Кузина королевы - Шейла Бишоп Страница 33

На глаза королеве попалась Пенелопа, и мишень для брани поменялась:

– А, еще одно волчицыно отродье! Что скажете? Вы помогали ему покрыть себя позором?

Пенелопа молча упала на колени.

– Ну, отвечайте же! Вы потворствовали этому браку? Вмешался Робин, произнеся почти шепотом:

– Я уже говорил вашему величеству, что ни мой брат, ни моя сестра ничего не знали об этом.

– Придержите язык, я разговариваю с вашей сестрой. Пенелопа, как долго вы знали правду?

– Я узнала об этом в июле. – Пенелопа была слишком испугана, чтобы лгать.

– В июле, а сейчас октябрь. Целых пять месяцев! Вы являетесь одной из моих приближенных – как смели вы утаить правду? Вы забыли свой долг?

Ответ напрашивался сам собой, и Пенелопа не знала, что делать. Наконец, она смогла выдавить из себя, что полагала, будто брак ее брата – его личное дело. Королева приказала ей не дерзить. Пенелопа и не думала дерзить и уставилась в пол, а над ее головой, словно хлыст, свистели слова:

– Я вижу вас насквозь, вы настоящая дочь своей матери, вы непокорная и своенравная. Вы ставите верность этому человеку выше верности монархии. А что, если я по-настоящему унижу вас, леди Рич? – Тонкие пальцы с силой вцепились Пенелопе в плечо. – Посмотрим, как вы запоете после отдыха в тюрьме Флит.

Королева толкнула ее так, что Пенелопа едва не опрокинулась, а затем она повернулась к Робину:

– А что касается вас, Эссекс...

Некоторое время спустя Пенелопа, сочтя это безопасным, поднялась с колен и присоединилась к придворным, стоявшим у стены. Она так дрожала, что едва держалась на ногах. Лорд-адмирал военно-морского флота подвинулся и дал ей место, бормоча при этом, что не понимает, за какие грехи он оказался сейчас здесь. Бедный лорд Хоуард, он всегда впутывался в какие-нибудь неприятности.

Королева продолжала бушевать. По визгливым нотам в ее голосе и по потускневшему взгляду придворные определили, что она полностью потеряла контроль над собой. Им волей-неволей пришлось наблюдать ужасное зрелище: измученная, осунувшаяся пятидесятисемилетняя женщина изо всех сил кричала на своего красивого молодого фаворита – из-за того, что он предпочел естественные радости семейной жизни изнурительному служению ее величеству. Она была жалка и нелепа.

Робин не двигался и молчал. Все время, пока она говорила, он не пошевелил и бровью. Безумная брань сменилась более обстоятельным, но ничуть не более приятным разбором его характера. Ничто не было забыто, даже то, что королева, казалось, давно ему простила и о чем не вспоминала. Робин слушал, не пытаясь оправдать или защитить себя. Лишь один раз он открыл рот для вежливого протеста, когда королева стала в резких выражениях описывать бедность Франчески, ее низкое происхождение и под конец заявила, что Франческа абсолютно не годится в жены главе дома Деверо.

– Ваше величество, женщина, которую я взял в жены, – дочь государственного секретаря королевства и вдова сэра Филиппа Сидни...

– Я повторяю: она не для вас! Такой унизительный союз должен быть признан недействительным. Берли, нет ли у нас статута, запрещающего знати вступать в брак с простолюдинами?

– Нет, ваше величество, такого закона у нас нет, – тщательно подбирая слова, ответил Берли.

– Что ж, надо с этим разобраться. Пошлите кого-нибудь за леди Сидни...

– Леди Эссекс, – поправил ее Робин.

Пенелопа затаила дыхание. Королева прошипела невнятное проклятие, схватила со стола шкатулку из слоновой кости и швырнула ее в Робина, напоминавшего каменное изваяние. Шкатулка пролетела над его головой, едва его не задев.

– Это одно и то же, – произнесла она, скривив губы.

– Вы сказали это специально, чтобы спровоцировать меня...

– Ваше величество, это не так. Говорю об этом громко, хотя уже пострадал от справедливого гнева вашего величества.

– Значит, вы признаете, что мой гнев справедлив? – прищурилась королева.

– Ваше величество, я не вижу ничего плохого в том, что я женился. Мой грех в том, что я сделал это тайно и долго скрывал это от вашего величества. И я могу лишь просить ваше величество о милосердии.

– Обман – ваше самое сильное оружие, – ответила она. – Эссекс, я верила вам, осыпала вас своими милостями. Это ваша благодарность?

Он поднял голову и посмотрел на нее. Именно таким был его взгляд, когда, больше четырех лет назад, Лейстер впервые привез его во дворец. Пенелопе показалось, что в глазах у него стояли слезы.

Королева заметила придворных и, окинув всех взглядов, сказала:

– Хватит стоять и глазеть. Все свободны.

Не прошло и минуты, как придворные исчезли, оставив Робина наедине с королевой.

Пенелопа и Дороти направились к его апартаментам, самым роскошным во дворце. Его слуга Энтони Бэгот был занят печальными приготовлениями: он собирал то немногое, что могло понадобиться хозяину в тюрьме. Энтони не расставался с Робином с тех пор, как их вместе послали в Оксфорд. Им тогда было по десять лет. Женщины молча сидели и смотрели на этого преданного слугу, слишком расстроенные, чтобы разговаривать.

Робин вернулся через час. Он шел как лунатик, почти валясь с ног от нервного истощения. Упав в кресло, он закрыл глаза и сказал:

– Ты была права, Пенелопа. Так, как сегодня, не было еще никогда.

К приходу хозяина Энтони подогрел красное вино. Он налил его из кувшина в серебряный кубок, подал Робину:

– Выпейте вина, милорд. Это подкрепит ваши силы.

– Спасибо, Энтони. Ты всегда знаешь, что мне нужно. – Робин глотнул горячего вина и, немного оживившись, сказал сестрам: – Извините, что вам пришлось вынести этот ужас. Я, призванный вас защищать, втянул вас в эту катавасию.

– Не переживай за нас, Робин, – сказала Дороти. – Что будет с тобой? Она уже объявила свое решение?

Робин поставил кубок.

– Да. Она оставила мне мою официальную должность и приказала продолжать служить Англии. Но я больше не вхож к ее величеству. – Его голос дрожал. – Она напомнила мне о деньгах, которые я ей должен, и выразила желание, чтобы я погасил долг в ближайшее время. Мне запрещено жить вместе с женой, появляться с ней на людях или привозить ее ко двору.

– Запрещено жить с ней?! – воскликнули сестры.

– Скорее наоборот – ей со мной. Ей не разрешается появляться ни в Уонстеде, ни в Эссекс-Хаус. – Он едва заметно улыбнулся, впервые за все время. – Я не знаю, смогу ли я видеться с Франческой так же часто, как раньше.

Могло быть и хуже. У них с Франческой все будет по-прежнему, но ее наконец-то признают его женой. Всяческие ограничения не будут ее беспокоить до тех пор, пока она не разрешится от бремени.

Робин встал и подошел к столу.

– Энтони, ты мне понадобишься, чтобы доставить весточку моей супруге и заверить ее, что я в безопасности.