Не учите меня жить! - Мэриан Кайз Страница 31

— Отвали!

Она перегнулась ко мне и прошипела это прямо мне в ухо, пока Дэниэл отошел повесить пальто.

— Отвали, бога ради!

— Что? А, хорошо, сейчас.

Оказывается, я напрасно расточала перлы своего остроумия. Я — лишний груз. Я балласт. Мне пора сматывать удочки. Если останусь, то назавтра меня ждет веселая жизнь.

Я знаю, когда не нужна. На это у меня вообще исключительное чутье, и часто я все понимаю еще до того, как поймут другие. Но сегодня вечером я проявила несвойственную мне толстокожесть, это правда.

Покраснев от смущения — ненавижу чувствовать, будто сделала что-то не так, — и пробормотав: «Ну, я тут рядом», я неторопливо отошла от увлеченных беседой Карен и Дэниэла и встала чуть поодаль.

Никто из них и не возражал. Я почувствовала легкое разочарование оттого, что Дэниэл даже не попытался меня остановить, не спросил, куда я иду, но, с другой стороны, если бы все было наоборот и я была бы на его месте, то не поблагодарила бы его за то, что путается под ногами.

Потом мне все-таки стало обидно — я была совсем одна, никого из знакомых вокруг не наблюдалось, я до сих пор не сняла пальто и не сомневалась, что все смотрят на меня и думают, что у меня нет друзей. Прежняя эйфория прошла, уступив место моему обычному недовольству собой. Я вдруг неожиданно и совершенно некстати протрезвела.

Почти всю жизнь меня не оставляет чувство, что жизнь — праздник, на который меня не пригласили. Теперь я действительно оказалась на празднике, куда меня не пригласили, и почти с облегчением понимала, что чувства, с детства бывшие для меня главными — одиночество, неловкость, смущение, — единственно верные в данной ситуации.

Я с трудом освободилась от пальто в страшной тесноте прихожей, растянула губы в ослепительной улыбке, надеясь убедить шумную, веселую толпу вокруг меня, что не только им здесь весело и хорошо. Что я тоже счастлива, жизнь у меня удалась, друзей полно, а если сейчас я одна, так это потому, что сама так решила, но стоит только захотеть, и я окажусь среди огромной толпы знакомых. Вообще-то я старалась зря, потому что никто не обращал на меня ни малейшего внимания. По тому, как одна девушка, со всех ног бежавшая открывать дверь, наткнулась на меня и с удобством постояла на моем мизинце, а другая опрокинула на меня бокал вина при попытке взглянуть на часы, я поняла, что меня просто никто не видит.

Расстроило меня не столько мое мокрое платье, сколько то, как недовольно она покосилась на меня, как будто виновата была я, и я действительно почувствовала, что виновата во всем, и вообще нечего было стоять там на самом проходе.

Наверно, всю жизнь меня бросает из одной в крайности в другую: то я слишком заметная, то абсолютно невидимая.

Тут сквозь просвет в толпе я увидела Шарлотту, и у меня от радости екнуло сердце. Я широко улыбнулась, крикнула ей, что иду, но она в ответ еле заметно, но вполне определенно покачала головой. Кажется, она беседовала с каким-то молодым человеком.

Так я бродила по квартире очень долго, улыбаясь, как деревенская дурочка, пока не придумала, что я могу сделать — я могу убрать пиво в холодильник! Я была в восторге: у меня появилась цель. Дело. Занятие. Я тоже на что-то гожусь!

Гордая собой и своей новообретенной пользой, я протолкалась через толпу народа в прихожей и через еще большую толпу в кухне и поставила в холодильник четыре банки «Гиннесса». Затем взяла оставшиеся две под мышку и попыталась пробиться обратно, держа курс на большую гостиную, где и происходило главное веселье.

Тогда-то я его и встретила.

В последующие месяцы я так часто проигрывала в голове сцену нашей встречи, что помню все, абсолютно все, до мельчайших подробностей.

Я как раз выходила с кухни, когда услышала за своей спиной восхищенный мужской голос:

— Остановись, мгновение! О, золотое видение! Богиня, истинно богиня!

Разумеется, я продолжала работать локтями, пробираясь к выходу, ибо, помимо золотого платья, меня ладно облегал мой комплекс неполноценности, и я ни на секунду не задумалась, что богиней могли назвать меня.

— И не просто богиня, — продолжал голос, — а моя самая любимая — богиня темного пива «Гиннесс».

Реплика о пиве «Гиннесс» пробила стену моей неуверенности. Я обернулась. Там, в тесном углу, вольготно облокотившись на холодильник, стоял парень. Ничего необычного в этом не было: вечеринка, полно людей, и среди них даже попадаются мужчины, один из которых решил отдохнуть, прислонившись к домашней технике.

Молодой человек — насколько молодой, сказать сложно, — был очень привлекателен: шапка черных вьющихся волос, зеленые глаза в тонких розовых прожилках от усталости. Он смотрел на меня в упор и улыбался так, будто знает меня, — а мне в данный момент это было очень кстати.

— Привет, — кивнул он просто и дружески.

Наши взгляды встретились, и у меня возникло странное ощущение: я почувствовала, что тоже знаю его. Я пялилась на него, понимая, что это невежливо, но оторваться не могла. Меня бросило в жар от смущения, и в то же время я была заинтригована, потому что, хотя я была уверена, что нигде с ним не встречалась, никогда прежде его не видела, откуда-то я его знала. Я не понимала, почему мне так кажется, но было в нем что-то очень знакомое.

— Ты где пропадала? — весело спросил он. — Я тебя давно жду.

— Ты — меня? — нервно сглотнув, выдавила я.

У меня застучало в висках. Что происходит? Кто он? Что это за внезапное узнавание, полыхнувшее между нами?

— Ну да, — подтвердил он. — Я мечтал о прекрасной женщине с банкой пива «Гиннесс», и вот явилась ты.

Я не нашлась, что ответить.

Он вольготно привалился к стене, излучая расслабленное спокойствие, всем довольный, симпатичный, несмотря на красные глаза. Казалось, он не находил в нашей беседе ничего необычного.

— И давно ждешь? — спросила я, почему-то почувствовав, что задать такой вопрос абсолютно нормально, как будто болтаешь со случайным человеком на автобусной остановке.

— Добрых девятьсот лет, — вздохнул он.

— Как девятьсот? — подняла брови я. — Девятьсот лет назад баночный «Гиннесс» еще не придумали.

— Точно! — обрадовался он. — Вот и я о том же! Бог свидетель, как я страдал. Пришлось столько ждать, пока они разработают технологию, так скучно было! Если б я мечтал о кувшине меда или кружке эля, я сэкономил бы нам массу времени и сил.

— И все эти годы ты стоял здесь? — поинтересовалась я.

— Почти все, — честно ответил он. — Иногда отходил туда, — он показал на квадрат пола примерно в полуметре от себя, — но в основном здесь.

Я улыбнулась, совершенно плененная им и его болтовней.

Именно такие мужчины мне и нравились — не скучные и положительные, но наделенные фантазией, изобретательностью и быстрым умом.