Вереск и бархат - Тереза Медейрос Страница 32

Холодная дрожь сотрясла Пруденс. «Триция знает, — испуганно подумала она. — О, Боже милостивый, она знает!»

Морщинка пересекла лоб тети.

— Я просто уверена, что он думает о тебе как о дочери.

Позади них болезненное взвизгивание было заглушено сдавленным кашлем. Триция обернулась в тот момент, когда дверь в конюшню захлопнулась за ними с громким стуком.

Два дня спустя Пруденс читала в своей комнате, когда раздался стук в дверь. За ним последовало презрительное фырканье.

— Лорд Керр ожидает вас в кабинете.

— Прекрасно, Фиш.

Пруденс разгладила юбку своего бледно-зеленого шелкового платья и надела очки. Она внимательно оглядела свое отражение в зеркале, затем сунула очки в карман. Высвободив две пряди волос из своего тугого узла, она распушила их вокруг лица. Но все равно нос был слишком тонким, а глаза слишком большими.

— Суета сует — все суета, — буркнула она своему отражению.

Девушка подождала у двери, пока удалились шаркающие шаги старика Фиша, прежде чем выскользнуть в коридор. Она уже подходила к кабинету, когда дверь отворилась и появилась тетя. Триция торопливо прикрыла за собой дверь. Она схватила Пруденс и прижала ее к своей груди.

— Мужайся, дитя мое, — прошептала тетя. — Я умоляла его быть с тобой помягче.

Триция удалилась, шурша шелками, и Пруденс осталась одна перед тяжелой дверью. Мягкость Себастьяна едва ли была тем, в чем она нуждалась. Девушка открыла дверь и вошла.

Самого Себастьяна не было видно из-за высокой спинки кресла, за исключением копны песочного цвета волос, облака дыма и носков начищенных сапог, лежащих на табурете. Пруденс хмыкнула, привлекая внимание.

Мужчина развернул кресло и выдернул сигару изо рта.

— Добрый вечер, мисс Уолкер.

Девушка присела в реверансе.

— Добрый вечер, дядя Себастьян.

Его губы изогнулись в улыбке. Он сделал глубокую затяжку, и кольцо голубоватого дыма выплыло через окно. Себастьян указал на кожаное кресло перед конторкой. Пруденс села.

Себастьян перебирал стопку бумаг, сдвинув густые брови в суровую линию.

— Мисс Уолкер. Ваша тетя просила меня поговорить с вами об определенном нарушении приличий, которое имело место в «Липовой аллее» во время моего отсутствия.

— Что бы это могло быть, сэр?

Его взгляд был прикован к бумагам.

— Я имею в виду кражу графина с виски. В будущем, если вам понадобится спиртное для себя или ваших приятелей, вы должны будете подойти ко мне, и я дам вам его.

Себастьян поднял на нее взгляд, его глаза искрились весельем. Казалось, ему трудно было перевести дыхание.

— Ваша тетя озабочена моральным падением, которое привело вас к воровству в собственном доме.

Попытка Себастьяна быть суровым с племянницей Триции потерпела крах. Он выпустил облако сигаретного дыма и зашелся в беззвучном смехе, сотрясаясь всем телом. Он откинул голову назад, вытирая выступившие на глазах слезы, в то время как Пруденс в ярости взвилась из своего кресла.

— Ну не похоже ли это на нее! Триция отчитывает меня за кражу виски, но не за флирт с кучером!

Девушка в волнении размашисто зашагала по кабинету.

— Впервые за все эти годы Триция взглянула на меня чуть ли не с гордостью.

Себастьян икнул. Пруденс повернулась к нему, положив обе руки на стол.

— Давай, смейся. Ведь это не твоя репутация повергнута в прах. Не на тебя старик Фиш смотрит так, словно ты — шлюха Вавилона.

Себастьян, ужаснувшись, прижал руку ко рту.

— Мисс Уолкер, ваша речь! Вы шокируете меня!

— После утренних наставлений Триции я могла бы шокировать тебя еще больше.

Он выпрямился в кресле и с интересом взглянул на нее.

— Это было так плохо?

— Ужасно. Даже папины «Основы анатомии» не подготовили меня к такому. — Пруденс снизила голос до хриплого шепота. — Она учила меня таким вещам, от которых у тебя волосы встали бы дыбом.

Себастьян обмахивался бумагами.

— Что ты говоришь? Продолжай. Ты знаешь, тебе почаще надо сердиться. Это очаровательно. Твои глаза мечут молнии, щеки розовеют. Довольно поразительное преображение моей послушной маленькой племянницы.

Пруденс осмелилась присесть на край стола.

— Племянницы? Ты обижаешь меня. Триция клянется, что ты думаешь обо мне…

Они прокричали в унисон:

— Больше как о дочери!

Пруденс выхватила бумаги Себастьяна и ударила его ими по голове, когда ее ярость растворилась в смехе.

— Эй, осторожнее, — смеясь, сказал он. — Пожалей раненого мужчину, хорошо? — Себастьян, защищаясь, поднял руку в шутливом испуге.

Девушка уронила бумаги.

— Я забыла спросить. Как твое плечо?

— Немного лучше. Масло и яйца свершили чудо. Я бы был в полном порядке, если бы Борис не принимал меня за лепешку. Он все время обнюхивает меня и облизывается в предвкушении удовольствия. Конечно, после трех дней в компании с Джейми, даже общество Бориса покажется очаровательным.

Одна из бумаг соскользнула с конторки. Пруденс присела, чтобы поднять ее. Улыбка девушки сникла, когда она прочла содержание.

— Костюмированный бал накануне вашей свадьбы. — Она подала приглашение Себастьяну. — Как мило.

Он разгладил кремовый пергамент.

— И оригинально. Как Триция додумалась до этого? Возможно, десять костюмированных балов, которые мы посетили в прошлом месяце, вдохновили ее?

Пруденс достала очки из кармана и надела их.

— Вам бы следовало радоваться, милорд, — сказала она холодно. — Вы ведь так любите носить маски.

Девушка повернулась, чтобы уйти.

— Как и вы, мисс Уолкер.

Пруденс остановилась, не оборачиваясь. Она знала, что Себастьян больше не улыбался. Ей удалось сохранить ровную осанку и не показать, как ей больно, пока она с достоинством не покинула кабинет и не закрыла за собой дверь.

Девушка бессильно прислонилась к двери. Из кабинета не доносилось ни звука. Слезы жгли глаза, и она поразилась, что это были не слезы обиды, а слезы гнева. Ярость была праведной, разгоняющей тоску и меланхолию, которые грозились поглотить ее.

Пруденс сорвала с себя очки. Черт бы побрал эту Трицию! Триция. Всегда Триция. Блистательная, восхитительная, веселая Триция. Пруденс с детства должна была понять, что Триции деньги нужны были больше, чем им с папой. Триция — сирота. У Триции никого нет. Пруденс и папа должны были довольствоваться своими книгами и друг другом. Пруденс должна понять. Пруденс такая хорошая девочка…