Пари, или не будите Лихо - Яна Лари Страница 31

– Просто ты позвал... Если Муся для тебя проблема, я съеду сегодня, – растерянно отзывается она, отворачиваясь спиной, чтобы выложить на стол содержимое принесённого с собой пакета. – Дай нам пару часов, на поиски подходящей квартиры.

– Муся так Муся, – пожимаю плечами, отпуская рыжую пленницу. Сам тоже с трудом, но встаю. Курить охота даже больше, чем сдохнуть. Знатно я после её ухода нервы водкой пролечил. Толку ноль, а последствий тонна. – Ничего не имею против животных.

"Особенно понятливых" – додумываю про себя.

По нахальному фырканью понимаю, что сама кошка серьёзностью ситуации ни капли не прониклась. И правила мои ни черта не усвоила. Ну ничего, профилактический инструктаж можно будет повторить позже без заумных скептиков. Сейчас меня больше интересуют поникшие плечи её хозяйки.

– Не хочешь рассказать, что у тебя стряслось? – нашариваю в кармане спортивных штанов зажигалку, скользя взглядом по Вериным длинным ногам, обтянутым тёмно-серыми джинсами. Носки на ледышке – одно название, не плотнее ситцевой простыни.

– Всего-то приняла твоё предложение. Ты ведь этого добивался?

Судя по паузе – взвесила каждое слово, тщательно решая, как далеко впустить меня на свою территорию. Пока мой удел – порог.

– Обуйся, – усмехаюсь, бросая у её ног резиновые сланцы и с интересом заглядываю в объёмный пакет: хлеб, яйца, колбаса, фрукты, пельмени. Рог изобилия. Ещё б меня так не тошнило при одном виде еды. А вот минералка придётся очень кстати.

Проигнорировав протянутую кружку, жадно прикладываюсь к бутылке воды, дожидаясь, когда Вера исполнит мою просьбу, после чего невинно устраиваю подбородок на хрупком плече – с личной жизнью разобрались, осталось определиться с допуском к телу. Меня к ней тянет до ломоты в каждой мышце, но не хочется сходу настаивать на физической близости, всё-таки этот шаг мне навстречу явно сделан не от хорошей жизни.

– Наверное, я снова совершаю ошибку, бросаясь в омут с головой... – Вера не отстраняется, тем не менее рукою вот-вот раздавит лимон. Я понятливо отхожу к окну. Логично, не всё сразу.

– Не попробовав, не узнаешь. Останься. Знал бы, что придёшь, не сломал бы вчера последний стул... в принципе, можно разок устроиться по-турецки, к вечеру что-нибудь придумаю. Матрас тоже один, поэтому могу уступить только половину, но в шкафу лежит второе одеяло. Если хочешь – оно твоё целиком.

– Спасибо за то, что не давишь.

– Ты никогда не жила одна? – мельком оглядываюсь, надевая безразмерную хлопчатобумажную футболку. Судя по серьёзности тона, переезд для Веры не сиюминутная прихоть, а как минимум новый жизненный рубеж. Не думаю, что ей составило бы проблему снять нормальную квартиру, значит, просто нужен кто-то рядом и это в разы важнее комфорта. Поддержка.

– Ни дня, – тихо признаётся она.

– Твои узнали правду про меня? – аккуратно интересуюсь закуривая. Смотрю как дым устремляется в приоткрытую форточку. Мне не нужно видеть её лицо, я будто "слышу" его выражение. Не понимаю, как такое возможно, тем не менее...

Сейчас Вера наверняка кусает губы, а у меня перед глазами темнеет от желания в них впиться. Крепко, до боли, как вчера ночью, когда меня остановили её пьяные слёзы, и желание подмять под себя очередной трофей резко переплавилось в потребность о ней заботиться.

– Скорее узнали правду про меня.

– Зато теперь ты свободна жить так, как тебе хочется, – говорю со всей необходимой ей сейчас уверенностью. – Тоже мне проблема. Прорвёмся. Лучше расскажи, какого хрена ты подорвалась в такую рань?

– Ты жутко ворочаешься.

В голосе бледная улыбка. Уже лучше.

– И ты решила отомстить мне, гремя посудой?

– Я решила, что сытым ты более приветливый.

Вера не ошиблась, только этим утром мой идеальный завтрак – она сама. Моё тело горит от нетерпения скорее вдавить её в жёсткий матрас. Видимо мозг, восприняв похмелье, как угрозу жизни, в срочном порядке врубил инстинкт размножения.

– Сейчас мне поможет только пара сотен таблеток аспирина, – вру, небрежно зачёсывая пальцами волосы со лба.

Она стоит за спиной, чего-то мнётся. Я задерживаю дыхание, Вера наоборот – резко выдыхает и скрещивает руки на моём животе, доверчиво вжимаясь щекой в правую лопатку, отчего в подреберье отдаёт слабый укол стыда за похабные мыслишки.

– Мась, прости за то, что подбросила часы. Я не имела никакого права так поступать.

– Брось. Я тебе даже благодарен, – хмыкаю, едва сдерживая полный страданий стон. Проклятый организм рвётся в бой, намереваясь срочно заняться воспроизведением потомства, даже невзирая на дикую слабость. Я хочу её. Хочу постоянно, а в моменты, когда неприступная ледышка становится такой податливой, моё желание переходит в ранг помешательства. – Ты, Вера, сама себя на блюдечке предложила. Признайся, если б не чувство вины, хрена бы ты плясала под мою дудку.

– У тебя всегда всё так просто?

Ответить мне не даёт громкий хлопок входной двери. Проходной двор, а не комната.

– Лихо, паршивец, ну и куда ты пропал? – капризно тянет знакомый до оскомины голосок. Господи, за что?! Почему сейчас?! Так звучит самый бездарный косяк в моей жизни. Ещё никогда эффектная обёртка не была столь далека от содержания. – Договорился о встрече и выключил телефон. Нет, ну нормально, а?

– Соня, я не перезвонил тебе месяц назад! – кривлюсь, как от удара в печень. Дыхание разом тяжелеет пресыщенное сладостью фруктовых духов, которые с бодуна отдают какой-то стойкой брендовой гнилью. Меня начинает подташнивать в разы интенсивнее. – Ты б ещё год спустя припёрлась. Мой косяк давно пора списать за сроком давности. Обстоятельства изменились.

– Неужели? – скептично улыбается Сонино отражение в окне.

– Представь себе. Разве не видно – я при смерти.

– Не видно. Придумай что-нибудь весомее.

– Женюсь, – зажмурившись выплевываю страшное ругательство. – Всё – галстук, кольца, Мендельсон. Куда весомее?

Вера, вздрогнув, осторожно расцепляет руки, а я, отвлёкшись на необходимость побороть рвотный позыв, немного не успеваю перехватить её кисти. Как всё не вовремя.

– Не впадай в крайности, ревнивец. Я летала с папой в Париж. Всего-то забыла предупредить. Зато теперь я вся твоя. Избавься скорее от своей подстилки безродной. Я соскучилась.

Сплошные "я", в этом вся Соня.

Одна из многих

Вера

Это я что ли безродная?!

– Ты ничего не путаешь? – разворачиваюсь лицом к охамевшей гостье Матвея, и дальнейшая тирада, призванная сравнять нахалку с тонким слоем пыли у плинтуса, вся разом отправляется в воображаемую мусорную корзину.

Каждая мелочь, от снисходительной дымки в васильковых глазах, до превосходства, застывшего на самом краю меланхоличной усмешки, буквально кричит о безупречной родословной молоденькой брюнетки.