Santa Рома - Ольга Горышина Страница 33

— За что? — довольно искренно удивилась гостья.

— Ну… За тон хотя бы. Ромка он обычно более вежливый.

— Я знаю…

Сказала это Соня так, словно знала Романа всю жизнь. Конечно, Санинское мужское отродье умеет произвести первое впечатление. Вот удержаться в рамках заявленного приличия им бывает порой трудно. Санин-младший слишком расслабился, если до откровенного хамства дело дошло. Или разозлился — на себя.

— Соня, обещаешь мне не обижаться? На его слова? Он не нарочно, он тупой. Как все мужики. Понимаешь?

Она уже сама не понимала, что несла… Тяжело ей будет вынести этот Новый год — на своих плечах и на натянутых нервах.

Соня только кивнула и отвернулась к окну. В этот самый момент на улице началась праздничная канонада. Пес сорвался с дивана и, бросившись к двери, принялся истошно лаять.

— Такой же бестолковый, как все мужики, — попыталась улыбнуться Женя. — Успокаивать бесполезно. Эта музыка у нас до утра.

И не стала отгонять собаку от дверей. Вернулась к плите и достала из духовки кассероль и передала помощнице, потребовав прежде, чтобы девушка взяла прихватки.

— Соня, у Ромы сейчас тяжелый период, — проговорила почти шепотом, когда ее полотенце встретилось с прихватками. — Его девушка кинула под самые праздники. Это ужасный удар по мужскому самолюбию.

— Я знаю, — услышала она в ответ слишком звонкое признание. — Рома мне сказал.

Женя поймала девичий взгляд, и они полминуты, не меньше, смотрели друг другу в глаза. Женя не знала, для чего выдала тайну племянника, оказавшуюся совсем не тайной. Наверное, в душе сомневалась, доверять Деду Морозу или нет. В конце концов рискнуть решилась. Только вот реакцию Сони понять не смогла. Девчонка знает и на что-то рассчитывает или она просто жертва обстоятельств?

— Просто пойми, что ему тяжело, — зачем-то добавила Женя. — Измена — это всегда тяжело, но я не уверена, что женщины переживают ее легче. Мой муж гулял, мы в разводе уже двадцать лет, а периодически меня накрывает обидой и ненавистью. Роме плохо, я точно знаю. Так что ваш приезд — просто подарок для нас, — продолжила Женя оправдываться. — Иначе бы мы сидели с кислыми рожами и размазывали Оливье по тарелке, — попыталась она из последних сил возвысить Соню в ее собственных глазах.

И не прибегла ни к какой лжи ради этого. Это просто счастье, что Ромка не балду гоняет на диване, а шары наверху с мальчишкой, которого дома, небось, уже спать бы укладывали.

— Ты спасла наш праздник, — продолжала ворковать Женя.

Соня же по-прежнему стояла перед ней истуканом, и Женя побоялась убрать руки с кассероля. Слова закончатся раньше, чем эта представительница рода человеческого сморгнет. Или глотнет, чтобы что-то произвести членораздельное. Хотя Женя сейчас и на простой кивок головой согласилась бы.

— Я знаю, — неожиданно разразилась Соня целой тирадой. — Папа до сих пор мучается и ждет маму обратно. Уверена, если она приедет, он пустит ее домой. Но тогда уйду я. Предательство прощать нельзя. Я так считаю.

Глаза вспыхнули, и Женя восхитилось красотой девушки — а до этого Сонино личико казалось ей абсолютно заурядным.

— И правильно считаешь. И, пожалуйста, не чувствуй себя обязанной. На самом деле это мы — твои должники.

— Позови наших мужчин к столу. Я сама донесу горячее, — сдалась Женя.

И снова Соня всего лишь кивнула. Но хоть какая реакция. Женя на все была согласна. Смотрела, как девушка медленно, неохотно, поднимается по лестнице. Кто бы определил причину ее скованности — слишком много разных, взаимозамещающих мыслей роятся в голове. Женя поставила жаркое на стол и взяла телефон. Родители интересовались самочувствием сына. Хотелось написать просто — болен, болен на всю голову. Но Женя набрала короткое: спит, мы вам позвоним уже, наверное, в новом году.

— Пусть вся ложь останется в старом, пусть, — проговорила Женя вслух для самой себя.

Соня к тому времени была уже наверху.

Тихон даже не заметил появления сестры: он сидел на столе, скрестив ноги — к счастью, в одних лишь носках, без тапок, и тыкал в шары кием, точно палкой. Соня прижалась к стене, чтобы ненароком не получить этим “веслом” по голове.

— Он стол испортит, — произнесла она вместо приветствия, обращаясь к Роману.

— Да и хрен со столом! — точно выплюнул тот, опираясь на свой кий, точно на посох. Дед Мороз без костюма! — Зато Тишка счастлив.

В отличие от тебя — засветилось в его взгляде продолжение фразы, и Соня отвела глаза в сторону. В комнате горит яркий свет, за окном лежит яркий снег, но за плотными жалюзи улицу не видать. Тишка, он для него уже просто Тишка. Ну да, пса Псом назвали, а тут живой щеночек прибежал самостоятельно, виляя хвостиком. Тишка, ко мне! Тишка, к ноге! Тишка, сидеть! Тишка, служить! Так и будет — так и есть.

— Все на столе, — плюнула Соня в свой черед, только в сторону. — Слезай со стола! — добавила тут же, встав к брату в полоборота.

Тот посмотрел на нее осуждающе — не пойду. Ах, не пойдешь! Но возмутиться Соня не успела, потому что Роман молча снял ребенка со стола и легонько подтолкнул в спину в сторону ванной комнаты.

— Руки вытри, не забудь! — выдал еще и напутствие.

Распоряжается, как собственным… Захотел бы, у самого такой бы был, вот и командовал бы…

— Соня, у меня к тебе есть дело. Вернее, просьба…

Соня не двигалась, только глаза в сторону говорящего скосила — ему стало жарко, он разделся до футболки. И то верно — в углу комнаты не колонна, а печная труба. И ей в теплых джинсах совсем невмоготу сделалось. Нужно выпроводить всех вниз и переодеться, решила она для себя, а ему просто кивнула: говори, что надо, и уходи — не уйдешь, я спарюсь тут!

— Сфоткайся со мной под елкой для родителей.

— Чего? — выдала она раньше, чем повернулась к нему всем корпусом.

— Подыграй мне. Рога оленю спили.

— Чего? — захлопала она ресницами еще сильнее и даже глянула вниз на аппликацию у себя на свитере.

— Не у этого рога пили, а вот у этого, — Ромин палец сначала показал на нее, а потом на своего владельца, на его голову. — Мне нужно сообщить родителям, что мы с Агатой расстались, но я не хочу, чтобы они знали, что она меня бросила. Они мне мозги выносили этим много лет. Я ее защищал, дурак… Действительно ведь дураком оказался. А мне с отцом еще работать. Кто захочет дурака на работе держать, даже если этот дурак — твой единственный сын.

— И что я должна буду делать?

Соня чувствовала, что с каждым новым произнесенным ею словом, горячая волна от ушей спускается в грудь и постепенно захватывает все тело. Она уже вся мокрая в этих дурацких джинсах!

— Сфотографироваться. Женька поддержит мою легенду. Твой брат уже и так думает, что мы встречаемся… И даже если влезет в кадр, скажу, что у тебя маленький брат. Не думаю, что родители пожелают с тобой познакомиться вот так сразу… Но если да, то, блин, я же сыграл Деда Мороза…