Монтана. Наследие Греха - Виолетта Роман Страница 30

— Я не собираюсь без нее уходить.

Ты посмотри, какие мы упрямые!

Схватил его за воротник, встряхнул. Тот замер в испуге.

— Короче так, Соня — моя. И если я хотя бы раз увижу тебя рядом, пеняй на себя. А теперь, бл*дь, садись уже, — затолкнул его в салон, попытался захлопнуть дверь, но тот начал упираться. Пришлось садануть по нему ногой.

— Вали отсюда!

Из горла вырвался крик. Клянусь, я придушу его, если через пару секунд этот придурок не свалит!

— Ты пожалеешь еще. Ты не знаешь, с кем связался! — его голос заглушали закрытые двери машины.

— Уже плачу от страха. У*бывай!

Развернулся обратно. В дверях стояла Катя.

— Ты какого хрена еще здесь? — прорычал, направляясь мимо нее, во двор.

— Уеду я, уеду. Зря ты так, Монтана. Я же с открытой душой к тебе.

— Еще одна.

Усмехнулся про себя. Поднялся обратно наверх. Открыл дверь в комнату. Что скажу ей? Как поведет себя? Я не знал. Более того, я понятия не имел, почему сейчас меня разрывает изнутри. Столько злости вдруг поднялось. А ведь надо было отпустить. И все.

Соня стояла у окна. Как только увидела меня, бросилась тигрицей.

— Какая же ты скотина, Монтана! — ударила кулаком мне в грудь. Перехватил ее руки и к себе ее прижал.

— Ты напугал его! Ты ведешь себя как бандит! — продолжала кричать, рассвирепев.

Ее слова еще больше разозлили.

— Я и есть бандит! Ты разве не знала? Все это время я пытался предупредить тебя о том, что я далеко не герой. Но ты же упрямая, мать твою! Терпение мое испытывала! Так вот, все, не осталось его. Слышишь? — перехватил ее скулы. Поднял ее лицо, так, чтобы в глаза мои посмотрела. И утонул в ее карих омутах. И капли выдержки не осталось. Впился в ее губы. Больно впился, кусая ее нежную плоть. Запах ее вдыхаю, и голову напрочь сносит. Больно ей, пусть знает, что рано или поздно со мной столько боли отхватит, что не рада будет. А пока несется к пропасти.

Она оттолкнула меня.

— Пещерный человек! — вытирает рукавом губы. Я засмеялся, разведя руки в стороны.

— О чем я и говорил тебе все это время. Маленькая избалованная девчонка!

— Я маленькая? — ее глаза блеснули злостью. — Я тебе сейчас покажу маленькую.

А потом происходит полное безумие. Она поднимает подол футболки и резко снимает ее, отбрасывая в сторону. Ее сочная грудь подпрыгивает от этого движения. В паху стояк каменный. Я стою, как идиот, и пялюсь на нее.

Ду-у-ура! Разорву же к чертям. Твою мать! И что мне делать прикажешь?! Плюнуть на угрызения совести и взять то, что так сильно хочу с первой минуты знакомства?! А что потом?! Когда правду узнает, когда от боли загибаться начнет? С*ка-а-а-а. Схватился за голову.

— Оденься, — прорычал. Не желая дать себе возможности передумать, сорвался прочь из комнаты.

Соня

Я смотрела на себя в зеркало, а по лицу текли слезы. Он выскочил из комнаты как ошпаренный, как только я разделась. Господи, ну какая же я дурочка! Думала, нравлюсь ему. А оказалось, что ни капли. То, с какой злостью он прорычал «оденься», делало мне больно.

Нужно было уходить отсюда, бежать. Но я не могла сделать и шагу, словно ноги мои приросли к полу.

Вдруг распахнулась дверь в комнату. Я вздрогнула, но не сдвинулась с места. Продолжала стоять перед зеркалом, смотря себе за спину в отражении.

Монтана. Он закрыл дверь на замок и подошел ко мне. Его лицо было напряженным, а глаза беспросветно черными.

Вокруг нас, кажется, сам воздух сгустился, стал тяжелым, словно перед грозой. Я боялась даже пошевелиться — сердце в груди билось, как бешеное.

Он был так близко — его крепкая грудь упиралась в мою спину. Я, не мигая, смотрела в его глаза, пытаясь понять, о чем он думает в этот момент. Что собирается сделать сейчас? Как поступит? Снова оскорбит и оттолкнет? Или, наконец-то, счастливой сделает?

Его сильная рука обвила мою талию. Другой он убрал мои волосы на одно плечо, коснулся губами оголенной кожи шеи. По телу пронеслись разряды тока. Голова закружилась, а ноги стали ватными. Его пальцы были такими горячими, а дыхание — частым и рваным.

— Ты даже не представляешь, какую ошибку делаешь, Соня-я-я, — прошептал, продолжая покрывать поцелуями мою шею. Его правая ладонь накрыла полушарие моей груди. Я запрокинула голову ему на плечо, подаваясь назад, прося еще ласк.

— Сколько ты ошибок уже совершил… Могли бы давно быть вместе, — слова слетели на выдохе. Его рука скользнула вниз по животу, забралась под белье. Когда его пальцы накрыли уже пульсирующую плоть, я потеряла остатки мыслей. Все, о чем я могла думать — это дикое желание ощутить его в себе как можно быстрей.

Его палец закружил над клитором, все тело скрутило дугой. С каждым движением меня накрывало все новой волной экстаза.

— Я плохой, Соня. Я не пара для такой, как ты…

Стон срывается с губ, я хватаюсь за пояс его джинсов, заводя руки за спину. Он несет какую-то чушь, и я не слышу ни слова. Сейчас мне плевать на все. Только он, только его пальцы на мне.

— Я та-а-ак хотел защитить тебя, уберечь. Но ты же не оставила мне шансов, — продолжает шептать, а меня накрывает. Судорогой сводит каждую мышцу тела. Это больно и восхитительно. Это мой стыд и восторг. Я насаживаюсь на его пальцы, требуя большего, желая большего. А он снова и снова погружает их в меня. Это конец. Полная разрядка — до ярких пятен перед глазами, до громких стонов, до полумесяцев моих ногтей на его предплечьях.

— Сон-я-я, — его голос сиплый сводит с ума. Меня лихорадит. Я кончаю так сильно, я сдалась так быстро, всего лишь от его пальцев.

Монтана поднимает меня на руки и куда-то несет. Он ни на секунду не сводит с меня взгляда, и мне чертовски нравится то, как он на меня смотрит.

Он укладывает меня на кровать. Оголенную спину холодит ткань покрывала. Монтана возвышается надо мной. Его губы жадные накрывают мой сосок. Он прикусывает его, заставляя зашипеть. Между ног все еще пульсирует. Паша целует мой живот, спускается ниже, и я до одури хочу повторения того, что было перед зеркалом. Только теперь я хочу совсем не пальцев.

Хватаю его за волосы, тяну, заставляя отстраниться. В его глазах уже чернота непроглядная. Он обескуражен. А я пытаюсь взять себя в руки и сохранить остатки гордости.

— Если ты считаешь, что это на один раз, и ты сразу вернешься к Кате, лучше сразу пристрели себя, иначе это сделаю я, — цежу сквозь зубы.

Он замирает. Смотрит мне в глаза несколько томительных секунд. А когда я, и вправду, хочу его треснуть, уголок его губ кривит улыбка. Дико сексуальная.

Вместо ответа он срывает с меня трусики, продолжая истязать ласками мою плоть. Я запрокидываю голову и стону. Тянусь к его плечам, подцепив пальцами ткань футболки, срываю с него.