Пятерняшки для фитоняшки - Светла Литвин Страница 30

Я не думала о плохом и не нервничала и моя награда за стойкость вернувшийся муж на коленях с огромным букетом.

Трезвый.

Это было удивительно, ведь я подумывала, что он мог и напиться.

— Родная прости! Прости! — Максим прижал к себе, утыкаясь лицом в живот, от его речи было щекотно, а цветы, белые мелкие розы, они скатились на пол к ногам.

— Есть за что прощать? — знала, что нет, но у мужа обычно мнение другое.

— Тебя домой отправил, сам пропал. — высказал свои мысли и вроде он прав, нехорошо вышло, волнительно, но виноватый взгляд любимых глаз всё расставил обратно.

Прощать не за что я же нашла чем занять себя, чтоб не думать о плохом.

— Продохнуть времени не было потом телефон сдох. Ты не плакала? Нет? — Максим спешно поднялся, протирая мои скулы прохладными руками.

— Я имена выбирала. — радостно похвалилась своим хорошим поведением, беспрестанно думая, что нервничать мне никак нельзя и я этого не дела, значит я молодец.

— Таня, я хочу поговорить с тобой в первую очередь как врач. — серьёзно заявил Макс, взял меня за руку и повёл в гостиную, усадив на диван, тяжело вздохнул.

Вот тут здравый смысл, доверие и всё-всё что было у меня к мужу разом пошатнулось.

Его не было целый день, он не звонил и сейчас явно хочет, как врач сказать мне что-то плохое.

Я напряглась так, что не смогла не подать вида.

— Таня, послушай. — он сел рядом и его взгляд был полон сейчас тоски.

Когда о грустном, у него глаза становились бледно-голубыми, с серым оттенком. Мутные. Я связала это всё во что-то ужасное. То, после чего точно нет пути обратно и рядом.

— Нет. — я отрицательно закачала головой, мне казалось я понимала о чём он хочет сказать.

— Тань…

— Нет! Нет! Нет! — вырвала руку и закрыла уши, — Ничего не хочу слушать! — слёзы градом с глаз, и я думала, что просто умру, если услышу от мужа эти ужасные слова.

— Что за вредная синица?! Нет ты послушаешь! — отодрал мои руки от ушей, а в них шум, — Их пятеро! Если ты не ляжешь на сохранение в стационар сейчас же… — Максим замолчал, резко оборвав свою гневную речь, ведь он никогда со мной так не разговаривал, а тут кричит.

— На сохранение да? — казалось, сердце выскочило непросто в пятки, а ниже, к соседям провалилось.

Максим посмотрел на меня ошарашенно, и теперь его глаза были полны возмущения.

— Дура. — спокойно, без повышения голоса, но чётко сказал и быстро вышел из гостиной.

Я слышала, как он шуршал цветами что остались на полу в прихожей, потом на кухне гремел посудой, но не решалась подойти. Такой обидела его, что даже не дурашкой, как обычно, назвал, а дурой.

Это он сильно обиделся.

Максим

Целый день я мотался по делам. Сначала к отцу сдаваться, потом в частный перинатальный центр. Там Таню ждали с распростёртыми объятиями как этакий объект для наблюдения и при хорошем исходе хвастовства. Меня это дико злило, но отказаться от стационара я не имел прав.

Даже дотянуть беременность до двадцати восьми недель с таким количеством эмбрионов будет невероятно сложно, дальше только чудо.

И за все свои старания получил от Тани ужасные выводы. Забыл, когда вообще плакал в последний раз, наверно ещё в детстве, но сейчас нутро травила обида и глаза выедало этим ядом. Я обрезал стебли роз, чтоб дольше стояли и пытался это остановить, когда Синичка подошла сзади, обняв меня.

Молчание и эти объятия справились лучше, чем счёт до сотни с дыхательной гимнастикой.

— Прости. — кроткая Танина просьба разбила тишину, и она, поцеловала мою спину, охватывая руками ещё крепче.

— Прощаю. Но всё равно ты дура. — это вырвалось хотя я и не сопротивлялся, давно уже понял, что замять такое не получится.

Решила, что я её на аборт отправлю ну ни идиотка ли?!

— Боюсь, что так и есть. Прости меня, ну пожалуйста! — Таня как маленькая закапризничала.

— Я же сказал, что простил. — повернулся к ней, сказав это глядя в глаза.

— Правда-правда простил? — Таня наклонила голову набок, и переместив свои руки, повисла у меня на шее, с кокетливым взглядом.

Всегда так делает, когда чего-то хочет добиться.

— Правда. Ты ужинала? — Таня отрицательно повела головой и спряталась, уткнувшись лицом мне в шею.

При таком положении злиться я на неё уже точно не мог, да и сам хотел уже отдохнуть, а то устал как дикая собака.

— Садись, я за тобой поухаживаю. — поцеловал в макушку, как точку в нашем недопонимании поставил. — Мы должны завтра съездить на твою работу, справку я тебе уже взял, уходишь на больничный пока, а там дальше думаю твой работодатель будет ни против увольнения по собственному. — обрисовал кратко Тане её ближайшее будущее в плане карьеры, на что она непременно возмутилась.

— Как уволиться? А декрет? Я на больничном просижу, а увольнять меня они права не имеют. У нас же ипотека Максим и пять! Пять детей! Это сколько же нужно финансов, чтоб всех поднять. Божечки-боже. — шепнула Синичка, приложив ладони к щекам, сплющивая их тем самым.

— Я был у отца сегодня и принял его предложение.

Под молчание и ошарашенный взгляд Синички поставил перед ней тарелку с картофелем и сам сел рядом с такой же.

— Ну что ты так смотришь на меня? С моей зарплатой мы бы потянули только двоих. Я, конечно, мог бы взять подработок, но ты бы тогда всё сама, а я чисто спонсор концов с концами. Не отец и не муж. Гордость оно, конечно, хорошо, но няня нам нужнее.

— Да, ты прав. Просто всё так стремительно. Не знаю о чём думать в первую очередь.

— О себе, конечно! И о детях. Пять детей Тань. Пять. До сих пор поверить не могу. — это мы ещё с Синичкой не обсуждали.

Я не мог себя представить даже многодетным папашей разногодок, а тут сразу пять младенцев. О плохом исходе не думал даже хотя обо всех рисках и возможных итогах знал прекрасно.

— Так смешно, — Таня засмеялась, вспомнив что-то.

— Что смешно?

— Пять рублей ты в Турции закапывал под дерево, помнишь?

— Помню, конечно. Но я в это не верю. Хотя действительно забавное совпадение, так и будем всем рассказывать про этот пятак. Особенно журналистам, когда родишь пятерню. — решил так подбодрить Таню, но ей не по нраву пришлось.

— Журналистам? Я не хочу никаких журналистов. — Таня нахмурилась, выбирая из тарелки картошку поподжаристей.

— А они будут, такой информационный повод. — конечно будут, как минимум от центра и отказаться не получиться.

Татьяна

Уже на следующее утро наступила самая настоящая борьба за детей, хотя я этого ещё не осознавала. Ощущения борьбы не было, я не знала о рисках за себя и детей и не пыталась узнать, потому что Максим взял с меня слово, что не буду рыться в интернете в поисках информации, как бы мне не стало скучно и любопытно. Мы съездили ко мне на работу, там, конечно, без энтузиазма, но смирились, можно сказать, с тем, что я ухожу на больничный и в последующем плавно в декрет. Потом Максим увёз меня в перинатальный центр, там для меня выделили одноместную палату, и я тогда расстроилась. Соседок нет, Максим уехал и мне стало скучно, я осталась одна.