Крыса-любовь - Мойя Сойер-Джонс Страница 31

А как быть мне, единственной дочери? Я знала, что могу рассчитывать на помощь Триш и Марджи, но всему есть предел. Хэл? Ох, боюсь, на Хэла лучше не рассчитывать.

— Мне никак нельзя сейчас бросать работу, правда? — Я закинула удочку в надежде, что Хэл в приливе сочувствия возмутится: «Конечно можно! Как-нибудь выкрутимся!»

Ничего подобного я не дождалась.

— Тебя весь день вызванивали с работы, — сообщил Хэл. — На автоответчике куча сообщений от какой-то девицы. Софи какая-то. Умоляет перезвонить.

При звуке этого имени женщина в зеркале сморщила нос и высунула язык, будто попробовала кислятину. Ребячество, конечно, но у женщины стал ужасно довольный вид.

— У этой Софи приятный голос, — заметил Хэл и даже перестал жевать. — Очень даже. Новенькая?

Женщина в зеркале сразу растеряла все свое довольство.

— Это же Софи, Хэл! Та самая! Ну которая умыкнула у меня работу!

На меня вновь навалилась усталость. Видно было, что и женщина в зеркале тоже изнемогает от утомления. Мне не составило труда прочитать ее мысли: неужели это нормально — чувствовать себя настолько одинокой? Неужели нормально осознавать: случись еще хоть что-то — и ты слетишь с катушек и никогда больше не сможешь убедить себя, что в твоей жизни есть смысл? Зачем вставать по утрам? Гладить кухонные полотенца? Зачем мыть машину? Покупать новые трусики? Делать крюк по дороге домой, чтобы ухватить свежую кинзу? Зачем помнить, у кого когда день рождения? Брить под мышками? Менять воду для цветов в вазе?

Что-то теплое покатилось по моей щеке. Женщина в зеркале утерла слезу. Не поднимая головы с колен Хэла, я тоже кое-что вытерла. Яичный желток.

Суббота, 15.30

Алло, Джули? Это Софи. Я получила сообщение про твою маму. Бедненькая. У меня самой недавно умерла бабушка, так что представляю, каково тебе. То есть, конечно, твоя мама не умерла, но все-таки… В общем, я просто хотела спросить — может, ты посмотришь мой первый набросок для рубрики? А то меня как-то заклинило.

Не хочу беспокоить, но, может, я пришлю его факсом в больницу? Позвони мне.

Суббота, 16.00

Джули? Это опять Софи. В больнице сидит жутко вредная баба и не желает принять мой факс. Эта тетка про шарм слыхом не слыхивала! Неудивительно, что наша медицина в кризисе. Короче, звони, я сама тебе все занесу.

Суббота, 17.30

Джули? Это я. Я оставила одну распечатку статьи в больнице, а вторую — у тебя на веранде, под фикусом. Да, и послала ее по электронке. Надеюсь, ты скоро со мной свяжешься.

Суббота, 17.35

Забыла сказать, мне не нравится второй и третий абзац. Причеши их хорошенько, ладно? Может, их вообще выкинуть? Короче, глянь на них. Заранее спасибо.

Суббота, 20.30

Алло? Джули? Если ты дома, ответь, пожалуйста. Алло! Джули? Джули? Ну ладно, видимо, тебя нет. В общем, я буду на работе в понедельник — значит, увидимся там? Хорошо? Спасибо, Джули. Я как-то неуютно себя чувствую. Думаю: может, тебе так не понравилась моя статья, что ты не хочешь со мной разговаривать. Или ты меня жалеешь? Или у тебя сейчас голова занята мамой? Да, возможно. Наверно, так. Ладно, спасибо. Мне уже легче. Я теперь подойду к статье творчески. Ой, да, это сообщение от Софи.

— Кажется, у моего мужа роман на стороне.

Я произнесла это так тихо, что едва расслышала сама себя. Маэстро психоанализа вдавил педаль тормоза и бросил машину на бровку тротуара.

— Что, простите? — Он смотрел на меня в упор. У него были очень зеленые глаза, и я видела в них свое отражение.

— Ничего, — быстро ответила я. — Я ничего не говорила.

— Но разве вы не…

— Я — не.

— А мне показалось…

— Нет, Гордон, ничего.

— Можно, я все-таки…

— Нельзя.

— Я только хотел…

— Не надо, Гордон.

Он снова завел мотор и вклинился в дорожный поток. Его глаза неотрывно следили за машинами впереди, обе руки лежали на руле. Повернув налево, на северное шоссе, он сказал:

— Ладно. На чем мы остановились?

— Похоже… у моего мужа роман.

Мы ехали сквозь сумерки — сто километров в одном направлении. Арт все время смотрел только вперед. Затем он крутанул свой «ситроен» через разделительную линию и двинул обратно — еще сто километров.

Я не собиралась делиться с Артом своими подозрениями насчет Хэла. Я и сама не знала, что у меня есть какие-то подозрения. А если бы и знала, то нипочем не стала бы рассказывать такому типу, как мнимый Гордон. В нормальных обстоятельствах не стала бы. Теперь я понимаю, что у меня был шок. Клянусь, я сложила вместе все кусочки мозаики только возле паба «Львиная голова». Я пришла туда, чтобы еще раз попытаться пройти второй сеанс психоанализа. (Видимо, в его офисе снова устроили дезинфекцию.)

Я (конечно же!) пришла слишком рано, а он (конечно же!) опоздал. И я, в общем— то, ни о чем не думала, пока стояла и ждала его. Как вдруг почему-то вспомнила о тазике с одеждой, которую замочила на ночь. Я никак не могла сообразить, прополоскала ли ее перед уходом. И внезапно поняла, что среди вещей в тазике не было светло-зеленой жатой рубашки Хэла.

Странно. Значит, она должна быть среди уже выстиранного. В самом деле: когда я напрягла память, стало ясно, что она там. Я вспомнила, как вытащила ее из корзины с грязным бельем, проверила, нет ли пятен, и отправила прямиком в стиральную машину, потому что пятен не нашла.

Вот когда мне стало нехорошо. Потому что именно в этой рубашке Хэл водил клиента в «Сад императора». Тогда вечером он сказал, что ел мидии с чили. Но на рубашке не было ни единого пятна от чили! Ни единого. Ни капель соевого соуса, ни потеков супа. Я даже вспомнила, как порадовалась этому.

На рубашке вообще не было пятен от ужина. Зная Хэла, я могла сделать только один вывод: не было самого ужина. А раз не было ужина, то не было и деловой встречи с клиентом в «Саду императора». Хэл соврал.

Я стояла возле «Львиной головы», и мое сердце отчаянно колотилось. И тут я услышала автомобильный гудок, и старенький серебристый «ситроен» встал за припаркованными машинами недалеко от меня.

— Парковаться негде, — сообщил Арт и навис над пассажирским сиденьем, чтобы открыть мне дверцу. — Так что запрыгивайте.

— Я лучше подожду. Возвращайтесь, когда найдете место.

— Но я уже здесь, солнышко. Залезайте. Поищем другое заведение. Получше.

— Ничего страшного. Я подожду.

Он отъезжал с откровенно надутым видом, но в тот момент я просто не могла сесть к нему в машину. У меня перед глазами стоял тазик с одеждой, и я знала, что должна позвонить Хэлу — только тогда я смогу сделать что-нибудь, придумать что-нибудь. Но что именно я ему скажу? «Я не нашла пятен, которые непременно должны быть. Поэтому мне кажется, что ты меня обманываешь».