Название игры - Любовь - Джули Гаррат Страница 32

— Я не сделаю тебе больно. Мне просто хочется тебя обнять. Если бы я знал, как ты…

— Ерунда. Правда-правда. Ничего особенного не случилось. Бывало и похуже, когда мы с Фаджем…

— Фадж! Твой пес! Никогда прежде мне не удавалось заслужить собачью симпатию. А с Фаджем получилось.

Они лежали, повернувшись друг к другу и не сводя друг с друга глаз. Мэгги коснулась его плеча, провела пальцем по груди.

— Да, Фадж замечательный.

Они еще долго лежали так, легонько касаясь друг друга, стараясь сделать друг другу приятное.

— Мэгги, нога мне мешает.

Она усмехнулась.

— Да уж. Наверняка.

— Я не могу на нее опереться.

— И не надо.

Она коснулась губами его уха, потом шеи, покрыла поцелуями его плечи, грудь, живот.

Она чувствовала, как он мгновенно отзывается на ее ласку, и совсем не смутилась, когда Рейф посадил ее на себя и стал медленно гладить ей ноги.

Мэгги наклонилась, и ее словно обдало горячей волной, когда он, поцеловав грудь, взял в рот затвердевший сосок. Его руки стали настойчивее, движения более властными, когда он вновь стал ласкать живот, бедра, потом приподнял ее…

Мэгги застонала, принимая его в себя.

Сколько себя помнила, она мечтала об этом. Но он давал ей больше, чем представлялось даже в самых откровенных фантазиях. Теперь она отлично понимала, что он имел в виду, когда говорил, как ему хочется держать в объятиях теплое женское тело, которое было бы частью его самого…

Рейф молчал. Долго молчал.

Не высвобождаясь из его объятий, Мэгги подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Почему ты ничего не сказала? Почему я должен был таким образом узнать об этом?

— Потому что, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, — иначе ты не согласился бы, правда?

— Нет, — хрипло проговорил он. — Нет, Мэгги.

— Первым должен был быть ты. И только ты. Всегда ты. Больше никого и никогда!..

Он отвернулся.

— Мэгги, мне кажется, будто я совершил преступление… — Он вновь посмотрел ей глаза. — Ты понимаешь?

Она тяжело вздохнула и, улегшись на спину, стала смотреть в потолок.

— Не надо ничего портить, — попросила она. — Пожалуйста, помолчи. Это лучшее, что было у меня в жизни.

Рейф лежал молча, потом не выдержал и, опираясь на локоть, привстал.

— Правда?

Она увидела такое изумление у него на лице, что рассмеялась в ответ.

— Разве я долго сопротивлялась?

— Нет, но…

— Тебе было трудно затащить меня в постель?

— Нет, но…

Мэгги вытащила подушку из-под головы.

— Если ты еще раз скажешь «нет, но», я побью тебя.

И она, смеясь, подняла подушку.

— Мэгги, это было здорово.

— Ага, — согласилась она.

— Тебе не с кем меня сравнить, — тихо проговорил он. — Для тебя это в первый раз.

Она уселась рядом с ним и прижала к себе подушку.

— Зачем мне сравнивать? Я знаю, ты был прав, когда сказал мне как-то, что я играю в безопасные игры. Это был мой шанс… И я не упустила его. И ни о чем не жалею. И никогда не пожалею…

Он не сводил с нее глаз, и ей показалось, что его что-то заботит.

— Что ты?

— Мэгги… не пойми меня неправильно, — тихо проговорил он. — Но…

— Но? — переспросила она.

— Давай пока никому не рассказывать, а?

— Да я и не собиралась бежать в газету с моей новостью, — ответила, отстранившись, Мэгги.

— Знаю, — покачал он головой. — Я не газеты имел в виду…

— Ты имел в виду Тамсин? — вспыхнула Мэгги. — Не хочешь, чтобы Тамсин узнала о нас?

— Мэгги… — Он протянул к ней руку, но она подставила ему подушку, а сама соскочила с кровати, торопливо подобрала халатик и натянула его на себя. — Мэгги, это совсем не то, что ты подумала. Просто мне не хочется сейчас осложнений.

— Да?

— Ни за что на свете!..

— От меня никто ни о чем не узнает, — стиснув зубы, выдавила из себя Мэгги.

— Пожалуйста…

— В любом случае, я уеду отсюда прежде, чем вернутся Воан и Тесс.

— Ох, Мэгги! Кажется, я все испортил.

— Не беспокойся, — проговорила она, направляясь к двери. Перед тем, как сделать последний шаг, она остановилась. — Я умею хранить секреты. Можешь мне верить.

И она бросилась в свою комнату, не в силах ответить на добрую тысячу вопросов, теснившихся у нее в голове.

Дура, ругала себя Мэгги. Влюбленная дура. Так продолжалось довольно долго, пока она не решила, что нет смысла плакать над пролитым молоком. Да и какое значение имеет, лишилась она девственности или не лишилась? В конце концов она же берегла ее не для кого-то, а для Рейфа.

Около получаса простояв под душем, а потом, сидя у туалетного столика и глядя на себя в зеркало, Мэгги задавала себе один и тот же вопрос: «Почему я не плачу?» Однако ответ она, конечно, знала и решила не кривить душой.

— Потому что я ни о чем не жалею, — заявила она своему отражению. — Совсем ни о чем не жалею.

И это была правда. Грустно улыбаясь, Мэгги поздравила себя с тем, что не утратила способность отличать правду от лжи.

И все-таки было здорово!

Беда в том, что она все еще любит его и всегда будет любить, несмотря ни на что.

Стоя возле самой двери в гараже, Марк занимался тем, что встряхивал банку с краской, как вдруг учуял слабый розовый аромат. Он нахмурился и поглядел на банку. Насколько он помнил, в округе не было ни одного розового куста.

— Ну? — услыхал он голос за спиной. — Не хочешь ничего мне объяснить?

Марк обернулся. Она стояла перед ним в апельсиновом полупрозрачном платье в ацтекском стиле и, уперев руки в стройные бока, ждала ответа. Две огромные, почти белые розы прикрывали плечо и узенькую талию.

— Тамсин!..

Она холодно улыбнулась ему.

— Крыса!

Он поставил банку с краской на колесо и вышел из гаража, протягивая к ней руки.

— Что я сделал?

— Ты не обращал на меня внимания. Ты целый вечер не обращал на меня внимания.

— Неправда. Я пригласил тебя в…

— Аву! Ты пригласил Аву, — перебила она его. — И тебя интересовала только Ава.

Марк словно не слышал ее.