Интимная жизнь моей тетушки - Мейвис Чик Страница 30

Одержав победу в этом сражении, я, должно быть, получила высший балл у моей свекрови и золовки. Джулия полностью перешла на мою сторону, свекровь пусть и с некоторой неохотой, но соглашалась мне доверять. Все это, слава Богу, осталось в прошлом, даже от мысли о том, что дорогая, милая, добрая Джулия узнает о моем романе, мне становилось тошно.

Я сбросила с себя груз неадекватного социального прошлого, похоронила его и с тех пор перебралась на сторону ангелов. Вам бы следовало посмотреть, как реагировала на это Вирджиния, когда я на глазах всего мира пересекала границу. Но я могла защититься от нее. Я могла защититься от всего и от всех, пока была с Френсисом. Защита, любовь, уважение. Все, о чем только может мечтать женщина.

Пока не появился Мэттью.

И теперь эта самая жена испытывала чувство стыда. Умчалась от мужа к своему любовнику, чтобы потрахаться с ним в маленькой квартире в Паддингтоне, наплевав на любовь мужа и его планы на будущее. Я ничем не отличалась от любого политика, который говорит миру одно, а в личной жизни ведет себя совершенно по-другому. Как я могла смотреться в зеркало по утрам? Как я могла фыркать, глядя на эти конверты из коричневой бумаги, если теперь расплачивалась наличными на регистрационных стойках отелей? Как могла присоединиться к хору тех, кто похихикивал над злоключениями Джеффри Арчера, если тоже не удержала дома свой горшочек с медом? Как я могла это сделать? Однако сделала и продолжала делать, не думая отступаться.

Какой демон загнал меня в эту передрягу? Никакой. Я все сделала сама. А самое главное, не видела никакого выхода, потому что сама не могла дать задний ход. Не имело смысла заламывать руки и причитать, что меня в это втянули. Нет, я неслась навстречу беде по собственной воле, где-то даже торжествуя. Словно говорила: «Смотрите, смотрите… я просто позорище». Должно быть, дала о себе знать плохая кровь. Дорогой Френсис. Дорогой, добрый Френсис. Красноречивый, образованный, откликающийся на социальные беды общества, хороший сын, хороший брат, хороший муж, хороший отец. Что я наделала? Ради чего? И с кем?..

«Так мне и надо, – думала я, когда мой автомобиль полз в транспортном потоке по Бейсуотер-роуд, – если я действительно беременна».

А Мэттью? Кто он, этот мужчина, в компании которого Френсис, по моему разумению, отлично бы провел время, если б они встретились за кружкой пива в пабе «Крыса и попугай»? Мэттью Патрик Тодд. Что являлось движущей силой этого честного человека? Этого честного человека, который, как Френсис, нашел новое приложение своим способностям, подчиняясь голосу совести. Одним махом круто изменил свою жизнь, взявшись совсем за другую, по его разумению, более достойную работу. Иногда, когда я об этом думала, у меня возникала мысль, что было бы гораздо проще, если б я нашла крепкого мерзавца, достоинства которого заканчивались бы постелью.

Мэттью. Недели через две после нашей встречи, лежа в его объятиях в одной из третьесортных гостиниц, я начала узнавать о его прошлом. Окончив университет Лидса, с отличием и проработав год в Намибии учителем английского, где он встретил и полюбил Элму, выпускницу Эдинбургского университета, Мэттью вернулся в Лондон и нашел, как он тогда думал, работу по душе. Уж точно ту работу, которую желали ему Элма и ее родители, оба учителя: в департаменте образования рабочего района Лондона. Красноречивый, симпатичный (это, увы, я могу подтвердить), горячий, честолюбивый, с четкой мотивацией, он обладал всеми необходимыми качествами да и стремился к тому, чтобы пойти в политику. Быстро учился, как подчинять людей своему влиянию, манипулировать ими, добиваться своего. В его районе проживало большое количество иммигрантов. Как обычно, женщины в большинстве своем не могли найти работу, вот на этом он и строил свою кампанию. Красавец с яростными синими глазами и светлыми, как у молодого Байрона, волосами проповедовал немодный тогда социализм.

– Я не был красавцем, – возражал он. – И уже начал лысеть.

Но я не желала расставаться со своей фантазией.

– И потом Байрон презирал женщин…

– Но они его обожали.

– Именно это он обожал и терпеть в них не мог. Я просто люблю женщин.

– Я это заметила.

– Всех, кроме одной.

Иначе, конечно, и быть не могло. Дочь лавочника из Грантема умела добиваться ответной реакции даже от самых больших либералов, пусть она и была демонической. По крайней мере, думала я про себя, Тэтчер ни на мгновение не сомневалась, что правота на ее стороне… Дракула, само собой, тоже в этом не сомневался, но все же хоть во что-то она да верила… А все мои убеждения как ветром сдуло.

– Мы думаем одинаково, – продолжил Мэттью. – Вот, наверное, почему мне так хорошо с тобой.

– Да, – ответила я, подумав о том, что и втроем нам было бы не хуже. Постельный разговор социалистов, даже в номере паршивой гостиницы, приятное времяпрепровождение. Мы с Френсисом, когда поженились, практиковали то же самое: лежали обнимаясь и обсуждали «лавочника» Хита. Френсис отлично копировал эти трясущиеся плечи и дребезжащий глупый смех. Но по крайней мере именно Хит в восьмидесятых заприметил и потащил на вершину власти девушку из Грантема. В общем, я столкнулась с классическим deja vu. [29]

– Итак, Мэттью Тодд… ты нацелился на кресло в парламенте, и что потом?

Он рассмеялся.

– А потом один таблоид обозвал меня чокнутым леворадикальным гомосексуалистом, и я выиграл внесудебное разбирательство.

– Как ты доказал, что они лгут?

Напрасно я надеялась, что доказательства мне предъявят на практике.

– Они кого-то подкупили, и этот человек во всем признался. Так или иначе, я понял, что стал политиком. Интерес к тому, с кем я сплю и как, означал, что меня заприметили… Вот я и подумал, что дальше? – Он вновь рассмеялся. – За что взяться еще, столь немодное, что способен на такое только «чокнутый леворадикальный гомосексуалист». И знаешь, что я нашел?

Я покачала головой в полудреме.

– Бангладешские женщины. – Он выдержал паузу. – Ничего не припоминаешь?

– Ну… – начала я. – Я знаю об этом, потому что…

Он широко улыбнулся, очень широко.

– Потому что?

– Френсис вел несколько дел об эксплуатации и… Господи…

– Именно так. Он направил их ко мне.

Впервые Мэттью заговорил о Френсисе по собственной инициативе. Я ждала. Такого просто не ожидала, но, с другой стороны, мало ли неожиданностей в нашей жизни?

– Он очень умный, твой муж, потому что сразу понял: в суде мы ничего не добьемся, не получив согласия бангладешской общины, особенно мужчин. – Он закинул руки за голову, улыбнулся в потолок. – В общем, мне есть за что благодарить твоего мужа. После нашего общего успеха телевидение, радио начали раскручивать меня как молодого, динамичного, умеющего красиво говорить лидера. Мне было лишь двадцать четыре. – Он как-то странно посмотрел на меня. – И все благодаря твоему мужу.