Несовместимость - Илана Л Страница 31

Туманная дымка немного рассеялась перед глазами, а сердце сжалось от жгучей боли. Я поступила правильно. У малыша должен быть отец.  Полноценная семья.

Я поступила правильно.

Правильно.

Хоть тысячу раз, как мантру, прокручивай мысленно это " правильно ", а легче не становилось.  Только что я обрекла себя на одиночество.

Рома

Когда любимый человек клянется в любви, но все равно уходит...этот страх, что изменить ничего нельзя.  Раздвоенная ситуация схватить и не отпускать...и все равно отпустить, зная, что без тебя ему будет лучше.

В голове пульсировала мысль:" Не дать Даше уйти. Связать, привязать, заставить забыть...но не позволять плыть по течению..."

И, даже, когда я бросился вслед, не обращая внимание на дождь вперемешку со снегом, хлеставшие меня по лицу, понимал, что это жалкая попытка схватиться руками за счастливые мгновения, которые не спасут ту боль, живущую внутри. Даша, прошептав, едва уловимым движением губ, " люблю ", растерла руками слезы, текущие по лицу, села в такси и уехала в неизвестном направлении.

Я смотрел на серое небо, затянутое тучами. Все тело стало стальным, понимал, что беспросветная жизнь только начинается. Ошибки прошлого тянули за собой вереницу последствий, из которых выбраться оказалось не под силу.

За два месяца Дашиного отсутствия, я прилагал усилия и свыкся с мыслью, что мы перешли критическую черту. Есть жизненные обстоятельства, на которые мы не можем закрыть глаза и молча двигаться дальше. Все это я понимал, хоть и упрямо отрицал.

Я буду чертовым ублюдком, если скажу, что не думал о том, чтобы вернуться к Ане и попробовать сохранить фиктивную семью ради ребенка. Думал! И, даже, сделав свой выбор в пользу Даши, все равно моя душа болела и была не на месте. Совесть – это не орган. Ее нельзя " залечить " таблетками. Она живет собственной жизнью, разлагая внутренности на кусочки.

Сколько я пробыл в оцепенении - не знаю. Но, вернувшись в квартиру, которая все еще хранила Дашино присутствие и тепло, понял, что больше не смогу здесь находиться. Вокруг все напоминалo о ней: вещи, косметика, неразобранный чемодан. На кухне, на столе, осталась чашка с недопитым чаeм.

Я невидящим взором смотрел в одну точку и курил. Будто никотин способен справиться с чувством безысходности?! Поначалу не реагировал на телефон, вибрирующий в руке. Пусть звонит - мне не жалко. Но трель не умолкала. Неизвестный абонент в десятый раз пытался выйти со мной на контакт. Я настолько сильно сжимал трубку в ладонях, что как онa не лопнулa - загадка.

Хотел к черту выключить звук, напиться, забыться...Ну, кому я понадобился на ночь глядя?!

Но рука дрогнула, не смогла нажать на кнопку " выключение ".

– Да, – со злостью провел пальцем по сенсорному экрану, принимая вызов.

– Роман Александрович? – официальным тоном спросил мужской голос.

– Да, слушаю, – злость сменилась тревогой.

– Здравствуйте. Я врач. Звоню по просьбе вашей жены. Анна попала к нам в больницу с угрозой выкидыша.

Не слыша больше нечего, я бросился сломя голову из дома. Выжимая максимум на спидометре, в голове крутилась одна лишь мысль: " если с ребенком что-нибудь случится, никогда себе этого не прощу!"

Узнав в регистратуре, в какой палате находилась жена, я рывком открыл дверь. Аня лежала на кушетке с закрытыми глазами, склонив голову набок. Ее черные волосы разметались по подушке, бледная кожа была покрыта мелкой испариной. Врач делал пометки в своих записях, не обратив никакого внимания на мое присутствие.

Шагнув в палату, Аня открыла глаза, слегка улыбнулась.

– Спасибо, что пришел, – немного хриплым голосом произнесла она, и попыталась подняться.

Врач оторвался от бумаг, хмуро посмотрев на пациентку.

– Вам нельзя вставать, – без возражений в голосе сказал он.

Аня откинулась обратно на подушки, я, прикрыв за собой дверь, прошел и сел на стул около жены. Аня своей ладонью коснулась моей руки. Я взял ее холодные пальцы в руку, не сводя с нею глаз.

– Что с моей женой? – тревожно смотрел на Аню, пытаясь отгадать, что случилось. Ведь было все хорошо.

– У вашей супруги гипертонус, болезненное сокращение мышц внизу живота, – начал объяснения врач. – К сожалению, это не слишком положительно может сказаться на ребенке.  С помощью капельницы мы вводим ей препараты, расслабляющие матку.  К несчастью, у нее так же наблюдаются кровянистые выделения, поэтому придется попринимать кровоостанавливающие лекарства.

– Еще неделю назад все было хорошо, – не понимал я.

Врач пожал плечами.

– Наверное, внешние обстоятельства спровоцировали. Нервозность. Эмоциональное состояние беременной женщины прямым образом сказывается на ребенке.

Я растерянно смотрел на врача, неспокойно сжимая Анину руку.

– Как ребенок? – я наблюдал за тем, как врач снова взглянул на монитор узи, продолжил что-то записывать в своих документах.

– С ним все хорошо, – не поднимая головы ответил он. – Но это первый звоночек. В следующий раз может все закончиться гораздо плачевно.

Он поднял на меня глаза. Мотнул головой в сторону двери, намекая, что нам следует поговорить наедине.

– Мы оставляем вас на лечение в стационаре, – уже обращаясь к Анне, добавил он.

– Как? Я не хочу здесь находиться, – Аня скривилась, попытавшись вновь приподняться.

– Лежи, тебе нельзя вставать, – я аккуратно, опустив руки на ее плечи, слегка надавил, вернув ее в горизонтальное положение.  Аня тяжело вздохнула, но послушалась.

Укрыв жену одеялом, сказав, что скоро вернусь, я вышел вместе с врачом в коридор.

– Пойдемте ко мне, – коротко бросил эскулап. – Скажу честно, эмоциональное состояние вашей супруги оставляет желать лучшего, – признался он, когда мы вошли к нему в кабинет.

– Как Аня к вам попала?

– Ее подруга позвонила в скорую, сказала, что беременной женщине плохо. И уже скорая привезла ее к нам, – сделав паузу, врач добавил, - не игнорируйте психологическое состояние вашей жены. Просмотрев ее предыдущие анализы, действительно, никаких предпосылок не было.

– Я вас понял, – голова зудела от сильного напряжения. – Мы в разводе, –откровенничать я не собирался, но признание слетело с губ.

У стоящего напротив меня мужчины округлились глаза. Врач сел в кресло, поправил очки.

– Хм. Тогда не знаю. Мое дело поставить вас в известность, решать вам, –  задумчиво произнес он.

– Я немедленно займусь ее переводом в чаcтную клинику, – мысленно уже прикидывал к кому обратиться, чтобы Ане доставить как можно меньше неудобств.

– Зачем? У нас имеются необходимое оборудование и медикаменты, – мужчина заерзал в кресле, – к тому же, изначально положили ее в отдельную палату.