унывавшая, и Борька Пчельников, так замечательно игравший на гитаре, и Сашка, которого все почему-то звали Хэнком, и Артем Веселкин, убежденный альпинист и спелеолог… А еще она сама, Лариса, и Костик. Костик влюбился в нее сразу, как только увидел первого сентября. А она не то чтобы влюбилась, но ничего не имела против. Конечно, Костика красавцем не назовешь, прекрасный принц из него не получился бы, парень как парень, невысокий, светловолосый, веснушчатый. Он заикался — чуть-чуть, самую малость, просто как будто спотыкался на некоторых словах. Как ни странно, именно этот недостаток придавал Костику своеобразный шарм. Что-то в нем было, в Костике. А может быть, виновата его улыбка, застенчивая и удивительно обаятельная… Словом, девушкам Костик очень нравился, и Ларисе это льстило.

К десятому классу компания уже не воспринимала Костика отдельно от Ларисы, а Ларису — от Костика. Их будущее было предрешено, и они, естественно, поженились, как только Ларисе исполнилось восемнадцать. Свадьбу играли прямо перед Новым годом, очень весело и шумно. А на Новый год поехали всей толпой к Малышевым на дачу, Машкин дед был известным конструктором, и у них была дача на Соколиной горе.

К двум часам ночи на даче дым стоял коромыслом. Борька влез с гитарой на стол и пытался изобразить то ли Элтона Джона, то ли Джона Леннона, Оля подражала Мадонне, а Костик затеял с Артемом длинный научный спор о только что обнаруженных останках царской семьи. Ларисе надоел этот сумасшедший дом, она накинула на плечи куртку и потихоньку выбралась на крыльцо.

Ночь была тихой и совсем не холодной. Постояв немного у двери, Лариса спустилась по ступенькам и пошла по тропинке, огибающей дом. Завернув за угол, она вдруг увидела на скамеечке под окном маленькую скрюченную фигурку. Машка сидела, подтянув колени к животу и уткнув лицо в ладони. Лариса подошла вплотную. Снег скрадывал шаги, и Машка ее не заметила. Тогда Лариса осторожно коснулась ее плеча:

— Маш, ты что? Что с тобой?

Машка резко вскинула голову, и Лариса от неожиданности отступила на шаг: Машкино лицо искривилось от ненависти. На скамейке сидела злобная маленькая фурия — еще немного, она кинется на Ларису и перегрызет ей горло. Но через секунду все прошло, и Машка стала обычной Машкой, веселой и всем довольной.

— Ничего, — сказала эта обычная Машка. — Просто там слишком накурено, вот и захотелось воздухом подышать. Пойдем в дом, а то простудимся.

Сколько Лариса потом ни убеждала себя, что ей все привиделось, этот случай накрепко засел в памяти. После Нового года жизнь покатилась по наезженным рельсам, Лариса училась на своем филфаке, Костик — на историческом, они по-прежнему собирались всей компанией чуть ли не каждый день… Вот только Машка стала появляться все реже и реже. Она отговаривалась ужасной занятостью: помимо факультета журналистики Машка еще работала в Останкино, делала репортажи в известной передаче. Репортажики были крохотные, но компания все равно Машкой гордилась. Одна Лариса подозревала, что не только в занятости дело, но развивать эту мысль ей совсем не хотелось.