Из сегодня в завтра - Джулия Тиммон Страница 31

Мне становится вдвое тоскливее. Несколько мгновений молчу, пытаясь успокоиться, чтобы не дрожал голос, когда я снова заговорю. Качаю головой.

— К сожалению, надежды больше нет.

— Почему ты так в этом уверена?! — с отчаянием восклицает Дебора.

С моих губ слетает тяжелый вздох. Смотрю в сторону, чтобы сестра не видела моего взгляда, и слегка прищуриваюсь, пряча стоящие в глазах слезы.

— Знаешь… может, это и эгоистично… Я всю эту неделю подсознательно чего-то ждала… — Чувствую, как Дебора вся напрягается. Мне становится ее жаль. И досадно за то, что я вынуждаю близких людей вновь и вновь страдать за меня. Качаю головой и продолжаю: — Надеялась: вдруг он поймет, насколько глубоки мои опасения, вдруг, несмотря ни на что, попытается доказать, что моя прошлая история не повторится. — Мрачно усмехаюсь. — Увы, Джерард больше не звонил и не принимал никаких мер. Значит, быстро оправился от потрясения, благополучно меня забывает и живет дальше, как и жил. С детьми и… Эванджелиной. И пусть…

Взгляд Деборы делается строгим.

— Возможно, ты и правда несколько эгоистична. Во всяком случае, по отношению к нему. Наверное, тебе следовало самой с ним связаться, еще хоть раз встретиться.

Пожимаю плечами. На них, кажется, лежит груз всех мировых проблем. Я чувствую себя опустошенной, уставшей и беспредельно несчастной.

— Может быть. Но теперь уже поздно.

Дебора снова вскакивает с места.

— Совсем не поздно! Хочешь, я сама ему позвоню? Постараюсь объяснить, почему ты так перепугалась…

Прикладываю руки к груди и говорю просящим голосом:

— Я ему все объяснила. Видимо, он не понял, не почувствовал, насколько это серьезно. Или дело действительно во мне, в моем раздутом себялюбии…

Вспоминаю, сколько унижений я молча терпела от Бетси и Питера, и становится вдвойне жаль себя. Эгоизм! Нет, это зовется как-то иначе.

Дебора подходит ко мне и обнимает меня за плечи.

— Ладно, больше не буду к тебе приставать с советами. Но еще раз все обдумай.

Киваю.

— И не отчаивайся! — бодрее прибавляет она. — Вдруг он еще объявится?

Слабо улыбаюсь и хватаюсь за еле теплящиеся в груди остатки надежды. Хоть и в несбыточное уже почти не верю.

Не знаю, как бы я перенесла этот удар, если бы не забота близких. Родители, вернувшись из Кливленда, уговорили меня пожить у них еще недельку. Я согласилась, но через три дня все же поехала домой, где, скрываясь от всех, продолжала страдать.

На следующий день мама позвонила мне, когда я еще была в офисе. Сегодня я находилась в кабинете одна, потому что Марк взял выходной — у него утром родился сын, а Кристин с понедельника уволилась и замену ей еще не нашли.

— У меня хорошая новость! — восклицает мама. Слышу по голосу, что настроение у нее приподнятое, и сразу догадываюсь по интонации, что она что-то задумала, однако скажет об этом позднее и будто между прочим. — Угадай какая!

— Гм… — Признаться, мне не до игр. Последнее время я живу, словно в непроглядном мраке.

— Мне дали роль! — объявляет мама. — Правда, пока небольшую, но все же…

— Поздравляю, — вяло говорю я, досадуя, что не могу себя заставить бурно восхититься и засыпать мать вопросами. Я же знаю, насколько для нее это важно — стать кому-то полезной. Да и не только для нее, для них с отцом, а по большому счету для всей нашей семьи.

— Это мюзикл, — говорит она, не обращая внимания на вялость моей реакции. — То есть роль придется петь. Я именно об этом и мечтала.

— Очень хорошо, — произношу я. По-моему, на сей раз более оживленно.

— Ты обязательно должна быть на премьере, — тараторит мама. — Ты и отец, и Дебора с Кентом, если смогут. Я загадала: если все соберутся, у меня все сложится. Никакой славы и серьезных ролей мне, естественно, не видать, однако моя задача не в этом.

— Да, конечно. — Я старательно придумываю, что бы еще сказать, дабы не показаться совсем равнодушной. — А… когда премьера?

— Еще не скоро, но я сообщу тебе дату и время заранее. — Она умолкает. Чувствую, что сейчас и последует это ее «между прочим». — Кстати… а как у вас с Джерардом? — спрашивает мама таким тоном, будто вспомнила о Джерарде совершенно случайно. — Без изменений?

Закатываю глаза.

— Мама, я же просила!..

— Да-да, — торопливо произносит она. — Я помню и больше не буду тебе о нем напоминать. — Вздыхает. — Послушай, я тут подумала… А что, если тебе попросить Сильвию… Пусть бы она еще раз…

Не верю своим ушам. По-моему, наша мамочка не только завязала с выпивкой и забыла о посторонних мужчинах, но еще и немного спятила.

— Пусть бы она снова кого-нибудь тебе подыскала… — скороговоркой выпаливает мама, естественно догадываясь, как я отнесусь к ее предложению, и спеша скорее покончить с этим щекотливым делом.

— Снова кого-нибудь подыскала? — в негодовании переспрашиваю я.

— А что тут такого? — с извинительно-заискивающими нотками говорит она. — У Сильвии в этом деле большой опыт, более того — чутье. Она постоянно бывает в таких компаниях, где масса образованных симпатичных людей, в том числе и свободных…

— Таких свободных пусть она ищет для кого угодно другого! — вспыхиваю я. — С меня довольно!

— Ладно-ладно, — утешительно говорит мама. — Наверное, обсуждать такие вопросы еще не время. Просто мне вдруг пришло в голову: если она подыщет тебе другого парня, ну вроде Джерарда, то…

— Мама! — гремлю я.

Дверь приоткрывается, и из-за косяка показывается прилизанная голова нашей блюстительницы порядка, секретарши одного из боссов, пятидесятилетней старой девы Марго Нелкен. Она по обыкновению секунду-другую строго смотрит на меня блекло-серыми глазами, потом спрашивает отвратительно спокойным голосом:

— Какие-то проблемы?

— Нет, все в порядке, — говорю я, фальшиво улыбаясь.

Марго скрывается за дверью, а у меня в мыслях проносится чудовищная мысль: а вдруг и я, если затаю сейчас злобу и останусь навсегда одна, однажды превращусь в такую же грымзу?

— Все в порядке? — изумленно повторяет мама мои слова. — Ты это к чему?

— Это я не тебе, — прежним усталым голосом отвечаю я. — Заглянула тут одна… До всего ей есть дело.

— А-а, — разочарованно протягивает мама. — Ну, раз ты считаешь, что…

— Успехов на актерском поприще! — восклицаю я, заглушая ее последние слова.

Отец мыслит в том же направлении. Его попытки устроить мою личную жизнь меня особенно забавляют и вместе с тем раздражают. Раньше к моим победам и неудачам на любовном фронте семейство относилось гораздо спокойнее. Может, и родители начинают побаиваться, что еще немного — и я стану занудной старой девой? От этой страшной мысли меня всякий раз передергивает.