Строптивый романтик - Кейтлин Крюс Страница 3

– Ваша светлость, – пробормотал он.

– Прошу прощения?

– Вы должны называть меня ваша светлость, особенно когда о чем-то мне сообщаете. В противном случае будет считаться, что вы проявляете ко мне подчеркнутое неуважение.

Если Элеонора Эндрюс и устыдилась того, что не обратилась к высокопоставленной особе и своему новому боссу как полагается, то и бровью не повела. Казалось, она лишь глубже зарылась в свой широкий стеганый пуховик, откуда продолжала хмуро смотреть на Хьюго.

– Тысяча извинений, ваша светлость, – резко сказала она, словно нисколько его не испугалась. – Я ожидала поездки с железнодорожного вокзала, а не прогулки по прохладной сельской местности.

– Физические упражнения тренируют ум и тело, как мне говорили, – бодро ответил Хьюго. – Я сам благословлен высоким метаболизмом и острым интеллектом, поэтому мне никогда не приходилось унывать. Но не всем так везет.

Ее глаза замечательного медового оттенка яростно сверкнули. Он не понимал, почему это так его шокировало. Должно же быть в этой женщине что-нибудь мягкое и доброе?

– Вы полагаете, что мне не так повезло, как вам? – спросила она с едва сдерживаемой яростью, которую Хьюго ожидал услышать разве что от женщины, которую бы назвал жирной.

– Если только вы считаете, что легендарная жизнь избалованного герцога – результат удачи и обстоятельств. А не судьба.

– По-вашему, это так? – спросила она.

Хьюго чуть не улыбнулся. Он не мог сказать почему. Его интриговали ее сверкающие глаза и сердито поджатые губы.

– В любом случае, я ценю, что вы заботитесь о моем благополучии, – произнесла она удивительно спокойно и добавила: – Ваша светлость.

Хьюго ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз, надеясь, что он не выглядит сильно рассерженным.

– Честно говоря, я не знал, что прошлая гувернантка ушла, хотя меня это не удивляет. Она была слишком… чувствительной, я полагаю. Она постоянно рыдала в восточном крыле дома, как мне сказали. Понимаете, у меня аллергия на женские слезы. Но я развил хорошую интуицию. Когда рядом со мной плачет женщина, я мгновенно телепортируюсь на другую сторону планеты.

Элеонора внимательно взглянула на него.

– Я не плакса, – сказала она.

Хьюго ждал.

– Ваша светлость, – прибавил он, потому что она явно не собиралась этого говорить. – Я бы не стал настаивать на такой формальности, но, похоже, вас это раздражает, не так ли? Вы ведете себя как республиканец. Кстати, Элеонора, вы не можете рассчитывать на успех в воспитании молодого поколения, если сами не готовы просто любезно ко мне обращаться. Как будто вы никогда не встречались с герцогом.

Она моргнула:

– Я с ним и не встречалась.

– Я не очень хороший представитель своей династии. Как я уже говорил, я слишком скандален. Возможно, вы слышали обо мне. – Хьюго рассмеялся, увидев, что она приложила немало усилий, чтобы не скривиться. – Я вижу, вы обо мне слышали. Несомненно, вы горячая поклонница таблоидов и их ежедневных отрыжек о моих многочисленных грехах. Остается только надеяться, что я хотя бы наполовину оправдываю их ожидания.

– Мисс Эндрюс, – произнесла она.

Хьюго удивленно моргнул.

– Что?

– Я предпочитаю, чтобы вы называли меня мисс Эндрюс. – Она едва заметно кивнула. – Ваша светлость.

Внезапно Хьюго понял, что вот-вот потеряет самообладание.

– Позвольте мне кое-что прояснить с самого начала, мисс Эндрюс, – сказал он, пока конь под ним продолжал артачиться. – Я не просто отвратителен, как обо мне говорят. Я намного хуже. Я разрушаю жизни одним щелчком своих пальцев. На моем счету столько жертв, что удивительно, как эта страна все еще существует. Если вас что-то не устраивает, миссис Редцинг с радостью найдет вам замену. Вам надо просто сказать об этом.

Если его слова и повлияли на взбесившую его женщину, то она спрятала свою реакцию за воротом пуховика.

– Я уже говорила, что намерена у вас работать.

Непонятно почему, но ему явно не понравилась ее преувеличенная терпеливость.

– Однако, если вы хотите меня заменить, то это, конечно, полностью зависит от вас.

– Конечно. – Он выгнул бровь. – Я ненавижу воров.

Она оглядела его так, словно он был ее подопечным.

– Поступайте, как вам угодно, ваша светлость. Но логика подсказывает, что вам надо посмотреть, как я общаюсь с ребенком, прежде чем прогнать меня.

Ребенок. Его подопечная.

Хьюго было крайне неприятно думать о чьем-либо благополучии, потому что он не заботился даже о себе. Сказать, что живущая в его доме девочка беспокоит его, значило не сказать ничего.

– Отличная идея, – пробормотал он. – Она будет ждать вас в большом зале. До дома осталось пять минут быстрой ходьбы.

– Вы шутите?

– Справедливо, – сказал он. – Десять минут ходьбы, поскольку ваши ноги короче моих.

– Ваше гостеприимство действительно вдохновляет, ваша светлость, – спокойно ответила она, выражение ее лица было равнодушным.

Ему это не понравилось.

Точно так же, как ему не нравился тот факт, что еще никому не удавалось так задеть его за живое.

– Это моя единственная цель, – ответил он.

С этими словами Хьюго развернул жеребца и ускакал, предоставляя проблемной мисс Элеонор Эндрюс шанс самой найти дорогу к его дому.

И к его подопечной.

Через пятнадцать минут Элеонора наконец подошла к парадному входу в особняк.

Ведущая к нему лестница была вымощена гладкими камнями, между которыми виднелись отцветшие растения. Приближалась зима.

Это казалось плохим предзнаменованием. Хотя Элеонора не позволяла себе верить в подобную глупость.

Чем ближе она подходила к дому, тем чаще задавалась вопросом, почему она согласилась работать гувернанткой. Неужели ей в самом деле необходимо изолировать себя в этом жутком старом поместье? Неужели деньги действительно стоят того, чтобы приехать в Йоркшир к мужчине, с которым она никогда не предполагала встретиться?

И почему, в конце концов, Виви не желает изменить собственную жизнь?

Но такие мысли заставили Элеонору чувствовать себя предательницей. Ей стало тошно. Виви едва не погибла в той ужасной аварии. А потом она долго боролась за выживание. Элеонора – единственная, кто не пострадал.

Иногда она чувствовала себя виноватой за это, словно яркий шрам красовался на ее собственном теле.

– Перестань жалеть себя, – бодро произнесла она. – Ты уже получила работу.

Она позвонила в красивый колокольчик, висящий у двери. Его звон был долгим, низким и глубоким. Элеоноре казалось, что она попала в Средневековье. Она почти ожидала, что дверь ей откроют рыцари в сияющих доспехах.