Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова Страница 31

– Василий Ильич, я хотела задать вам вопрос насчет Славика…

– А где он сейчас?

– Сейчас он живет у меня.

– То есть он в Москве?

– Да…

Сологуб протяжно выдохнул:

– М-да, как-то все неожиданно…

После этого воцарилось молчание. Минуту или две мой собеседник напряженно думал. Потом спросил:

– А он может еще какое-то время побыть у вас?

– Конечно, может, но…

– Да вы поймите! Мне пока его некуда даже спать положить! – В трубке послышалось что-то сродни возмущению. – Мы сами живем с родителями жены и ее сестрой. Занимаем всего одну комнату! А у нас еще, между прочим, грудной ребенок! Мне же надо как-то всех подготовить!..

«Неужели! Это же именно то, что мне надо!» – успело промелькнуть в голове.

Я перешла в контрнаступление:

– Василий Ильич, я вот что думаю… В вашей новой семье едва ли с восторгом отнесутся к переезду Славика. Все-таки это новый человек, который к тому же требует к себе очень много внимания. Особенно теперь, после перенесенной им травмы. Это хорошо, если между ним и членами вашей семьи сложатся хорошие взаимоотношения. А если нет? Да и потом, Славику ведь нужно учиться. А маленький ребенок будет его отвлекать, будить по ночам. Может быть, стоит подумать, чтобы мальчик вообще остался жить у меня? Он здесь уже почти освоился. Ему сейчас опять куда-то перебираться, привыкать к новой обстановке будет очень тяжело. Что скажете?

Василий Ильич тяжело засопел. Кажется, только что я здорово облегчила ему жизнь.

– Да я чего ж… Вы, конечно, абсолютно правы. Для мальчика так было бы лучше…

– Только есть одно но, – пока он окончательно не обалдел от счастья, поспешила добавить я.

– Какое?

– В дальнейшем у меня могут возникнуть сложности. Вы же знаете, у нас бюрократическое государство. Если я буду устраивать мальчика в школу или элементарно захочу оформить ему путевку в лагерь, от меня везде потребуют основания. Поэтому, если вы не против, я бы хотела официально стать опекуншей Славика.

Сологуб призадумался.

– А что для этого нужно?

– От вас всего лишь письменный отказ, – как можно спокойней, сказала я. – Я, конечно, еще проконсультируюсь у юриста. Возможно, потребуются и другие документы. Но главное – это ваше согласие на то, что воспитанием вашего сына буду заниматься я.

– Э-э-э, – Василий Ильич в нерешительности замялся, – мне нужно подумать…

– Некогда думать, Василий Ильич! Вы же все равно ничего не теряете. Видеться с сыном вы сможете, когда пожелаете. Но Славик и так слишком много пропустил. Я бы хотела, чтобы с нового года он уже приступил к занятиям в школе.

Тут я отчетливо услышала в трубке, как распахнулась дверь и резкий голос сказал: «Вася, ты скоро? Иди ужинать!»

Возможно, этот нервный окрик и сыграл решающую роль.

– Да-да, я сейчас, – ласково и чуть виновато промямлил Сологуб, а потом снова обратился ко мне, но уже суровым, начальственным тоном: – Ну хорошо, Полина, я подпишу заявление. Позвоните мне в начале следующей недели.

Итак, свершилось! Славик остается у нас! Теперь мне прибавлялось забот, но я была счастлива.

Утром следующего дня, прихватив кое-какие документы (в том числе свидетельство о рождении Славика и копию свидетельства о смерти его матери), я поехала договариваться с директором детской гимназии. Мне не хотелось, чтобы мой мальчик получал образование в самой обычной школе, каких рядом с домом насчитывалось не менее трех. По моему стойкому убеждению, в наш век без углубленного изучения иностранных языков было никак. Поэтому лишние полчаса на автобусе меня не смущали.

Директор гимназии оказалась приятной улыбчивой женщиной. Возраст свой она надежно хранила под слоем косметики. Так что я бы ей дала от сорока до шестидесяти лет. Выслушав мою просьбу, она сразу предупредила: программа у них интенсивная. «Если кандидат пройдет собеседование», она с радостью нам поможет.

В общем и целом я осталась довольна. Чадушко у меня, конечно, ленивое, но зато послушное и смышленое. Нужно будет его только немного поднатаскать!

Дальше мой путь лежал в юридическую контору. Я знала одну неплохую на улице Маросейке. Туда и отправилась. И хотя поход этот вырвал три с половиной часа из моего рабочего графика, но зато я получила самую подробную консультацию. Пришлось нестись на телеграф и связываться с Воронежем. Для оформления опекунства мне недоставало еще кучи бумаг.

Ближе к обеду я наконец созрела для явки на работу. Благо, что начальство сегодня предвиделось лишь во второй половине дня.

Уже на подступах к офису меня настиг телефонный звонок.

– Полина, голубчик! – раздался в трубке жизнерадостный голос Олежки. – Где ты все пропадаешь в последнее время?

– Да я уже здесь, в пяти минутах ходьбы, – заволновалась я. – А что, опять что-нибудь из каталогов пропало?

– Нет-нет, все на месте. А ты случайно не забыла, какое сегодня число? Мне вдруг отчего-то показалось, что да.

– 20 декабря, а что? – И тут я поняла, к чему он клонит. – Ох! – схватилась я за голову. – Совсем забыла!

– Вот-вот, напоминаю.

– Спасибо, Олежка! Значит, еще полчаса приплюсуй. Побегу за подарком.

– Давай! Только не затягивай мероприятие, а то у народа уже трубы горят.

Мы распрощались. И я, спрятав мобильник, в нерешительности остановилась посреди тротуара.

Так. Где же здесь можно посмотреть что-то в подарок? Как назло, ни одного продовольственного магазина! А, кажется, знаю! Здесь неподалеку есть бутик джинсовой одежды. Джинсы – это как раз Оксанкина стихия!

Я метнулась к троллейбусу и проехала по Садовому кольцу бесконечную остановку. А ведь пешком бы уже раз двадцать дошла! Увидела вывеску «Джинсовый рай». На дверях – табличка «Открыто».

Не успела я войти, как меня атаковала бойкая девочка-мальчик с россыпью подростковых прыщиков на щеках:

– Я могу вам помочь?

– Да, мне нужны джинсы на высокую худенькую девушку.

– Вам что-то из классики или можно предлагать любые модели?

Я озадачилась. В принципе классических джинсов у Оксанки штук пять. Но захочет ли она ходить с розой на попе? Или, скажем, с дырой?

– Нет, наверное, лучше классические…

Продавщица жестом крупье раскинула передо мной с десяток моделей каких угодно оттенков: от бледно-голубого до черного.

Я посмотрела, посмотрела и неожиданно пришла к убеждению, что джинсы Оксанке дарить не хочу. Куда ей еще одни? И так уже может их по миру в качестве гуманитарной помощи рассылать.

– Нет, спасибо, – покачала я головой, – я передумала дарить подруге штаны.