Венецианская маска. Книга 1 - Розалинда Лейкер Страница 33

А Мариэтта тем временем сидела у постели больной девочки. Бьянка свалилась в горячке, и поскольку не могли определить, чем именно она больна, девочку решили изолировать в отдельной палате вместе с Мариэттой, которой тоже не разрешалось общаться со своими товарками. Она боялась, что инфекция может передаться Аликсу, поэтому не стала передавать никаких записок, и юноша оставался в неведении.

Но вот настало утро, когда ни Мариэтте, ни Элене уже не требовалось больше просиживать долгие часы у постели больной девочки — температура, наконец, спала, и признаков ни оспы, ни, не дай Бог, чумы не оказалось.

— Сегодня хорошая погода, — устало произнесла Мариэтта, на секунду задержавшись у окна. Вдруг ее голова поникла и плечи вздрогнули. — Я так боялась, что мы потеряем Бьянку, — всхлипывая, сказала она.

Мариэтта высказала вслух то, что мучало обеих девушек в последние несколько дней, но ни одна из них не решалась сказать вслух. Они ни на минуту не забывали об этом, прикладывая к горящему тельцу ребенка примочки, давая ей напиться, протирая потный! лобик салфеткой. Подошедшая Элена ласково обняла ее за плечи.

— Ну, ну, не надо. Теперь уже все позади. Иди лучше тоже отдохни. Придешь потом, когда Бьянка проснется. Ей обязательно захочется увидеть нас.

После полуночи, когда девочка крепко заснула, Мариэтта поспешно выбежала из комнаты в надежде хоть на минуту встретиться с Аликсом. Но ни в галерее, ни к переулке никого не было. Вернувшись, она обнаружила девочку в слезах.

— Тише, тише, маленькая. Я уже здесь.

Мариэтта подошла к кровати и взяла ребенка на руки.

— Что случилось?

— Я испугалась, — прошептала Бьянка, прижавшись к Мариэтте.

— Я больше ни на минуту не отойду от тебя, пока ты совсем не выздоровеешь, слышишь? — Мариэтте показалось, что у нее на руках птица, выпавшая из гнезда, а не ребенок — так изнурила девочку болезнь — прямо кожа да кости.

— Спой мне «Коломбину», — едва слышно прошептала Бьянка.

Мариэтта тихо запела, нежно покачивая девочку. Убедившись, что та заснула, она уложила ее в постель, и, раздевшись, улеглась на узкую кровать рядом. — Девушка лежала, глядя на отражающийся на потолке мерцающий свет свечи. Нет, она не винила Апикса в том, что он не пришел, но разочарование от того, что ей так и не удалось встретиться с ним, хотя бы ненадолго, острым ножом впилось в сердце. Мариэтта услышала, как по окнам замолотили дождевые капли.

Между тем Аликс, засидевшийся у маркиза за разговорами с двумя его ссыльными друзьями, хоть и с опозданием, но все же пришел. Войдя в галерею, он занял свое обычное место, отряхнул капли начинавшегося дождя с плаща и приготовился к многочасовому бдению.

На следующий день, когда Аликс за несколько минут до полудня явился в Палаццо Капучино, его препроводили в роскошную гостиную, где он должен был ожидать Луизу. Огромное помещение поражало изумительной по красоте росписью потолка, отделкой стен, украшенных позолотой дверей, одна из которых вела в небольшую молельню.

Аликс услышал стук каблучков, и через мгновение появилась Луиза. Они поприветствовали друг друга, и женщина уютно устроилась на светло-желтом диванчике, сложив руки на небесно-голубом атласе кринолина. Аликс, пододвинув стул, уселся напротив. Хотя юноша еще не решился высказать истинную причину своего визита, он тем не менее был абсолютно уверен, что может довериться этой женщине.

Она внимательно выслушала его рассказ.

— Сегодня же после полудня я отправлюсь в Оспедале, — без колебаний ответила она.

На его лице появилась широкая улыбка облегчения.

— Луиза, вы настоящий друг, — пылко произнес Аликс.

Когда он, попрощавшись, покинул гостиную, женщина медленно подошла к одному из высоких окон и стала задумчиво, смотреть на канал Гранде. Она видела, как Аликс, подозвав гондольера, уселся, и гондола стала медленно скользить по темной воде канала, увозя его прочь. Луиза почувствовала необъяснимую жалость к этому юноше, так страстно полюбившему девушку из Оспедале, в то время как многие его пустоголовые сверстники предпочли бы лишь краткую веселую интрижку, которой могло хватить от силы на неделю. И она странным образом благодарила эту Мариэтту — какое милое имя, так, кажется, звали дочь Тинторетто — что она сумела дать ей, Луизе д’Онвиль, возможность доказать свою преданность Аликсу Дегранжу.

В Оспедале ей удалось выяснить, что с Мариэттой все в порядке, а на концерте она не появилась из-за болезни своей крестницы, за которой вынуждена ухаживать вот уже несколько суток. Когда Аликс узнал об этом, он с грустью понял, что увидит свою возлюбленную лишь на том приеме, на который собирался пойти с Луизой д’Онвиль.

Собираясь на прием, Мариэтта думала о том, как произойдет их встреча с Аликсом, первая после вынужденной паузы. Может, он примется упрекать ее за то, что она якобы его бросила, ведь по сути дела это выглядело именно так, а может, вообще решит больше не встречаться.

Перед тем как уйти, девушки навестили Бьянку. Девочку, еще бледную и слабую, усадили в подушки, но едва заметив их, она улыбнулась. Сестра Джаккомина, подменявшая сегодня девушек, сидела у ее постели и читала что-то вслух, и, когда девушки вошли, приветливо кивнула им.

— Только поглядите, нашей больной уже намного лучше, — сообщила она, показав глазами на пустую тарелку и чашку на столике подле кровати Бьянки.

— Бьянка, неужели ты съела все, что тебе принесли на ужин? — притворно удивилась Мариэтта.

Девочка с гордостью кивнула:

— До последнего кусочка.

Элена захлопала в ладоши.

— Вот это молодец!

— Мне обещали, что завтра позволят ходить.

— Очень рада это слышать. — Мариэтта хотела было сказать, что придет к ней посидеть, когда вернется, но монахиня опередила ее.

— Бьянка уже знает, что сегодня с ней остаюсь я, и не только сегодня, а на все время, пока она не выздоровеет и не вернется в спальню к остальным деткам. А тебе, Мариэтта, необходимо отдохнуть, ты очень утомилась, девочка моя.

То, что девочка не расплакалась, услышав это, подтверждало, что дела и в самом деле шли на поправку. Впрочем, если бы вместо сестры Джаккомины сидела сестра Сильвия, то вполне вероятно, без плача не обошлось бы, а вот сестру Джаккомину дети любили, в ней открывалось что-то материнское, доброе, и они не могли не чувствовать этого.

Когда прибыла французская семья, церемония представления гостей уже началась. Мариэтта сразу же увидела Аликса и, чуть не плача от радости, догадалась, что время вынужденной разлуки лишь укрепило его чувства. С трудом подавив желание тут же броситься к нему в объятия, она заняла место в чинном ряду других хористок, ожидавших, когда наступит их очередь для взаимных приветствий, улыбок и книксенов.