Чужая жена - Кэтрин Скоулс Страница 30

— Вы оторвали карман, — сказал он. — Я вижу швы.

Мара подумала, что ослышалась. Его реплика казалась совершенно неуместной.

— Все так делают, — немного подумав, ответила она. — Иначе при выстреле за карман или за пуговицу может зацепиться приклад.

— И дошили еще один ряд петель — что-то вроде патронташа?

— Это рубашка моего мужа, — пояснила Мара. — У него всегда с собой два калибра.

А Леонард уже склонился, внимательно приглядываясь к ее брюкам. Проследив за его взглядом, Мара увидела на одной штанине размазанное пятно засохшей крови.

Леонард вскочил на ноги с ловкостью насаженной на пружинку куклы.

— Если вы не против, мы позаимствуем вашу одежду. Она даже лучше той, что у нас была! Кроме того, нам понадобится комплект одежды, принадлежащей вашему мужу. Старой одежды, сильно поношенной…

Карлтон повернулся к Маре.

— Мы были бы вам очень признательны. Так вы не против?

— Да нет, что вы, — отозвалась Мара. Какие могли быть возражения против того, чтобы у тебя одолжили старую, поношенную рабочую одежду? Ей неловко было соглашаться от имени Джона, но она вспомнила, как тот однажды и сам одолжил клиенту на сафари свою рубашку. Упомянутый клиент собрался на охоту, надев ковбойскую рубаху в голубую и красную клетку. Сейчас ее носил Томба.

«Вы хотите быть охотником или добычей?» — напрямик спросил у клиента Джон. Хоть он и произнес эти слова шутливым тоном, Мара знала, что на самом деле он был совершенно серьезен, предостерегая об опасности, которую могла навлечь яркая одежда. Клиент, генеральный директор горнопромышленной компании, смутился. Он покорно натянул рубашку, предложенную Джоном, и едва смог застегнуть ее на своем круглом животе.

— Напишите мне список нужных вещей, — попросила Мара. — Я принесу все, что понадобится.

Карлтон взглянул на часы.

— Руди еще занимается декорациями, так что немного времени у нас есть. Если вам удастся снабдить нас всем необходимым до ленча, мы будем чрезвычайно благодарны.

Мара собралась было уходить, но Леонард тронул ее за плечо:

— Какой размер одежды носит… э-э-э, ваш муж? Его одежда подойдет Питеру?

Мара уставилась себе под ноги, поддев носком ботинка кустик травы. Вопрос был прост и логичен, но ей было не по себе: как можно сравнивать актера и Джона, даже если вообразить их стоящими бок о бок.

— Посмотрите на это с другой стороны, — послышался дельный, но тактичный совет Карлтона. — Вы сказали, что на вас старая рубашка мужа… По-моему, Питеру она вполне подойдет. Какого роста ваш муж?

Мара подняла на него глаза.

— Не волнуйтесь. Одежда будет впору.

В коридоре витал запах свежей мастики для полов и пассированного лука, сочившийся из кухни. Мара остановилась у пристенного столика, проверяя свои наручные часы. Они только что обсуждали с Кефой сомалийцев, выросших в городе и не привыкших вести себя тихо по ночам, думали, что делать с Томбой, который считал, что поскольку он теперь бвана Бум, то ему полагалось место за столом со всей съемочной группой. Перед этим она выслушала зачитанное Менеликом меню на ленч — такими яствами не стыдно было потчевать и принца Уэльского. Пришло время замяться поручением Карлтона.

По пути к спальне Мара на секунду помедлила у закрытых дверей гостиной, вообразив, как там, за закрытыми дверями, Руди втихомолку перекрасил все стены и мебель, навсегда похоронив под слоем краски драгоценные сорта африканских деревьев. Она, конечно, понимала, что на самом деле ничего подобного он сделать не мог, но для собственного успокоения заглянула внутрь.

Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за дверную ручку. Комнату, представшую ее взору, даже с оговорками нельзя было назвать жилой. Окна были завешены линялыми шторами, пропускавшими лишь мутный рассеянный свет, погружая все в полумрак. Мебель была покрыта холстиной, вроде той, с помощью которой рачительные хозяева оберегают ее от пыли, когда уезжают надолго. Даже вывешенная на всеобщее обозрение коллекция памятных фотографий, и та была задрапирована. Каминная полка зияла пустотой, камин был заколочен досками. Посреди комнаты на полу был разложен птичий скелет. Вокруг — разбросаны высохшие лепестки суданской розы.

Мара нахмурилась. У нее появилось такое чувство, будто перед ней апокалиптическое видение будущего: приют, заколоченный и опустевший, после того как они с Джоном его покинут. Сцена выглядела пугающе реальной.

Внезапный шорох в дальнем углу отвлек ее от грустных мыслей. То был Леонард, зацепивший бамбуковую занавеску. Заложив худые руки за спину, он озирал комнату и что-то бормотал себе под нос, словно священник, читающий молитву. Медленно и тихо Мара прикрыла дверь и на цыпочках отошла.

Мара шла по тропинке, направляясь к хижине Лилиан. На ней была новая одежда, извлеченная из кладовой, жесткая и колючая на ощупь. Старые, свернутые в тугой узел рубашку и брюки она несла под мышкой. Карлтон попросил ее передать их Лилиан, а заодно помочь ей одеться — актриса не привыкла обходиться без посторонней помощи.

Подходя к хижине, Мара вновь подивилась непредсказуемости своих обязанностей в качестве хозяйки охотничьего приюта, принимающей не гостей, а съемочную группу, хотя, надо признать, Лилиан была куда дружелюбней и уживчивей большинства богатых клиенток, которые обычно приезжали сюда… Пока что ее капризы касались лишь места, где сидеть, и отдельных тарелочек. Впрочем, она была звездой. В иных обстоятельствах Мара была бы счастлива, если бы ей удалось попросить у Лилиан автограф.

Подойдя к двери, Мара остановилась. Все это напомнило ей атмосферу перед началом театрального представления: сначала зрительный зал успокаивается, а затем начинает чувствоваться энергетика, которая исходит с другой стороны пока еще не поднятого занавеса.

Для начала женщина осторожно постучалась.

— Кто там? — послышался из глубины комнаты голос Лилиан.

— Это я, Мара.

Дверь слегка приоткрылась. Едва окинув взглядом маленькую комнатку, Мара не поверила в то, что это та самая уютная чистенькая хижина, которую она тщательно готовила для актрисы. Одежда была разбросана повсюду, где только можно, простыни спутаны клубком. Москитная сетка все еще была опущена, а поднос с завтраком по-прежнему стоял на столе. Полотенце, свадебный подарок, валялось мокрое на полу.

Лилиан выглядывала из-за двери, спрятавшись за ней, пока Мара не зашла. Актриса была бледной, почти бесцветной. Мара решила, что это либо из-за опущенных занавесок, либо из-за отсутствия ярко-красной помады на губах.

Актриса стояла перед ней в одном белье. Мара не удержалась и уставилась на красные шелковые французские трусики, отороченные кружевами.

— Это мои «счастливые» трусики, — сказала Лилиан. — Я только что их нашла. Слава Богу! Я уже собиралась звать Карлтона.