Забытая история любви - Сюзанна Кирсли Страница 32

Софии он показался гордой, непреклонной личностью, хотя серые глаза на привлекательном бесстрастном лице не были лишены доброты. Они обратились на нее, и она не смогла отвести взгляд.

Правильнее сказать, едва не задохнулась. И потому была рада, когда графиня наконец произнесла ее имя, представляя ее первому мужчине, который теперь стоял совсем близко к ней.

— Полковник Хук, позвольте представить: София Патерсон, племянница моего покойного двоюродного брата. Она приехала жить в Слэйнс и озарила мои дни.

Полковник Хук превосходил своего спутника ростом, и наряд его отличался большим изяществом: рукава и края его камзола были оторочены дорогими кружевами. Его высокий парик был более привычен Софии, и держался полковник как джентльмен.

— К вашим услугам, — сказал он, склоняясь над ее рукой. София про себя отметила его приятный ирландский выговор. Полковник обратился к графине: — Я же хочу представить вам своего дорожного компаньона, мистера Мори. Он брат лэрда Аберкарни.

— Мы знакомы. — Графиня улыбнулась и обратилась к молчавшему мистеру Мори: — Это было чуть меньше четырех лет назад, в Эдинбурге. Вы путешествовали с вашим дядей и, если мне не изменяет память, доставили мне кое-какие письма моего мужа.

Он кивнул и прошел по комнате, чтобы чинно приветствовать графиню. София ждала, скромно опустив глаза, а потом его гулкий шотландский голос произнес:

— Госпожа Патерсон, к вашим услугам. — Он взял ее руку своими крепкими пальцами, и от этого короткого быстрого прикосновения по ее телу пробежала какая-то теплая, волнующая волна. Она пробормотала в ответ что-то невразумительное.

Полковник Хук сказал графине:

— Насколько я понимаю, ваш сын сейчас не с вами в Слэйнсе?

— Нет. Но мы ожидаем его возвращения со дня на день, и у меня есть несколько его писем, которые он просил передать вам. — Тон ее сделался серьезным. — Вам известно, что парламент утвердил унию?

Для Хука эта новость, похоже, не была неожиданной.

— Я боялся этого.

— Это вызвало крайнее недовольство у простых людей, и теперь пэры, другие лорды и члены парламента — все вернулись в свои родовые имения. Только мой сын, граф Маришал и его сиятельство герцог Гамильтон все еще остаются в Эдинбурге. Последние двое, как мне сказали, серьезно больны и не в состоянии путешествовать.

— Печально это слышать, — нахмурившись, произнес Хук. — Я писал герцогу Гамильтону до отплытия. Просил прислать сюда толкового человека мне в помощь.

Графиня кивнула.

— Он выполнил вашу просьбу. Прислал некоего мистера Холла, священника, который любезно выступил в роли проводника для госпожи Патерсон, когда они путешествовали из Эдинбурга. Мистер Холл согласился задержаться у нас и дожидался вас месяц, но дольше ждать не мог.

Хука это известие, похоже, огорчило.

— Нам на несколько недель пришлось задержаться в Дюнкерке, ждали попутного ветра.

«Дюнкерк, — подумала София. — Значит, они прибыли из Франции». И бледное лицо Хука говорило о том, что плавание было не из легких.

Графиня, женщина проницательная, как видно, пришла к таким же выводам, потому что сказала полковнику Хуку, что их задержка не имеет значения.

— Однако вы оба, должно быть, устали в дороге. Полковник, прошу вас, прочитайте письма и отдохните. У нас еще будет время поговорить.

— Благодарю вас. Путешествия на корабле никогда не сказывались на моем здоровье лучшим образом. Самую норовистую лошадь под собой я предпочту любому, даже самому тихому морю.

София храбро посмотрела туда, где в терпеливом молчании стоял мистер Мори, и заметила, что на его здоровье морское путешествие не сказалось никоим образом. Он, похоже, мог простоять так целый день, давая возможность другим продолжать разговор. Она вспомнила, как когда-то говорил ее отец: «Мужчины, которые наблюдают и мало говорят, часто бывают умнее тех, кому служат». У нее появилось чувство, что в случае с этим мужчиной так и есть.

Почувствовав ее внимание, Мори медленно перевел на нее взгляд своих серых глаз, и снова она не смогла отвернуться.

— Пойдем, София, — сказала графиня. — Нашим гостям нужен покой. — Очаровательно улыбнувшись, графиня с изящным поклоном оставила джентльменов. София последовала ее примеру, на этот раз не осмелившись оглянуться.

Успокоение она нашла в маленькой угловой комнате для рукоделия, где час или около того усердно работала иголкой, пытаясь не думать ни о чем другом. Пальцы ее уже были совсем исколоты, когда она наконец сдалась и пошла искать Кирсти, надеясь, что дружеское общение поможет там, где не помогло одиночество.

В это время дня, когда в доме были гости, Кирсти должна была накрывать на стол в обеденном зале, но ее там не оказалось. София в некотором замешательстве стояла посреди зала, когда в ее мысли вторгся приближающийся шум из коридора: шуршание женского платья в сопровождении более мужественных размеренных шагов.

Голос графини Эрролл был серьезен:

— Что ж, полковник, я советую вам не торопиться. Уверяю вас, вы увидите, что за эти месяцы его положение значительно изменилось. Весь мир его покинул, все, кто был ему предан, открыто отвернулись от него. Есть подозрение, что он состоит в переписке с двором в Лондоне, поэтому, если хотите довериться ему, будьте настороже.

Они уже почти подошли к открытой двери. София расправила платье, соединила перед собой руки и приготовилась объяснять, почему она здесь находится, ибо посчитала, что они должны войти в гостиную. Но они не вошли. Шаги и шуршание, не останавливаясь, последовали дальше, и, когда Хук заговорил снова, он был уже слишком далеко, чтобы разобрать слова.

София с облегчением перевела дыхание. Она не собиралась подслушивать чужие разговоры, и ей было бы неприятно, если бы графиня узнала, что это произошло, пусть даже случайно. Она закрыла глаза, выждала минуту и вышла в коридор, намереваясь продолжить поиски Кирсти.

С какой стороны появился мистер Мори, она не поняла. Так же, как не поняла, каким образом его сапоги могли ступать по половицам совершенно бесшумно. Она поняла лишь то, что, когда она вышла из обеденного зала, он был там, и, если бы он не схватил ее молниеносно за плечи, от столкновения пострадало бы не только ее самообладание.

Он тоже явно не рассчитывал встретить ее здесь, ибо первым его побуждением было выругаться, но он оборвал проклятие на полуслове и попросил прощения.

— Я не ушиб вас?

— Вовсе нет. — Она быстро (пожалуй, даже слишком быстро) высвободилась из его рук. — Это я виновата. Нужно смотреть, куда идешь.

С такого близкого расстояния он казался еще более высоким. Если бы она смотрела прямо перед собой, ее взгляд пришелся бы аккурат на его горло над узлом шейного платка. Свой желтый камзол он сменил на сюртук из зеленой вязаной ткани с серебряными пуговицами. Выше она не смотрела.