Любовь без границ - Джоанна Троллоп Страница 32

Как только он спрыгнул на пол, Джордж начал рваться за ним.

— Про Кейт? Нет. А надо было?

— Ну, в последнее время она как-то замкнулась в себе, и Джеймс очень за нее тревожится.

— Надо же! — сказала Джулия, однако было видно, что мысли ее заняты совсем другим. — Кто звонил?

— Да мы тут прикидывали, во что обойдется наша затея, и теперь ясно, что бояться нечего — вполне уложимся в бюджет.

— Как чудесно!

Хью потянулся погасить окурок в пепельнице в виде расписного петуха, которую они вместе выбирали во время отпуска в Португалии. Потом снял с Джулии очки, отложил и заключил ее в кольцо объятий.

— Вижу, моя сладенькая, ты не слышала ни единого слова из того, что я тут наговорил, — пророкотал он с «ковбойским» акцентом.

Джулия захихикала.

— А почему? Да потому, что голова у тебя не тем занята. Только и ждешь, когда наши детки будут в кроватках и я наконец смогу… — Он провел ладонью вниз по ее ягодицам.

— Перестань! — счастливым голосом запротестовала она.

— …наконец смогу тебя душевно трахнуть! — продолжал он, задирая подол короткой юбки и просовывая руку между ее ног.

— Что-что ты сможешь? — заинтересовался Джордж.

— Трахнуть вашу мамочку так, что у нее челюсть отпадет, — небрежно объяснил Хью.

— Хью! — воскликнула Джулия, шокированная и возбужденная.

— Ой, я вижу мамины трусики! — восхитился Джордж.

— Где? Где? — Эдвард поспешил к нему.

Оба зачарованно уставились.

— Ух ты, черные!..

Хью посмотрел на свои оттопыренные брюки и ухмыльнулся.

— Хватит болтать! Пора заняться делом. Сегодня, мальчики, вам предстоит самое скоростное купание в жизни. — Он подмигнул Джулии. — Идем скорее! В четыре руки мы управимся мгновенно.

Ранние весенние сумерки постепенно пробирались в комнату. Джосс лежала на неразобранной постели и думала, что (в самый-самый первый раз за всю жизнь) она, быть может, где-то как-то самую малость счастлива. Счастье не входило в привычный спектр эмоций, в ее кругу было не принято даже упоминать о том, что счастье существует (куда круче находиться в глубокой депрессии). Не имея ни малейшего понятия о том, как ведет себя счастливый человек, Джосс лежала на постели — без света, даже без музыки, просто ощущая и робко наслаждаясь.

Самая большая странность состояла в том, что в ответе за этот первый крохотный кусочек счастья была мисс Бачелор. Если бы не мисс Бачелор, Гарт ни за что не заметил бы Джосс и Джосс не лежала бы сейчас, мысленно рисуя его лицо и клятвенно заверяя небеса, что никогда, никогда уже не будет грызть ногти.

А ведь как кошмарно все началось!

Джосс в очередной раз помогала мисс Бачелор донести до дому ее ужасающие покупки, когда случилось то, чего она боялась больше всего на свете. Из булочной на Альберт-стрит появился «кто-то из ее школы», и не просто кто-то, а новенький — американец, до ужаса крутой и к тому же вылитый Том Круз. В ту минуту Джосс больше всего хотелось исчезнуть… нет, укокошить мисс Бачелор ее же сумкой, а потом исчезнуть — съежиться, скукожиться и провалиться сквозь решетку канализационного стока.

Между тем Гарт приближался, помахивая французским батоном. Он все еще мог не заметить Джосс, а если и заметить, то не узнать, потому что она была на два класса моложе и к тому же ничего, ничегошеньки собой не представляла. Но, оказавшись почти вплотную, он вдруг остановился, вскинул батон на плечо, как винтовку, и улыбнулся своей чудесной, белозубой, стопроцентно американской улыбкой:

— Привет!

Джосс бросило в краску. В голове как заведенная крутилась мысль о том, что одна отвратная старая кошелка у нее в руке (и оттуда торчит рулон розовой туалетной бумаги), а другая — рядом, в чудовищном пальто, которого постыдилось бы и огородное пугало.

— Добрый вечер, молодой человек, — ответила мисс Бачелор. — Как поживаете?

Поразительно, но улыбаться Гарт не перестал.

— Очень хорошо, спасибо. Надеюсь, вы тоже? Разрешите, я донесу вам сумку.

Он выговорил все это с упоительным акцентом, от которого подкашивались ноги.

— Знаете, мы ведь учимся в одной школе, — объяснил он, и мисс Бачелор благосклонно кивнула. — Меня зовут Гарт Ачесон. Так как насчет помощи?

— Джозефина? — вопросительно произнесла мисс Бачелор.

— Я-я-я… и сама м-могу! — пролепетала Джосс, совсем малиновая от смущения.

— А все-таки? — настаивал Гарт.

— Молодой человек, вы очень любезны, но я думаю, Джозефина уж как-нибудь доплетется до моей двери, — сказала мисс Бачелор, пронзая Джосс испытующим взглядом. — Ей не привыкать.

— В таком случае, мэм, я вас покидаю. Приятно было познакомиться. — Он протянул ей руку, глядя при этом на Джосс. — До завтра, Джосс!

Боже правый, он знает ее нормальное имя!

— У тебя манеры беспризорника, — хмыкнула мисс Бачелор, когда Гарт удалился за пределы слышимости. — И притом распоследнего.

С тем же успехом она могла молотить Джосс сумкой — все равно та вернулась бы домой в счастливом трансе. На другой день в школе (в столовой на большой перемене) Гарт подсел к Джосс запросто, как к хорошей знакомой. Он сказал, что уважает тех, кто помогает старшим, и ее счастливый транс достиг заоблачных высот.

— Твоя знакомая мне понравилась.

Джосс осмелела настолько, чтобы оторвать взгляд от тарелки. Нет, это был не сон. Гарт в самом деле сидел напротив и блистал красотой.

— Интересная у тебя бусинка, — говорил он, глядя так, словно она не была мерзкой уродиной. — Я на такие сразу западаю, честно. Как увижу девчонку с пирсингом, так и думаю: с ней не соскучишься!

— А дома все злятся… — пролепетала Джосс.

— Им по штату положено злиться, — улыбнулся Гарт, еще с минуту ее разглядывал, потом сказал задумчиво: — А ты симпатичная… — И пригласил в кино.

— Идет! — сказала Джосс, едва живая от счастья.

И вот теперь она лежала на постели, мечтая о кино, как о вратах рая. Гарту шестнадцать, думала она. Шестнадцать! Настоящий мужчина! В школе он с самого сентября, но до сих пор никого никуда не приглашал (ну, кроме Сью Фингел, но Сью Фингел все куда-то приглашают, потому что она красотка — значит, это не в счет), и вдруг взял да и пригласил ее, обыкновеннейшую Джосс Бейн, и не будь она так уверена в собственном безнадежном уродстве, то могла бы даже быть счастлива. Но она не обманывается на свой счет, а потому нет смысла тратить время на счастье. Впереди всего один вечер: у нее — чтобы порадоваться жизни, у него — чтобы понять, какая она уродина и вдобавок зануда и что от нее следует шарахаться, как от зачумленной.

Джосс свесилась с постели и начала шарить под ней в поисках коробки с вырезками. Оттуда она достала две верхние, самые свежие, и вперила в них жадный взгляд. У обеих манекенщиц были длинные густые волосы, очень блестящие (в том числе из-за глянцевитой журнальной бумаги), и упругие гибкие тела, чуть прикрытые одеждой. У Джосс вырвался невольный вздох. Ее тело было до того непрезентабельным, что на него приходилось наматывать целую гору разномастных тряпок: маек, маечек, футболок, жакетов, мешковатых юбок и джинсов. Дядя Леонард называл ее тряпичной куклой. Джосс в панике убрала вырезки с глаз подальше.