Закон скорпиона - Эрин Боу Страница 30

– Они ушли от тебя?

– Просто отпали. Как насосавшиеся клещи. Когда я снял рубашку.

– И поэтому ты сразу пошел пробовать, что тебе еще дозволено?

– А как же! – засмеялся он. – Они на меня давили, чтобы я сломался, вот я и сломался. Мечтаю прогуляться, держась за руки с принцессой Гретой.

– Мы не держимся за руки.

Он взял мою руку.

– По залитому лунным светом саду.

– Луна еще не взошла.

Он остановился и повернулся ко мне:

– А я не мечтаю.

– Элиан, надо быть серьезнее. Камберлендский альянс…

– Я знаю. – Он взял мою вторую руку, погладил большими пальцами костяшки. – Мы будем воевать. А это значит, что нас убьют. Знаю.

– Тогда зачем ты делаешь так, чтобы они тебя…

Его пальцы замерли.

– Я делаю?! – переспросил он. – О господи, Грета.

Он отпустил мои ладони. Несколько секунд мы стояли посреди темного сада и смотрели друг на друга. Потом Элиан отошел от меня на пару шагов и сел на большой валун, поддерживающий террасу.

– Ну а ты? – сказал он, и голос его резко похолодел. – Готова умереть?

– Может быть, до этого и не дойдет. Панполярная конфедерация – сверхдержава.

«А Камберлендский альянс, – не решилась сказать я Элиану, – непонятно чем объединяемые остатки государства, предшественник которого только что проиграл войну, стыдно сказать, с Конфедерацией Миссисипи». Я решила ответить так:

– Если Камберленд бросит нам вызов… для него это будет война с превосходящим по уровню вооружения противником. Может быть, и не нападут.

Аббат в это не верил. Моя мама в это не верила. Я не верила. Но сейчас я старалась крепко держаться этой мысли.

Элиан порушил мои планы.

– Может быть, вы превосходите нас по уровню вооружения, – сказал он, так сильно подчеркнув последние два слова, что сарказм переливался через край. – Но не в смекалке. Возможно, мы не победим, если выстроим войска шеренгами, которые удобно расстреливать, – поэтому так мы делать не будем.

– Нельзя изменить законы войны.

– Ты не знаешь мою бабушку. Она могла бы изменить даже законы физики, если бы сурово на них посмотрела.

– Но Талис…

– Молчи. Мы будем воевать. Я не сомневался в этом, еще когда попал сюда, и теперь не сомневаюсь. Мы с тобой, принцесса, должны будем умереть, – произнес он с каменной уверенностью.

Я тихонько – и изящно, ведь я же принцесса – присела на террасу рядом с ним.

– Значит, ты точно знаешь? Арментерос тебе сказала когда?

Он ответил не сразу.

– Считаешь, она бы мне сказала? Даже не подумала бы. – (Я только что царапнула ему сердце. Как воочию видела эту ранку.) – Нет, мне ничего не говорили. А тебе?

– Думаю, моя мать считает… что милосерднее скрыть от меня, когда именно это произойдет.

– Понятно. Это сострадание.

Можно было подумать, что он сказал «со страданием». Со страданием сострадание. Так ли? Не знаю. Может, и на самом деле со страданием.

– Я читала распечатки.

– Еще бы. Штудировала наверняка, – засмеялся Элиан легким, как звездный свет, смехом. – И какие предположения? Долго еще?

– Вопрос недель. Дипломаты дошли до эндшпиля. Не больше нескольких недель.

– Или дней?

– Возможно, дней.

Он закрыл глаза.

– А я ничего не могу придумать, кроме нескольких способов запустить коз в библиотеку.

Я подавила смешок, и он вышел у меня через нос – в облагороженной королевской манере, разумеется.

– Я люблю тебя, – сказал Элиан.

– Что?

Столько рассуждений о смерти, но все же именно эти слова заставили меня вскрикнуть.

– Я люблю слушать, как ты смеешься. Я просто… – Он потянулся ко мне. Я сжалась. Он замер, и его руки остановились в воздухе на полпути. – Просто… Ты выглядишь совсем другой. Когда у тебя волосы распущены.

Поспешив за Зи, я так и оставила волосы в хвосте. Он свисал ниже пояса.

– Другой?

Я не знала, хуже это или лучше. И как нелепо, на пороге смерти, что мне хотелось это знать.

Но мне хотелось.

– Еще как. – Элиан кивнул. – Можно, я только…

Он завел руки мне за голову, и я почувствовала, как его пальцы шарят у меня на затылке. Ночь была теплой, но я вздрогнула всей кожей. Он был близко, и я чувствовала запах мыла – такого же, как на руках у Зи, – и представляла, каковы будут эти руки на вкус. Наверное, щелочь – как электрический разряд на языке. Элиан сумел развязать узел, поднял волосы у меня со спины и расправил по плечам, как накидку. В волосах нет нервных окончаний, но от прикосновения каждой волосинки к шее я вздрагивала и вспыхивала искрами.

Как странно, что мне подумалось об электричестве. И не как о наказании.

– Грета, я не стану уходить тихо. – В его голосе не было вызова. Он был мягким, как шепот любящего. – Им придется меня тащить.

– Неизвестно, чего можно от себя ожидать.

Я положила руку Элиану на колено.

Он опустил на нее глаза. Я видела, как он дернул кадыком, борясь со страхом.

– Могу, наверное. Жизнь полна неожиданностей.

Он повернулся ко мне. Наши ноги столкнулись. Я почувствовала, как его колено нащупывает границу с моим. Моя рука так и лежала у него на бедре, а волосы колыхались у моих колен. Косы долго пробыли заплетенными, поэтому блестящие пряди так и остались ровно разделены, как если бы расплели веревку. Элиан взял по пряди в каждую руку и принялся наматывать, пока запястья, ладони и предплечья не оказались связанными моими волосами – пока мы не очутились рядом, так тесно сплетены, что я почувствовала на губах его дыхание.

– Какая ты сильная! – восхитился он.

И поцеловал меня.

У меня сами собой вскинулись руки, и, клянусь, в первую секунду я намеревалась его оттолкнуть. Но вместо этого коснулась пальцами его подбородка. Мы столкнулись носами. Его колено вклинилось между моими бедрами, и они раскрылись. Он все сильнее приматывал себя моими волосами, тянул уже слишком сильно – и все это было невероятно, внутри все закипало, словно тысячи острых колючек впивались в кожу. Он целовал меня, я целовала его, и воздуха не хватало. Не хватало времени. Недель. Дней. Он был в отчаянии, в отчаянии была я, и время было на исходе.

Его язык, его колено проникали глубже. Я что-то попыталась сказать – может быть, «подожди», – но потом закусила ему губу. Нам предстояло вместе умереть, и казалось, что это произойдет здесь и сейчас.