Секреты скандальной невесты - София Нэш Страница 32

Казалось, он обладал природным сочетанием качеств, которые способны были ввергнуть ее в блаженный транс. Она едва дышала, пока его ладони ласкали ее через тонкий шелк платья и хлопок рубашки. Элиза понимала, что поступает плохо, но не могла воспротивиться этому.

— О Боже! — простонал Роуленд, отдаваясь поцелую. Его пальцы ослабили ее лиф с большей легкостью, чем это сделала бы иная французская горничная. У Элизабет не хватило сил остановить его. Казалось, ее голос застрял где-то в глубине горла и не мог положить конец этой сладостной пытке.

А затем его теплые губы заскользили по ее шее, и щетина дневной давности царапнула нежную кожу. О, если бы Элиза могла остановить эти минуты, которые убегали прочь. Все казалось ясным. Все было правильно, все шло так, как и должно было идти…

Он со стоном приподнял ее и прижал к стен, его губы отыскали ее сосок, и теперь ручеек желания превратился в океан, который затопил Элизу.

Она горячечно задрожала, когда он стал мучить розовые соски языком, а затем принялся их сосать. Ее пальцы вонзились ему в шевелюру.

Пока он сосредоточил все внимание на ее нежной плоти, ее легкие ныли от напряжения. Тишину нарушало лишь легкое передвижение его ног да шуршание шелкового платья о льняное белье.

И вдруг все эти ощущения, эта необузданная страсть мгновенно прервались, поскольку послышался легкий стук в дверь.

Роуленд сразу же отпрянул от нее и прохрипел:

— Слава Богу!

Отрезвленная его словами, Элизабет принялась лихорадочно приводить в порядок лиф. Роуленд оттолкнул ее руки, и умело и быстро справился с задачей.

Из-за двери послышался тихий голос Сары:

— Элизабет, нам пора. Нас могут хватиться, если мы задержимся дольше.

Его взгляд снова сделался жестким, когда он посмотрел на волосы Элизы и поправил в них шпильку.

— Как обычно, вы излишне драматизируете, Элизабет Ашбертон.

Она попыталась обрести утраченное достоинство, однако не смогла сдержать дрожь. Голос не появлялся, как она ни пыталась открывать или закрывать рот.

Напоследок она запомнила его измученную улыбку, он с легким поклоном сказал ей «До свидания».

— Мечтаю увидеть вас в Виндзоре, моя дорогая. Помните мой совет.

Элиза никогда не пребывала в большем смятении. Она длилась, хотя не могла определить причину этого. Конечно, она надеялась, что он больше заинтересуется ею. А вместо этого он стал еще дальше от нее, когда она оторвала последний взгляд от его высокой фигуры и поблескивающих глаз.

«Моя любимая!

Я чувствую себя таким несчастным от того, что все еще нахожусь в разлуке с тобой. И тем не менее я заставляю себя позаимствовать страницу из истории твоего терпения, ни на миг не забывая, что мы скоро воссоединимся и никогда более не расстанемся. Никогда.

П.»

Когда на следующее утро карета подъезжала к Виндзору, Элизабет смяла последнее смехотворное любовное пожелание от Пимма. Каждый раз, когда лакей из Хелстона доставлял ей подобные послания, Элизе казалось, что у нее от отчаяния что-то скребется в легких. Она хотела остаться наедине со своими воспоминаниями о вчерашнем вечере, а вместо этого ей приходилось читать подобный вздор.

Она переплела пальцы, чтобы успокоиться, и выглянула из окна. Ничего подобного она в своей жизни не видела. Пейзаж поражал великолепием.

Широкий ярко-зеленый газон по обеим сторонам Подъездной дороги поблескивал под лучами солнца, каждая травинка стояла по стойке «смирно». Чуть дальше видны были параллельные ряды ясеней, серые веточки которых покачивались от легкого ветерка. И словно по чьей-то команде, туча галок, похожих на миниатюрных архангелов, летела с древних башен замка.

Было так здорово оказаться за пределами Лондона, где летняя жара становилась угнетающей. Здесь же, всего в трех часах езды на запад, воздух был прохладнее, чистые природные запахи сменили резкие ароматы человеческого скопления.

Из окна кареты Элизабет разглядывала самый большой замок в мире, который открылся за королевскими воротами. За последние семьсот лет это почитаемое место знавало и времена роскошного великолепия, и большого кровопролития. Круглая башня поднималась словно замысловатый скипетр на холме, по бокам располагались бесконечные галереи королевских апартаментов и парадных дворцовых покоев.

Как только Элизабет и других гостей из свиты Хелстона проводили внутрь, она задумалась о том, что принесут ей предстоящие дни. Впереди шли Эйта, Люк, Сара и граф Уаймит. Только Майкл и его очаровательная графиня Грейс шествовали позади, все еще под флером своего свадебного счастья. Розамунда, герцогиня Хелстон, осталась в Лондоне вместе с Джорджиной.

Что имел в виду Роуленд Мэннинг, когда сказал, что ей необходима сердечная потеря? Проклятие, не мог же он предполагать, что у нее тлеет желание поискать те якобы компрометирующие письма? Но было бы смешно полагать, что Пимм носит эти письма всюду, куда бы ни поехал.

Несколькими часами позже, когда они в надвигающихся летних сумерках вышагивали по ухоженным дорожкам, Элизабет не откликалась на попытки друзей разговорить ее. Лорд Уаймит и Сара шли чуть впереди Элизабет и Эйты, а Майкл и Грейс отправились в сторону розария.

— Пимм всю последнюю неделю был не иначе как в романтическом настроении, — пробормотала Эйта, за которой трусила на конце поводка маленькая собачонка шоколадного цвета. Под ногами захрустели горошинки гравия. — Не в пример некоторому тупоголовому шотландцу, который хочет показать, что ему на меня наплевать. Честное слово, не могу понять, почему он предпочел приехать сюда в разболтанном старом ландо графини Хоум, а не в нашей карете?

— Мадам, — граф Уаймит повернулся и подождал, пока герцогиня приблизилась к нему, — позвольте предложить, вам руку? Возможно, я окажусь для вас подходящим собеседником?

Элизабет придержала Сару, чтобы обеспечить приличное расстояние для конфиденциальной беседы Эйты с лордом Уаймитом.

— Он что-то задумал, Сара. Здесь…

— Кто?

— Генерал Пимм, — смущенно ответила Элиза.

— Что именно?

— Не знаю. Но у меня такое предчувствие.

Сара промолчала.

— Прости, — вздохнув, сказала Элизабет.

— Дорогая моя, я всегда буду рядом с тобой. Я беспокоюсь лишь о том, что твоя жизнь полностью строится на чувствах и интуиции. Ты уверена, что безумный взгляд у генерала, который ты якобы видела в тот роковой день, это не тоска и отчаяние, которые иногда возникают у солдат после баталии?

— Я… я не уверена. Я не знаю, но в нем была жестокость. Твой муж говорил когда-либо о жестокости Пимма?

— Нет. Пирс никогда не занимался праздными разговорами и сплетнями. Он никого не осуждал зря. — В серых глазах Сары можно было прочитать легкую грусть.