Надеюсь и жду - Диана Гамильтон Страница 33

Клодия улыбнулась.

— Конечно, стоило! — Она встала и увидела, как его губы сжались, а в глазах промелькнула боль, но он быстро отвел их, прошел в комнату и положил портфель на стол. Он похудел, отметила вдруг Клодия и удивилась, обнаружив в себе желание, по-матерински, приласкать его. Он всегда был таким сильным, но сейчас выглядел измотанным до предела. Должно быть, работал в Штатах, не щадя себя, решила она. Перерабатывал, сводил к минимуму часы отдыха, стремясь поскорее вернуться к семье. От этих умозаключений у нее внутри разлилось приятное тепло, и все льдинки — результат его холодного приветствия — растаяли. — Садись у камина и отдыхай, — произнесла она беспечно. — Я обо всем позабочусь. Я знаю, нам о многом предстоит поговорить, но это подождет. Прежде всего, тебе необходимо выспаться. — Помимо прочего, у нее были припасены для него приятные новости, но они тоже могли подождать. Сейчас ему нужнее всего ее внимание. — Я приготовила тебе бутерброды с телятиной и хреном — твои любимые! Сейчас я их принесу. Сделать тебе чай или выпьешь виски?

— Забудь о еде, я ничего не хочу. — Он сам налил себе виски из графина, взглянул на нее вопросительно, приподняв темную бровь, но Клодия покачала головой, и у нее задрожали губы. Он опять отгораживался от нее! Что-то произошло, и уже после той ночи. — Поскольку ты все же решила меня дождаться, а все прочие домочадцы благоразумно спят, мы можем поговорить прямо сейчас. По крайней мере, нас не прервут.

Голос его был лишен всякого выражения, но слова таили в себе нечто зловещее.

У Клодии ослабели ноги, она, задрожав, отступила назад и, наткнувшись на кресло, упала в него. Адам подошел к камину и, низко склонив голову, уставился на огонь.

— Адам!

Клодия с трудом обрела дар речи, но голос ее прозвучал тихо и жалобно. Он обернулся, исподлобья взглянул на нее. В это мгновенье Клодия поняла, что если у них и был какой-то шанс, то теперь он утрачен безвозвратно.

— Да. — Он тяжело перевел дыхание, выпрямился во весь рост и предстал перед ней воплощением непреклонной мужской воли. — Лучше покончить с этим поскорее. Все очень просто — я совершил ошибку. Брак с тобой стал самой большой ошибкой в моей жизни, и я приношу за это извинения. Ничего у нас не выйдет. Я предлагаю сейчас расстаться и жить порознь два года, после чего развестись. Мы сохраним дружеские отношения ради Рози и Гая. Естественно, я стану и дальше поддерживать вас материально и намерен регулярно встречаться с дочерью — я приду смотреть ее пьесу непременно. Это будет происходить с твоего ведома и согласия.

В камине упало полено, и вверх взметнулся целый сноп искр. Клодия вздрогнула, напуганная этим негромким привычным звуком. Ее рассудок отказывался вникать в смысл услышанного.

— Но ты хотел, чтобы у нашей дочери было двое родителей, и даже объяснил, почему…

Слова давались ей с трудом. Когда он настаивал на том, чтобы они поженились, это был самый главный довод, настолько для него важный, что он взял в жены презираемую им женщину и взвалил на свои плечи бремя ее долгов.

Теперь, когда он выслушал ее рассказ и изменил свое мнение о ней, обнаружил свое прежнее к ней влечение, он считает, что все кончилось, и собирается бросить их. Он снова разбивает ее сердце.

— Это была ошибка, — повторил он. — Ты поняла это раньше и пыталась меня отговорить, а я уперся и не послушал. — Он залпом осушил стакан и сморщился — но не от виски, а, как догадалась Клодия, из-за ситуации, в которой оказался. — К счастью, это не причинит особого вреда Рози. Я появился в ее жизни совсем недавно, и виделись мы с ней урывками. Хотя я и не одобряю этого, но развод в наши дни — самое заурядное явление. Когда супруги расстаются мирно и ребенок регулярно видится с отсутствующим родителем, моральный ущерб сводится к минимуму. А в случае с Рози и подавно — она не успела привыкнуть к моему постоянному присутствию.

Как горько и больно было слышать это! Неужели он никак не может простить ее за то, что она скрывала от него существование Рози? Может быть, если она еще раз как следует все объяснит, это исправит положение?

— Ты не хочешь выслушать мое мнение?

— Тут нечего обсуждать. У нашего брака нет будущего.

Сказал, как отрезал! Ее чувства, видимо, не имели никакого значения. Впрочем, разве они когда-нибудь для него что-то значили? Неужели его желания ему важнее собственной дочери? Неужели ему все равно, что его уход потрясет все ее семейство?

От гнева и возмущения Клодию бросило в дрожь. Она встала с застывшим и бледным лицом.

— Адам… — произнесла она тихо и предостерегающе, но в голосе слышались отдаленные раскаты грома, предвещавшие готовую разразиться бурю.

Он повернулся к ней спиной и налил себе новую порцию виски.

— Я не собираюсь препираться с тобой, Клодия. Иди лучше спать.

Это холодное и решительное прощание мгновенно погасило ее боевой задор. Растерянно помешкав, она вышла из комнаты, совершенно раздавленная.

Еще до того, как зазвонил будильник, Клодия проснулась от шума ветра. Она приступила к исполнению обычного утреннего ритуала — умыла и одела Рози, собрала ее школьные принадлежности, сама надела джинсы и теплый шерстяной свитер. Все это она делала механически, находясь в состоянии шока. Клодия, до сих пор, не могла поверить, что Адам так холодно и окончательно поставил точку на их совместной жизни. Она отказывалась что-либо понимать. Она не знала, где устроился на ночь Адам, но только не в роскошной спальне, которую Клодия предназначала для них. Если бы не сковавшее ее оцепенение, она бы выплакала все глаза, думала Клодия, готовя Рози яйцо на завтрак и намазывая гренки маслом. По крайней мере, можно порадоваться хотя бы этому. Эми и Гая интересовало только возвращение Адама, они хотели знать, в котором часу он приехал, намерен ли он, наконец, посидеть на месте и руководить компанией из дома, как он собирался вначале. Впервые в жизни Клодии захотелось, чтобы эти двое, дорогих для нее людей, оказались где-нибудь за сотни миль отсюда.

Она, как могла, отвечала на их расспросы и думала о том, как сказать им о разрыве с Адамом. Она объявит об этом с сожалением, но без истерики, твердо, как взрослая, будто бы они сообща пришли к решению, что из их совместной жизни ничего не получится. Только бы выдержать и не разрыдаться перед ними. Эти два любящих сердца, не должны разделять с ней ее горе.

— Адам, наверное, все еще сладко спит, — благодушно улыбнулся Гай, а Клодия пробормотала что-то невнятное, и помогла дочке облачиться в форменную школьную курточку, нахлобучила на мягкие темные волосы беретик и надела на хрупкие плечики школьный ранец. По размеру он мог сравниться с самой Рози, и это неизменно вызывало у Клодии улыбку. Да и кто не улыбнулся бы? Малышка выглядела чрезвычайно забавно.

Но сегодня утром все было не так — лицо Клодии осталось неподвижным, словно вырезанное из дерева.

— Совсем и не спит, а, наоборот, давно на ногах, — ответил Адам на замечание тестя, показываясь в дверном проеме. У Клодии больно вздрогнуло сердце. Стоило ей увидеть его, как она тут же вернулась к действительности. Адам выглядел, как всегда, великолепно, свежевыбрит, одет в блестящий непромокаемый плащ поверх свитера и джинсов. Все следы мрачной усталости исчезли. Клодии с трудом верилось, что их ночной разговор, в самом деле, имел место.