Только моя - Элизабет Лоуэлл Страница 33

— Тогда почему ты так вздохнула?

— Я не вздыхала, — улыбнулась она. — Это сделал попугай. Он тоже пьяный.

— Пьяный попугай… Голова идет кругом!

— А в желудке огонь…

— От глотка бренди? Невозможно!

— Тогда это бабочки.

— Какие бабочки?

— Которые в желудке. Каждый раз, когда ты меня как-то особенно трогаешь, они кружатся, словно листья на ветру.

Джессика снова хихикнула, затем вздохнула. Большой палец Вулфа прочертил линию по окружностям ее ягодиц, скользнув по тому месту, где бедра были сомкнуты.

— Вот так? — спросил он хрипло.

— Д-да…

— Тогда я вот что сделаю.

Дыхание Джессики стало прерывистым, когда сильные мужские пальцы стали растирать ей бедра от самого верха до колен. Ею владело какое-то удивительное, непередаваемое чувство, шедшее от бренди и от горячих рук Вулфа. Не замечая того, она тихонько застонала, и напряжение, которое заставляло ее держать ноги плотно сжатыми, ушло.

Это дало возможность Вулфу увидеть между разомкнувшихся ножек легкую, цвета красного дерева, затененность… Он стиснул зубы и издал стон вырывающейся из-под контроля страсти. Быстро отвел глаза, пытаясь сосредоточиться на стройной ноге. Но и здесь женственность Джессики ярко проявлялась в каждом изгибе, в безупречной гладкости шелковистой кожи, которой нигде не касался мужской глаз, в трепете, пробегающем по ее телу, когда он ласкал чувствительные складки под коленями.

— Перевернись, малышка.

Умиротворенная и расслабленная, Джессика подчинилась этой спокойно и уверенно произнесенной команде. Она не переставала думать о своей наготе, пока не почувствовала ласкающее прикосновение меха к ее телу от затылка до щиколоток. Она медленно открыла глаза, затем вновь смежила их, когда Вулф набросил мягкое фланелевое одеяло, закрыв ее от грудей до середины бедер. Она вздохнула и, еле заметно ерзая бедрами, зарылась поглубже в мех.

Вулф отвернулся с беззвучным проклятием по адресу своей глупости, из-за которой ему предстояло пережить новое искушение. Потом он уже ни о чем не мог думать, кроме легкого шевеления бедер Джессики, холмиков груди под одеялом и волнующей твердости сосков.

— Тебе тепло? — спросил он хрипло.

Джессика медленно кивнула.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как варежка… которую распускают.

Улыбка Вулфа была такой горячей, как кровь, пульсирующая в его венах, но Джессика этого не заметила. Она дрейфовала на мягком меховом плоту, в то время как сильные ладони растирали ей шею и плечи, руки и пальцы. Когда Вулф вносил успокоение в какой-нибудь узел на ее ноющей руке, она тихонько постанывала. Каждый подобный звук был словно удар ножа по самообладанию Вулфа, распаляя его до предела. Его пальцы соскользнули к пальцам Джессики и сплелись с ними.

— Больно? — спросил он, слегка сжимая их.

Звук, вырвавшийся из груди Джессики, выражал удовольствие, а не боль. Ее ресницы медленно поднялись, и Вулф уловил мерцающий блеск в аквамариновых глазах. Когда он пошевелил ладонью, ее пальцы расправились до конца, вошли между его пальцами и переплелись с ними.

— Боже, это так хорошо, — прошептала она хрипло.

— Вот так?

Рука Вулфа стала ласкать чувствительную кожу между пальцами Джессики. Он приложил свою ладонь к ее ладони и крепко сжал.

Вздыхая, Джессика кивнула и улыбнулась:

— Ага, вот так… Бабочкам это тоже нравится…

Вулф продолжал ласкать руку Джессики, пока не почувствовал ее движение. Джессика раскрыла пальцы, приглашая к новой ласке, и тихонько вздохнула, когда он стал трогать их от кончиков до основания. Затем ее пальцы сжались и поймали его руку.

Потрогав напоследок ее пальцы, он высвободил свои, игнорируя тихий ропот Джессики.

— Вулф, ты ведь не перестанешь?

— Нет, — сказал он, плеснув несколько капель масла на ладонь. — Я хочу еще помассировать тебе ноги. Нужно, чтобы они расслабились как следует, иначе их снова может свести судорога. Ты слабенькая, как слепой котенок…

— Я знаю. — Вздох Джессики был настолько глубоким, что больше походил на стон. — Но это стоило того…

— Что стоило чего?

— Уборка и стирка. Без этого я никогда не узнала бы, какое удовольствие могут подарить твои руки…

Глаза Вулфа сузились от неистового прилива желания Он стал растирать ноги Джессики, начиная от лодыжек и медленно двигаясь кверху. Когда он дошел до середины бедра, Джессика выпрямила руки вдоль тела, выгнула спину, вытянула ступни. Это неосознанное движение навстречу, выглядевшее так, как будто она предлагала себя, отозвалось в его теле словно удар ножа.

— Джесси-и… — прошептал Вулф.

Он пальцами обхватил бедро и стал медленно, методично массировать его. Когда его руки скользнули под край одеяла, Джессика слегка пошевелилась. Вулф остановился, ожидая возражений. Возражений не последовало. Он сделал беззвучный выдох и медленно двинул руки по бедру еще выше. Сладостное ощущение заставило Джессику

вздохнуть.

— Почему ты никогда раньше так не делал? — пробормотала она.

— Сам удивляюсь…

Скользнув, его рука достигла предела. Джессика снова расслабленно вздохнула и пошевелилась.

— Я вся расслабилась… Эт-то чудесно…

— Да, — сказал Вулф хрипло.

Прикрыв глаза, он упивался глянцевой упругостью кожи, теплом податливо покачивающегося женского тела, звуками томных вздохов. Он понимал, что пора прекратить эту игру, ибо боялся, что желание, нарастающее в нем с каждой минутой, выйдет из-под контроля.

Однако нежная плоть была так доступна, так упоительно горяча, что он не мог оторваться. Пьянящий аромат тела и неистовое желание разъедали его волю, в то время как он шаг за шагом избавлял Джессику от страха мужских прикосновений.

Деликатные и одновременно настойчивые пальцы легонько сдвинули одеяло вверх, открыв милые тайны, которые ему страстно хотелось погладить рукой.

Джессика шевельнулась, и рощица раздвоилась. Тихий возглас желания вырвался у Вулфа. Его рука легла на этот теплый мягкий холмик, она нежила, разливала тепло, блуждая в поисках того, что доселе было скрыто от других глаз и рук…

Интимная ласка заставила Джессику подняться с одновременным ощущением удовольствия и шока. Когда она увидела ладонь Вулфа между своих ног, удовольствие покинуло ее, а шок превратился в страх, питаемый давними воспоминаниями. В ее мозгу возникла сцена той штормовой ночи: рыдающая мать на полу и мужчина, грубо и безжалостно пытающийся раздвинуть ей ноги…

— Нет! — закричала Джессика.

— Спокойно, малышка, — сказал Вулф глуховатым голосом. — Я не причиню тебе боли. Это естественная часть…