Непримиримые влюбленные - Мишель Рид Страница 30

– Он вернется?

– Я… Ну… – Мэдлин нахмурилась, считая вопрос неуместным. – До свадьбы Нины не вернется, – все-таки ответила она и добавила: – Не понимаю, какое отношение поездки Перри имеют…

– Они ко всему имеют отношение, – прервал ее Доминик. – У меня есть кое-что для тебя, я ведь обещал. Встретишься со мной, Мэдлин?

Что-то, что он обещал ей? Ради всего святого, что это может быть?

– Где? – спросила она и закрыла глаза в надежде, что не услышит голоса Перри: «Стоило ему поманить тебя пальцем». Он был прав.

– Ты собиралась куда-то по делу?

– Только погулять, – сказала она. – Хотела посмотреть на дом Кортни. Отец сказал, что его реставрируют. Хотелось в последний раз взглянуть на него, потом его не узнаешь.

Наступило молчание. Потом Доминик тихо сказал:

– Наверное, еще рано рвать дикие яблоки?

Мэдлин улыбнулась. Когда она была молоденькой девчонкой, для нее не было большего удовольствия, чем тайно проникнуть во фруктовый сад майора, старый и запущенный, и набрать яблок. Привлекали ее, конечно, не яблоки, а волнующая возможность попасться на глаза старику, который непременно будет угрожать заряженным ружьем. Само собой, он никогда не стрелял из него, но в те дни Мэдлин верила, что старик может выстрелить.

– А ты, конечно, никогда не был молодым, – поддразнила она Доминика.

– Когда-то был, – со вздохом признался он. – Много-много лет назад я был молод, но темноволосая колдунья с завораживающим взглядом околдовала меня злыми чарами и превратила в старика.

Улыбка ширилась на ее лице, смягчая напряжение.

– Не знаешь, кто купил дом?

– Ничего не слышал. Ты поедешь верхом или на машине?

– Пойду пешком, – сообщила она с некоторым вызовом, понимая, что тем самым сказала о своем настроении больше, чем ей хотелось. Апрель был как апрель: дули холодные северные ветры, которые приносили дожди, небо было закрыто облаками. Дом мог бы понять: раз уж она решила прогуляться пешком, значит, она не готова к неожиданностям.

– Встретимся примерно через час, – сказал Доминик и положил трубку.

Мэдлин тупо смотрела на телефон, удивляясь, что • согласилась встретиться с ним. Она же знала, что встреча принесет ей только страдания. Но взглянула в зеркало, висевшее над мраморной каминной полкой, и все поняла. На лице все было написано. Оно сияло. Глаза блестели, губы складывались в непроизвольную улыбку, впервые за эту неделю она была счастлива. Она встретится с ним, потому что это единственный человек на свете, который заставит ее почувствовать себя живой и счастливой.

Когда она вышла на подъездную дорогу, ведущую к дому Кортни, машины Доминика не было. Она помедлила, разглядывая обсаженную деревьями дорогу, в конце которой стоял дом. Хотя многое уже было сделано, дом все равно выглядел обветшалым. Кровлю полностью заменили, черно-белые балки по фасаду не казались такими дряхлыми, грязные желтые пятна на них исчезли. Аккуратная кирпичная кладка бросалась в глаза. Высокие дымовые трубы выпрямились, Мэдлин пришлось наклонить голову набок, чтобы увидеть их такими, какими она их помнила.

Внезапно подул ветер, волосы закрыли лицо; чтобы убрать их, она вынула руку из кармана куртки, не отрывая глаз от ромбовидных окон в свинцовой оплетке на первом этаже. Вдруг ей показалось, что в одном из окон мелькнуло чье-то лицо. Но никого не было. Может быть, дом заколдован? Мэдлин снова пробежала взглядом по окнам и усмехнулась. Можно подумать, ей нравится делать трагедию из любого пустяка.

Ни одно уважающее себя привидение не захочет обитать в доме, который находится в таком состоянии!

Она пошла по дороге, с каким-то глубоким внутренним удовольствием разглядывая маленькие окна с толстыми деревянными перемычками вверху и внизу. Переднее крыльцо блестело, заново покрашенное в черный цвет. Высокий, крытый шифером козырек был покатым, как и крыша дома. По-видимому, в доме никого не было, хотя все признаки ведущихся работ были налицо, на дороге стояла различная техника. А на некоторых окнах висели шторы. Кто бы его ни купил, дом, видимо, скоро станет обитаемым.

Не вынимая рук из карманов, Мэдлин подошла ближе, остановилась перед низким крыльцом и с любопытством взглянула на окна нижнего этажа. Ничего страшного, если она тихонько заглянет в окно, решила она. Осторожно ступая, Мэдлин подошла к ближайшему окну, под которым была разбит клумба, и заглянула внутрь. День был пасмурный, маленькие окна пропускали мало света, и Мэдлин было трудно разглядеть комнату. Но она поняла, что жить в доме еще нельзя, предстоят большие отделочные работы.

Отступив от окна, она медленно пошла вокруг дома, останавливаясь и заглядывая в каждое окно Позади тоже царило запустение, деревья одичали. Когда-то здесь был огород, за ним фруктовый сад, спускающийся прямо к реке, но сейчас все так буйно разрослось, что трудно было сказать, где кончается огород и начинается сад.

Старый каретный сарай и конюшня стояли почти рядом. По большим висячим замкам на дверях Мэдлин догадалась, что строители используют их как кладовые.

К старой задней двери вели стертые ступени. Сбоку был подвал, его ступени поросли мхом. С этой стороны высоко расположенные окна не позволяли заглянуть внутрь Поэтому Мэдлин лишь бегло оглядела заднюю стену дома и пошла дальше. У фасада она задержалась, бросила прощальный взгляд на дом и внезапно почувствовала непонятную тяжесть в сердце.

– Если хочешь, открой дверь. Она не заперта.

Мэдлин испуганно вскрикнула и резко обернулась на голос.

Доминик стоял в нескольких ярдах от нее, темные волосы развевались на ветру.

– Что за шутки! – возмутилась Мэдлин.

– Приняла меня за призрак майора? – улыбнулся Доминик. Он и не думал раскаиваться.

– Как ты здесь оказался? – Мэдлин поискала глазами машину.

– Ее здесь нет. – Он сразу догадался, что она высматривает.

Только теперь она заметила, что он без куртки – лишь черные брюки и белая рубашка. Ошеломленная, она уставилась на него.

– Это твой дом, да? Ты его купил?

Он насмешливо улыбнулся ей и перевел взгляд на отреставрированный фасад своего последнего приобретения. Усилившийся ветер трепал тонкую рубашку на груди, верхние пуговицы были расстегнуты, виднелись темные волосы.

Доминик стоял, ссутулившись на холодном ветру, руки в карманах брюк. Холод заострил его черты, глаза потемнели, черные волосы подчеркивали бледность лица.

– Кажется, начинается дождь, – вдруг сказал Доминик и протянул ей руку. – Пойдем, – предложил он. – Я все тебе покажу.

Она вспомнила, как он касался ее этой рукой, и вздрогнула. И такая лавина темных чувств вдруг обрушилась на нее, что она зажмурилась и крепко стиснула руки в карманах дубленки. Ей было стыдно за себя.