Честь рыцаря - Джулия Лейтем Страница 30

Он невозмутимо смотрел ей в лицо.

— А ваша матушка, Диана, не страдала от ваших неженских занятий?

Она поморщилась.

— Смерть вашего брата оказалась вам на руку и позволила вам заниматься тем, чем вы хотели.

Они горящими глазами смотрели друг на друга, и Диана, совершенно ошеломленная, не могла понять, что вселилось в нее. То, что она убила его брата, освободило его от участи, уготованной ему. Как может она дразнить его подозрениями в убийстве, с которыми он жил в течение шести лет? Но он вынудил ее забыть все и вступить в перепалку.

Он снова принялся ходить вокруг нее, а потом остановился сзади.

— Я не собираюсь драться с вами. Мне просто любопытно, какие следы оставляет на вашем теле та жизнь, которую вы выбрали.

— Мне все равно, что думают обо мне мужчины.

— Даже мужчина, который мог бы стать вашим мужем?

Она через плечо хмуро взглянула на него.

— Вы же не собираетесь жениться на мне.

— Я, разумеется, не себя имею в виду, — сказал он с совершенно простодушным видом, покаянно прижимая руки к груди. — Но придет день, когда вам надо будет предстать перед вашим законным мужем.

Диана нарочно не поворачивалась к нему, как будто не придавала значения тому, что он находится за ее спиной.

— Я не намереваюсь выходить замуж, но если выйду, мужчина, которого я выберу, примет меня такой, какая я есть.

— Вы хотите остаться одинокой?

В его голосе прозвучало неподдельное удивление, и она поняла, что выдала слишком многое. Он задумался, зачем ей все это нужно. Не могла же она сказать ему, на кого она работала.

— Так вы собираетесь жить как в монастыре? — спросил он, и в его голосе была издевка. — Нет, подождите, вы, кажется, хотите провести всю жизнь в качестве старой девы в доме вашей сестры.

Ее тело содрогалось от бешенства, руки сами собой сжались в кулаки.

— Вот еще ранка, — сказал он, понизив голос.

Она чувствовала его дыхание у себя на затылке, там, где несколько завитков выпали из ее убранных вверх волос. Его пальцы прошлись по верхнему краю простыни, скользнули под нее. Диана потеряла контроль над собой и резко двинула локтем назад, но на этот раз он, должно быть, ожидал такой реакции, потому что поймал ее за локоть, развернул к себе и заломил руки за спину. Она оказалась крепко прижатой к его груди и вдруг почувствовала, что, когда ока вырывалась, простыня, туго обернутая вокруг ее тела, начала спадать. Он прижимал ее слишком сильно, чтобы ткань могла свалиться, но ее правая грудь оказалась обнажена и прижата к его жилету.

Пока они боролись друг с другом, было слышно лишь их прерывистое дыхание. Когда она попыталась ударить его, он оторвал ее от пола, так что ее ноги бессильно повисли в воздухе, и ее кулаки скорее гладили его, чем наносили удары. Он удерживал ее руки, почти не причиняя боли, и, к ее ужасу, начал медленно перегибать ее назад, отчего голова ее запрокинулась, открыв беззащитную шею, голые плечи и обнаженную грудь.

Она прекратила бесполезное сопротивление. Холод охватил ее влажное тело. Она не могла вздохнуть полной грудью, не могла крикнуть, не могла сделать ничего, кроме как подчиниться. Взбудораженная, она затерялась в новых ощущениях, ее переполнили неведомые ранее смущающие чувства, которые только он мог вызвать у нее.

На миг она почувствовала его горячее дыхание — прежде чем он языком проложил влажную дорожку вокруг ее соска. Невыразимое наслаждение заставило ее дернуться в его руках, послав слабую волну боли к ее плечам и жгучую стрелу глубже — туда, где их бедра так сильно прижимались друг к другу, словно они совокуплялись.

— Баннастер… — выдохнула она.

Она не знала, что хотела сказать, больше она не промолвила ничего, потому что он взял в рот ее сосок и стал сосать его. Она застонала, задрожала и забыла обо всем.

С ней было как в раю, она пахла лепестками роз, должно быть, от мыла, которым она только что пользовалась. Том сгорал от желания, забыл обо всем, кроме того, как хорошо держать ее в своих руках, как она задрожала, когда он поднял ее и стал ласкать ее грудь. Она больше не сопротивлялась, поэтому он отпустил ее руки, чтобы обхватить бедра и вжаться между них. Наконец-то он почувствовал, как ее руки обхватили его за плечи, как ее пальцы скользнули в его волосы. Ее ноги с неожиданной силой обвились вокруг его бедер, теперь она стремилась к нему, стремилась к наслаждению, которое он мог дать ей. Он застонал, губами добрался до другой груди, ими же отодвинув ткань. Он ласкал ее ртом, трогал языком твердые пики ее сосков. Он терял самообладание от ее нежных стонов. Его ладони легли на ее голые ягодицы, пальцы оказались близко к горячему, влажному средоточию сладострастия. Ему хотелось сорвать простыню с ее тела, их уже ничего не разделяло.

— Это всегда так бывает? — вдруг выдохнула она.

Когда она оторвалась от его груди, все еще обхватывая ногами его талию, он поднял голову, увидел буйство в ее глазах и приоткрытыми губами стал тереться о ее губы.

— Когда овладевает страсть? — хрипло уточнил он. — Да, и не надо отрицать, что вы чувствовали ее с самого начала.

Он целовал ее, а она шептала:

— Но разве это настоящая страсть, если вам пришлось прибегать к силе? Ведь я не давала вам своего согласия!

Он поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз, раздражение в нем мешалось с желанием.

— Как бы это ни началось, теперь вы обнимаете меня. Разве не так?

Ему не нравились нотки сомнения в ее голосе, как если бы Диане нужно было убеждать себя. Не так он представлял себе то, что будет происходить между ними. Когда она разжала ноги, он дал ей соскользнуть вниз по его телу, чувствуя, что ее бьет дрожь. Она отвернулась от него, и на миг он увидел манящую белизну ее голой спины, сильной и узкой, прежде чем она натянула простыню выше и плотно завернулась в нее.

— Вы знаете, что я не отступлюсь, — сказал он глухим голосом. — Утро я провел в обществе Сесили. После обеда наступит ваша очередь развлекать меня.

В ее глазах вспыхнул гнев. Какая наглость!

— Ваши люди должны видеть, что я поочередно ухаживаю за обеими сестрами, особенно за вами, всеобщей любимицей.

— Я не любимица. Просто я стараюсь обходиться с людьми уважительно. Вам это несвойственно. Что же касается нас с сестрой… Наверное, теперь настала очередь Сесили? Начнете соблазнять ее?

— Я не собираюсь…

— Позвольте предупредить вас, что Сесили даже самую грубую демонстрацию ваших плотоядных намерений встретит с восторгом.

— Так уж и грубую! — Он знал, что она подобными выражениями провоцирует его, но, оказавшись рядом с ней, он терял способность контролировать свои эмоции.

— Если вы начнете искушать Сесили, она будет добиваться, чтобы вы дошли до конца. Вы знаете, она отчаянно хочет замуж и согласна выйти за любого мужчину.