Любовь и другие диссонансы - Ирада Вовненко Страница 32

Берлин вызывал у Анны смешанные чувства. С одной стороны, тут было шумно и многолюдно, как в Москве. Но люди были другие — много молодых, модно и стильно одетых. «Город — это люди, — подумала она, — а люди здесь симпатичные». И Манфред со своей не сходящей с лица улыбкой, открытый и доброжелательный, только подтверждал это впечатление.

— Дамы, мы въезжаем в бывший Восточный Берлин. Здесь я родился! — с гордостью сообщил он. — Для берлинца это немаловажный факт. В Восточном Берлине нужно было усерднее учиться, это была единственная возможность приблизиться к Западному. Сейчас, минуточку…

Он вдруг притормозил, не обращая внимания на запрещающий знак, включил «аварийку», и стремительно вышел.

— Похоже, у него в роду все-таки были русские, — усмехнулась Анна.

Манфред вошел в небольшой магазин, напоминающий сказочный домик, и через минуту вышел оттуда с белым бумажным пакетом. Он сел за руль и протянул пакет пассажиркам. Оттуда исходил запах свежей выпечки, поднимающей настроение и создающей ощущение праздника.

— Быть в Панкове и не попробовать булочек из знаменитой пекарни — грех!

— Чем же она прославилась? — спросила Марина Петровна.

— Здесь пекут только по старинным рецептам. И печи топят дровами. Я купил вам «деметерброт» — хлеб Деметры, самый вкусный в этой пекарне.

Анна решила, что здесь будет делать все то, что давно уже себе не позволяла: есть булочки, пить вино и совершать всякие глупости.

Они проехали красивую, строгую церковь.

— Это Хохвнунгскирхе, церковь Надежды, — словно угадав ее мысли, продолжал Манфред.

Она подумала, что обязательно пойдет в эту церковь. У человека всегда остается надежда. Иначе он не смог бы жить дальше.

Манфред, заметив в зеркале ее печальные глаза, рассказал по-русски анекдот. Марина Петровна захихикала. Анна улыбнулась. Они подъехали к небольшой гостинице «Академия» рядом с парком. Манфред достал из багажника сумки и отнес их в холл.

— Милые дамы, я вас оставляю. Мне еще нужно встретить господина Водославского из Варшавы, директора польского архива. Я заеду за вами в пять вечера, и… мы пустимся во все тяжкие. — Он снова говорил по-русски. Марина Петровна протянула ему руку, которую он галантно поцеловал.

В дверь постучали.

— Анечка, детка, — Марина Петровна заглянула к Анне в номер, — вы не представляете, какой у меня чудесный вид из окна. На яблоневый сад. Ветви прямо до окна дотягиваются.

Она уже успела переодеться и теперь красовалась в новом, с иголочки, темно-синем платье.

— Как вам идет этот цвет! — восхищенно воскликнула Анна. Марина Петровна порозовела от удовольствия.

— Вы находите? Благодарю вас, дорогая, я сшила это платье специально для нашей поездки… А как вам Манфред? — Марина Петровна покраснела еще гуще.

— Очень приятный, — Анна улыбнулась, — и явно положил на вас глаз…

— Да что вы! — смущенно воскликнула Марина Петровна. — Я же старая…

— Перестаньте, Марина Петровна, — мягко проговорила Анна, — мы с вами в центре Европы, здесь люди к сорока годам только семьи создают, детей заводят… А вам в этом платье, да еще с новой прической… больше сорока пяти не дашь!

— Знаете, Анечка, что я вам скажу: тот, кто не ощущает свой возраст, выглядит смешно. И не спорьте со мной. Но вы еще очень молоды! Живите полной жизнью. Она летит быстро, и с каждым годом все стремительнее. У нас в распоряжении только настоящее. Вначале мы представляем себе лишь долгое будущее, а под конец — лишь долгое прошлое. — Марина Петровна подошла к идеально чистому окну и печально добавила: — Ничего ведь не видела, Анечка! Понимаете, ни-че-го!

— Марина Петровна, — Анна решительно встала, — а давайте-ка мы с вами выпьем!

— Днем?! — ужаснулась Марина Петровна, но глаза у нее заблестели.

— Во-первых, — Анна посмотрела на часы, — уже почти два часа… А во-вторых… согласитесь, не каждый день мы с вами по Берлину гуляем.

— Никогда не думала, что приеду сюда на открытие выставки из нашего архива, — прошептала Марина Петровна. — Судьба постоянно приберегает нам сюрпризы, нужно быть к этому готовым.

— Или даже ждать их, — добавила Анна. Достала из бара маленькую бутылку вина и попыталась откупорить. Кое-как ей это удалось, и она, довольная, наполнила бокалы. — В последнее время я задаю себе вопрос: кто вершит наши судьбы? По какому плану? И неужели мы лишены всякой возможности что-то изменить?

— Что вы, дорогая, я думаю, мы помогаем нашей судьбе! Ведь если бы не работала в архиве, я никогда бы не очутилась в Берлине и не любовалась бы сейчас чудесным видом из окна. Мне кажется, мы должны быть солидарны со своей судьбой!

— Вот за это давайте и выпьем! — Анна подняла бокал и внимательно посмотрела на коллегу. — Кстати, Марина Петровна. Насчет перемен в жизни…

— Да? — Марина Петровна отпила вина.

— Адам прожил в кромешном одиночестве пятьсот лет. И только после этого Господь явил ему свою милость и создал из его ребра Еву. А вместе с Евой Адам был в раю всего семь часов, а дальше было изгнание из рая, голод и холод, необходимость добывать своими трудами хлеб насущный, выживать… Иногда мне — да и не только мне — кажется, что, помимо прочего, акт грехопадения был еще и желанием проявить независимость. Адаму не захотелось уповать исключительно на Божью милость, когда, обретя свою вторую половину, он стал более цельным существом.

— Что ж, это вполне вероятно! А что вы имеете в виду под словами: «помимо прочего»?

— Представляете, как Адаму было скучно одному? — рассмеялась Анна.

Она не хотела больше скучать.

Открытие выставки и пресс-конференция должны были состояться завтра в четыре. Марина Петровна и Анна решили приехать туда к двум, чтобы еще раз проверить экспонаты и разложить пресс-релизы. Манфред говорил, что журналистов ожидается много. А польские коллеги привезли своих журналистов с собой. Сегодняшний же вечер можно было посвятить прогулке по оживленному, пахнущему весной Берлину.

В пять они уже стояли в холле гостиницы и ждали Манфреда, который немного припозднился. Этот человек не был похож на пунктуального немца. В расстегнутом пальто он ворвался в холл отеля и произнес с сияющей улыбкой:

— Я весь ваш, милые дамы!

Марина Петровна улыбнулась ему в ответ, и Анна с удовольствием посмотрела на коллегу. В интересной даме с сияющими глазами трудно было узнать поникшую, усталую Марину Петровну, шестидесятилетие которой только что отметили всем архивом. К тому же она много смеялась, кокетливо взмахивая своими, как оказалось, длинными ресницами.

«Она выглядит моложе меня, — подумала Анна. — Человек жив, пока ему все интересно! Вот он, мой девиз на сегодня!».

Они оставили машину недалеко от Жандарменмаркт и дальше пошли пешком. Посреди площади была сцена, вокруг собирались люди.