Благородный разбойник - Лаура Кинсейл Страница 33

Когда двое малышей с испуганными серьезными лицами унесли его плащ, Маргарет поставила на стол золотую миску. Элейн протянула ей все еще дрожавшие руки, чтобы омыть их душистой водой, и вперед сразу выступил Дарио, широкоплечий юноша с грубоватыми чертами лица. Но поклонился он весьма изящно, снял с плеча салфетку и вытер Элейн руки.

– Прошу меня извинить за простую трапезу, миледи, – сказал пират. – Это совсем не то, чего бы я хотел. Настоящий пир в честь нашей женитьбы мы устроим в Монтеверде.

– Не имеет значения, – сдержанно ответила Элейн. Ее бы порадовало, если бы никакого обеда в Монтеверде вообще не было.

– Налей три кубка, – приказал он Дарио, наблюдая за тем, как юноша отпивал из каждого, а потом ставил на стол.

Рейвен сделал большой глоток из кубка и протянул его Элейн. Она пригубила вино, по крайней мере уверенная, что оно не отравлено. Затем он подал ей второй кубок, но, когда она хотела его взять, резко отвел руку.

– Не пейте отсюда. Будьте внимательны. Сначала понюхайте.

Элейн недоверчиво посмотрела на него, но пират твердо встретил ее взгляд. Она глубоко вдохнула запах.

– Чувствуете?

Она покачала головой.

– Пахнет специями.

Он снова подал ей первый кубок.

– Обратите внимание на цвет.

Элейн заглянула в кубок. Обычный для кларета медово-красный цвет и приятный аромат пряностей.

– Я ничего не вижу.

Он протянул второй кубок.

– А теперь?

Когда она почти уткнулась туда носом, пират слегка наклонил его... и она заметила на поверхности тончайший цветной слой.

– О, вижу.

– Наконец-то, – произнес он. – К счастью, это лишь капля оливкового масла. – Рейвен подвинул к ней третий кубок. – А здесь яда хватит, чтобы убить нас обоих. Понюхайте.

Элейн осторожно склонилась над третьим кубком. Едва уловимые запахи жженого сиропа и горького миндаля портили аромат вина. Казалось, они сразу проникли ей в горло и застряли там. Она быстро отодвинула кубок.

– Но ведь он пил из него!

Иль-Корво с улыбкой взглянул на Дарио.

– Объясни принцессе, что произошло.

Юноша низко поклонился.

– Ваша светлость, когда я пил, там не было никакого яда. Милорд отвлек вас, и, пока вы рассматривали второй кубок, я подбросил яд в третий. Это обычная хитрость.

– Обычная? – беспомощно повторила Элейн. – Обычная в Монтеверде?

– Правда, люди Риаты не такие искусные, – сказал Рейвен. – Их уловки заметишь без труда. Но вы слишком легковерны. Учитесь замечать, что происходит вокруг.

– Черт побери! – воскликнула она. – Видно, Бог от меня отвернулся, раз я попала сюда! Пират нахмурился.

– Вы что, до сих пор еще не поняли, насколько это важно для вас? – Он жестом велел Дарио убрать кубки. – Мадам, учитывая вашу наивность, вас отправили в Монтеверде на верную смерть. Что бы я ни сделал, никто лучше меня не обучит вас этим смертоносным хитростям. Вы сомневаетесь во мне?

Элейн молча смотрела на белую скатерть, где осталось пятно, напоминающее кровь: то ли след яда, то ли безопасного вина. Когда-то она верила, что темный ангел спасет ее от всех бед, теперь счастливая иллюзия развеялась, ангел оказался преступником, который теперь с такой страшной уверенностью объявил себя ее защитником. Ее крестная знала этого пирата.

Элейн не могла доказать, что леди Меланта каким-то образом послала ее к нему. Злейшему врагу их семьи. К преступнику, который заявил, что сам убил бы ее, если бы она вышла за Франко Пьетро Риату.

Она не могла это доказать, но помнила холодно-безжалостное поведение леди Меланты, благоговейный трепет сестры перед графиней, уважение с примесью страха, о котором никогда не говорилось. Она знала, что по духу ее крестная была ближе к Рейвену, чем к кому-либо другому.

– Я ваш, – тихо и просто сказал ей пират. – До самой моей смерти.

Элейн глубоко вздохнула. Она до сих пор чувствовала боль внутри. Эта мрачная тайна и боль. Но она снова хотела этого: он перед нею, с откинутой головой, в полной ее власти. Сила того, что она чувствовала, власть над его телом, собственное желание этой власти потрясло Элейн.

– Тогда научите меня вашим хитростям. Я уверена, вы знаете их все.

Он усмехнулся:

– Я не могу научить вас и десятой доле известных мне уловок. Но я могу научить вас, как от них защититься.

В этот момент, выйдя из дымных теней, появился Зафер. Когда Рейвен посмотрел на него, молодой язычник поклонился, но оба не произнесли ни слова. Казалось, им хватило взгляда, чтобы понять друг друга.

– Слушайте меня внимательно, миледи, – сказал Рейвен, поворачиваясь к ней. – Не верьте ни в какие бесполезные магические варева, это ложная алхимия для глупцов. Рассчитывайте на свой рассудок и знания. У всякого яда есть определенные свойства. У всякого убийцы есть характерная особенность, которая его выдает, если вы достаточно наблюдательны.

– А какая характерная особенность у вас?

Он скользнул взглядом по ее руке, лежащей на столе, затем по ее лицу. С таким же успехом она могла бы понять, о чем думает пантера.

– Этот вопрос будет вашим последним испытанием. Тогда мы увидим, достаточно ли вы способны, чтобы найти ответ.

Пират устроился возле огромного кухонного очага и, привалившись спиной к каменной печи, держал Элейн в плену крепких объятий. Зафер молча стоял на страже, остальные разместились, кто где сумел.

Всю ночь свистела и завывала буря. Элейн спала урывками, ее мучили тревожные сны. Проснувшись в очередной раз, она увидела на своей ноге голову белого щенка, который лежал кверху животом, раскинув лапы, между ней и пиратом. Зафера сменил Дарио, рядом спал Рейвен. Странно, она была почти уверена, что он никогда не спит. Но она чувствовала на своих волосах его размеренное дыхание и свинцовую тяжесть его руки на талии.

У него было имя, такое обманчивое, совершенно ему не подходящее. Аллегрето, сказал он. В английском языке подобного слова нет, а в итальянском и французском оно подразумевает нечто веселое, легкое, даже радостное.

Он смеялся, но только издевательски. Он улыбался, как может улыбаться кот, пока играет с мышью. Интересно, хоть раз в жизни он испытывал настоящую радость? Как они с Раймоном, когда смеялись до упаду, пока уже не могли дышать.

Вряд ли. Те, кто знал его, использовали вместо имени титул или прозвище Рейвен. Да, ему вполне подходило название этих чернокрылых предвестников войны и смерти.

После ужина Элейн научилась различать по запаху три яда, внимательно следила, как Зафер незаметно подмешивал в соль щепотку пудры, спрятанную в его салфетке. Он проделал это четыре раза, а Элейн так и не смогла уловить поворот его запястья, пока он не замедлил движение и не поднял салфетку, чтобы она видела каждое действие.