Доченька - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 31

От центра города до приюта было недалеко. Мари обожала лошадей, поэтому они с отцом решили нанять фиакр.

— Вот мы и на месте, дорогая. Я телеграммой предупредил мать-настоятельницу о нашем визите, — сказал Жан Кюзенак, беря дочь за руку.

Колокольня аббатской церкви будто касалась покрытого легкими облаками неба. Далекие холмы нежились в солнечных лучах. При виде знакомого пейзажа девушка разволновалась.

Пока они с отцом шли к той части здания, где обычно принимали посетителей, Мари вспоминала знакомые лица — маленькую Леони, которая всегда получала от Мари свою порцию ласки, хозяйку кухни сестру Юлианну, постоянно сражающуюся с греховной любовью к вкусной еде…

Жан Кюзенак потянул за шнурок, и до них донесся звон колокольчика. В сопровождении одной из сестер они пересекли внутренний дворик, вошли в импозантное здание и поднялись на второй этаж. Через несколько минут к ним вышла мать-настоятельница.

— Мари, мое дорогое дитя! Как ты изменилась! И как любезно с твоей стороны приехать повидать нас!

С этими словами мать-настоятельница подошла к девушке и поцеловала ее в лоб. Потом она кивнула мсье Кюзенаку, который поторопился представиться:

— Жан Кюзенак. Не знаю, помните ли вы меня и мою супругу, ныне покойную. Я приезжал посмотреть на Мари пять лет назад. Потом вы доверили ее нам…

Мать-настоятельница окинула любезного господина внимательным взглядом и снова посмотрела на Мари. Жестом она указала им на стулья.

— Прошу вас, садитесь. Я прочла вашу телеграмму, мсье, но, признаюсь, цель вашего визита мне непонятна. Перед тем как вы расскажете, что привело вас к нам, позвольте мне поблагодарить вас за Мари, которая превратилась теперь в милую девушку. Я уверена, что ее почитают и ценят в вашей семье…

Жан Кюзенак уловил в голосе старой монахини угрозу. И это было понятно: не зная положения дел, она могла предположить наихудшее.

— Матушка, я должен вам открыться. Мое признание будет короче, чем то, что услышала Мари прошлой осенью, но оно столь же болезненно для меня.

Нежным взглядом Мари приободрила отца. Мсье Кюзенак рассказал об их с Марианной любви, о том, как он радовался, найдя дочь, о том, что она простила его, и, наконец, о мечте Мари…

Мать Мари-Ансельм нервно похлопывала рукой по полированной столешнице. Она знала, что не имеет права судить своего ближнего за прошлые прегрешения, но с трудом сдерживалась, чтобы не воззвать к совести неожиданного гостя. И только взяв себя в руки, она обратилась к нему с такими словами:

— Самое главное для меня, мсье Кюзенак, — это то, что вы искренне раскаиваетесь. Угрызения совести заставили вас найти вашу дочь и наверстать упущенное. Я очень рада за Мари. Вы не представляете, сколько горя вынесли все эти несчастные малышки, которые переданы на наше попечение и которые никогда не узнают, что такое расти в настоящей семье! Мы посвящаем им все свое время, воспитываем и обучаем их, однако ничто не заменит им любви матери и отца. Больше я ничего не скажу. Мари, мое дорогое, мое замечательное дитя, давай поговорим о тебе! Значит, ты хочешь стать учительницей?

— Да, матушка! Это самая главная моя мечта!

— Если я не ошибаюсь, ты получила прекрасные оценки, когда сдавала экзамен на свидетельство о начальном образовании. У меня есть идея, но я ничего не могу обещать. Мари, ты сможешь восполнить недостающие знания и сдать в июле экзамены на свидетельство о среднем образовании? Хотя бы попробовать?

— Конечно! Я буду учиться с утра до вечера, и часть ночи тоже, если понадобится!

Лицо монахини осветила ласковая улыбка.

— Дорогая девочка, узнаю тебя! Ты не боялась ночных бдений у постели младших девочек, когда те болели. Мсье Кюзенак, должно быть, небо простило вас, послав вам такую добрую и самоотверженную дочь.

Жан Кюзенак молча кивнул.

Смущенная этим комплиментом, Мари покраснела.

— Прекрасно! А теперь я должна задать вам вопрос, — продолжила чуть громче мать Мари-Ансельм. — Можете ли вы сегодня же отправиться в Тюль? Медлить нельзя. Советую вам встретиться там с моей кузиной Жанной, она директор местной Эколь Нормаль. Она сможет протестировать Мари, оценить ее знания и, по моей рекомендации, дать вам учебники, чтобы девочка могла как следует подготовиться.

Мсье Кюзенак невольно подумал, что эта святая женщина, очевидно, не имеет обыкновения откладывать дела в долгий ящик. Кроме того, в проявленном участии он видел свидетельство доброго и уважительного отношения к Мари и был этим очень тронут.

— Мы едем в Тюль! — заявил он. — Огромное вам спасибо, матушка!

Мари ликовала. Но в этих стенах она не решилась дать волю чувствам. И все-таки глаза девушки сияли, а губы растягивались в улыбку.

— Дитя мое, желаю тебе успеха! — сказала монахиня. — Я напишу кузине записку. А пока я буду этим заниматься, ты можешь навестить своих подруг и сестер. Мсье, поезд в Тюль отправляется в шесть вечера. Будет лучше, если вы переночуете в городе и с утра нанесете визит Жанне Десмонд.

— Так мы и сделаем, обещаю! — любезно отозвался Жан Кюзенак.

Мари повела отца по коридору. Сначала девушка решила зайти в кухню, уверенная, что найдет там сестру Юлианну. Она не ошиблась — возле мойки она увидела кругленькую фигуру монахини.

— Сестра Юлианна!

Та обернулась и посмотрела на стоящую на пороге красивую девушку, которую сопровождал мужчина. Улыбка незнакомки, ее открытый доверчивый взгляд кого-то ей напомнили…

— Мари! — обрадованно воскликнула монахиня. — Моя дорогая крошка Мари! Как ты выросла и похорошела!

Сестра Юлианна вытерла руки о фартук и раскрыла девушке свои объятия. Мари подбежала и прижалась к ее груди.

— Теперь я выше вас на голову, милая сестра Юлианна, — заметила она, смеясь.

— Так приятно снова увидеть тебя! Воспитанницы скоро придут на полдник. И я знаю одну девочку, которая будет очень рада встрече!

Мари представила сестре Юлианне своего отца и в нескольких словах объяснила причину своего приезда. Монахиня сказала со слезами на глазах:

— Ты заслужила счастье, моя девочка! Я очень рада за тебя. Если бы ты знала, как я просила Пресвятую Деву беречь тебя!

Из коридора донесся шум шагов и приглушенные детские голоса. Еще мгновение — и в кухне появятся воспитанницы приюта… Взволнованная Мари отступила от двери вглубь помещения. При виде девочек, входивших, соблюдая строгий порядок, попарно, она словно вернулась в свое детство. Невзирая на то, что монахини всегда были добры к своим воспитанницам и неустанно о них заботились, девушка еще раз порадовалась, что у нее теперь есть любимый отец и собственный дом.

Девочки-сироты подошли к огромному столу, уставленному тарелками с поджаренным хлебом и чашками с молоком. И только одна, маленькая, бледная, с черными длинными косичками, застыла на пороге. Голубые глаза девочки внимательно рассматривали Мари. И вдруг девочка поднесла руки ко рту, сдерживая восторженный крик.