Никогда не называй это любовью - Дороти Иден Страница 30

– Ты должна начать с пуговиц моего жилета, Китти. Полагаю, женщина вполне способна справиться с этим… хотя еще ни разу не доказал этого обстоятельства… до сих пор. – Между словами его губы нежно целовали ее распущенные волосы, лоб, шею. Приподняв пышную массу ее волос, он поцеловал ее затылок. – Я всегда мечтал поцеловать именно это место… И это. – Впадинка между ее грудями оказалась наиболее чувствительной. Ей снова показалось, что она теряет сознание, и она прошептала:

– Дай мне лечь, Чарлз…

Он отнес ее на кровать. Когда она устроилась, он долго стоял рядом, рассматривая ее тело, ее разметавшиеся по подушкам волосы, ее лицо.

– А свет? – наконец спросил он.

– Погаси его… и запри дверь.

Она выговорила эти слова, запинаясь, словно была немного пьяна или в полусне. Яркое пламя камина отбрасывало причудливые тени, танцевавшие на потолке. Чудилось, дрова, потрескивая, о чем-то перешептываются, и этот тихий звук смешивался с шорохом его одежды, падающей на пол. Она закрыла глаза, почувствовав, что благодатная дрожь овладела ее телом с ног до головы. Значит, вот она какова – супружеская измена, думала она, ощущая легкое головокружение. Нет, никто ничего не понимает! На самом деле это сладостное ожидание и предвкушение называлось не отвратительным словом «измена», а прекрасным словом «любовь». А измену, или адюльтер, она совершила много лет назад с Вилли – с человеком, которого никогда не любила.

Чарлз неистово прижался к ней, и она тут же почувствовала пленительное прикосновение его тела.

– О чем ты думаешь, Кэт? Китти! О чем ты думаешь, любовь моя, моя единственная любовь?

– Только об этом… – Ее голос сильно дрожал, но это уже не имело никакого значения, ибо его губы закрыли ее рот, освободив тем самым от ненужных слов. Во всяком случае, то, что происходило между ними, не нуждалось ни в каких словах.

Боже, какое же наслаждение, оказывается, может получить женщина, думала она, до чего близость сладостна, нежна, она чарует, потрясает, она… Кэтрин почудилось, что еще немного – и она умрет от наслаждения…

Ей очень не хотелось тревожить темноволосую голову, лежащую на подушке рядом с ее головой. Он спал так крепко и совершенно неподвижно, словно уснул впервые за несколько недель.

Но внизу уже ходили слуги, раздавались чьи-то голоса, а сквозь щель между занавесями пробивался серый пасмурный февральский рассвет.

– Чарлз!

Он проснулся сразу, как только услышал ее шепот. Сначала в его глазах мелькнул испуг, который сразу же сменился полнейшим спокойствием и готовностью к любым действиям.

– Мне пора?

– Тебе надо только перейти в соседнюю комнату. Постель там готова. Ты сможешь снова заснуть?

Он закрыл ее губы долгим поцелуем.

– Мне хочется вечно бодрствовать, чтобы все время смотреть на тебя. Но если я должен…

– Должен. И мне придется тебя запереть. Могут войти дети.

– Кэт…

Она приложила палец к губам.

– Теперь ни слова! Говорить будем только ночью. Вскоре я принесу тебе чего-нибудь поесть. Часть моего завтрака, предназначенного для больной.

Сейчас она чувствовала себя страшно легкомысленной. Она никогда еще не была настолько здоровой, как сейчас, однако симулировать оказалось очень просто: после бессонной ночи под глазами залегли темные круги, а лицо сильно осунулось. Ей было уже за тридцать, и она не очень бодро чувствовала себя после долгой ночи без сна. Когда она позвонила и вошла Джейн, Кэтрин без особого труда притворилась, что у нее сильнейшая мигрень и переутомление.

– Боюсь, я не скоро приду в себя, Джейн. Пожалуй, мне следует отдохнуть недельки две, а то и три.

– О мадам! Может быть, послать за доктором?

– Не надо! Я ведь сказала, это всего лишь переутомление. Я бы хотела отправить послание тетушке. А пока попроси Эллен принести мне завтрак.

– Да, мадам. Что вам угодно на завтрак? Что-нибудь легкое?

– Нет, Джейн, с аппетитом, у меня, как ни странно, все в порядке! – поспешно ответила Кэтрин. – Еще раз повторяю, мне следует набраться сил. Я совершенно вымоталась! И запомни, не желаю никого видеть. Хочу только как следует отдохнуть.

– А что сказать мисс Норе и мисс Кармен, мадам?

– Я же сказала, что не желаю видеть никого. Даже их, – вздохнув, ответила Кэтрин, устало проводя рукою по лбу. – Скажи им, что мама немного приболела. Но через несколько дней обязательно поправится.

– Да, мадам, – послушно кивнула Джейн, и по выражению ее простоватого лица Кэтрин удостоверилась, что ей удалось убедить служанку в своем недомогании. – О, как мне жаль, что вам нездоровится! Надо ли послать записку в Лодж?

– Да. После завтрака. И постарайся, когда разжигаешь камины, не греметь поленьями. Моя голова просто не вынесет этого шума!

Эллен, благослови ее Господь, искренне верила в еду как в панацею от всех болезней. И спустя некоторое время принесла огромный поднос с поджаренным хлебом, медом, яйцами всмятку, несметным количеством только что испеченных оладий и пузатый чайник с чаем.

Кэтрин, наслаждаясь зрелищем горящего камина, в то время как за окном уныло завывал холодный ветер, нежилась в теплой постели, постоянно думая о нем, лежащем меньше чем в десяти футах от нее.

Как только Джейн унесла поднос, Кэтрин выпорхнула из постели, заперла дверь и отнесла большую часть завтрака и чашку горячего чая в соседнюю комнату.

– Выпей чаю, быстро! Я должна вернуть чашку, Чарлз, – приказала она своему возлюбленному.

Она наблюдала, как он жадно пьет чай и поедает хлеб с маслом.

– Ну как, сможешь теперь продержаться до вечера? Обещаю, тебя будет ждать отменный ужин.

– Конечно, любимая. А теперь я посплю.

– И я тоже.

Они посмотрели друг на друга, и в глазах обоих сияла та близость, которая понятна лишь двоим.

– Как же мне изображать из себя больную? – прошептала она. – Ведь я чувствую…

– Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Я отвечу на твой вопрос вечером, – прошептала она и поднесла палец к губам.

День пролетел совершенно незаметно и быстро, ибо Кэтрин крепко спала все это время. Она проснулась уже в сумерках и увидела рядом со своей кроватью мисс Гленнистер.

– Простите, что я осмелилась потревожить вас, миссис О'Ши, но девочки очень расстроены. Они думают, что вы и вправду очень больны.

– Я же объяснила, что не больна. Я лишь сильно переутомилась, – ответила Кэтрин, всматриваясь в подозрительное лицо гувернантки. – Не надо стоять в темноте, мисс Гленнистер. Зажгите свет. А девочкам следует внушить, что их мама не может сиюминутно находиться в их распоряжении, прибегая на каждый их зов, не может, хотя сильно их любит. Надеюсь, вы в состоянии доходчиво объяснить им это, не так ли? А мне необходим полноценный отдых, отдых от всех.