Жду и верю - Кей Мортинсен Страница 33

Проводив Андре, Эжени легла на диван и безучастно уставилась в телевизор, по которому шла передача об икебане.

Нужна ли была ей роль сексуальной, всегда доступной женщины? Вынашивать ребенка, зная, что отец вор? Она застонала. Если бы Эжени поверила, что Андре честен, тогда бы она смогла представить их совместное будущее. Сейчас она этого даже не представляла. Им хорошо вместе везде, не только в постели.

Внезапно ее лицо просветлело. Она должна поговорить с бабушкой. Узнать всю правду о том, что произошло десять лет назад. Тогда она сможет принять правильное решение.

Она встала с дивана и открыла окно. Комната наполнилась свежестью и запахами сада. В саду гуляли Беатрис и Огюст, нежно обнимаясь и глядя друг другу в глаза.

Эжени вздрогнула при виде такой сильной любви. Она почувствовала укол зависти.

– Быстрее! – торопил Андре Беатрис.

– Незачем так рисковать. Если мы попадем в аварию, Эжени ты вряд ли пригодишься.

Андре кипятился, возражал, но знал, что она права.

– Ты говорила, что она очень расстроена.

– Ну да, я тебе уже все сказала по телефону.

Его шея напряглась, черты лица выдавали нарастающее беспокойство.

– Расскажи мне еще раз.

Беатрис поворчала и стала рассказывать снова.

– Почти сразу после того, как ты уехал, Эжени отправилась навестить бабушку. Вернулась Эжени рыдая. Она попыталась узнать что-то у Ирен Лантье. Та расстроилась, вышла из себя…

Андре повеселел. Раз Эжени попыталась разобраться с прошлым, она изменит свое отношение к нему.

– А что было потом?

– На следующий день позвонили из больницы, сказав, что случился второй инсульт. Когда Эжени приехала, Ирен улыбалась. Ее лицо было совершенно спокойным. Она так и заснула, держа внучку за руку. Ирен умерла во сне. Врачи говорят, что это был неизбежный и безболезненный уход. Ирен Лантье была очень крепкой женщиной.

Бедная Эжени! У Андре все перевернулось внутри от сострадания. У нее не осталось родных, если не считать отца, который бросил ее еще ребенком.

– Что дальше? – Он беспокойно взглянул на часы. – Похороны ужу начались!

– Скорее всего, да. – Беатрис попыталась сосредоточиться на дороге. – Разве ты сам не разговаривал с Эжени?

– Я разговаривал. Она все время рыдала в трубку. Не останавливаясь. Мне бы хотелось быть сейчас рядом с ней.

– Живым, я надеюсь, – сердито добавила Беатрис.

Но Андре ее не слышал. Он думал об Эжени, расстроенной, несчастной, опустошенной после смерти бабушки. Ему хотелось сделать все возможное и невозможное, чтобы облегчить ее горе. А их будущий ребенок… Как это скажется на его здоровье? Осознание того, что он ничего не может исправить, причиняло Андре неимоверную боль.

Безучастным взором смотрел он на меняющийся за окном машины пейзаж. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким ненужным и бесполезным. Никогда, с тех пор как умерла его мама. Он невольно вспомнил ее смерть. Андре опустил голову, обхватил ее руками, пытаясь унять тревожные мысли.

Он любит Эжени.

– Мы приехали.

Ошеломленный и смущенный, Андре выскочил из машины, прежде чем она полностью остановилась. Он споткнулся и едва не упал. Пытаясь сохранить равновесие, Андре оглядывался по сторонам в поисках Эжени.

В дальнем углу старенького кладбища он увидел небольшую группу людей. Андре побежал к ним. Он перешел на шаг, только приблизившись к процессии.

Украдкой Андре взял Эжени за руку. Она взглянула на него и стиснула его руку изо всех сил. Ее глаза были полны слез. У Андре закололо сердце.

Она показалась ему еще прекрасней в своем горе. Наклонившись, Эжени бросила горсть земли на крышку гроба и застыла в беззвучной молитве. Андре тихо стоял рядом с ней. Эжени выглядела такой слабой и беззащитной…

Ее нижняя губа дрожала, и Андре еле остановил себя от желания увезти ее из этого страшного места. Куда-нибудь, где ей будет хорошо и спокойно.

Ему вспоминалось собственное состояние после смерти матери. Неутихающая боль, печаль.

Его мучило, что мать умерла, так и не увидев его триумфа.

Эжени, должно быть, чувствует сейчас нечто похожее. Она, наверное, раскаивается, что перед смертью взволновала бабушку расспросами.

Теперь, когда Ирен Лантье умерла, Эжени никогда не узнает правды. Что бы ни произошло между ними в будущем, она всегда будет считать его вором. Может, она уйдет с работы, не отработав и шесть месяцев. Нет, он не допустит, чтобы его ребенок рос сиротой!

Андре обнял Эжени за поникшие плечи, и его захлестнуло сострадание. Ему хотелось сказать ей, что он ее любит и всегда любил. Но достаточно было одного взгляда на нее, чтобы понять: ей не до этого.

Андре страстно хотел, чтобы Эжени поверила ему и приняла его любовь. Надо найти подходящий момент для разговора. Позже, пообещал себе Андре. Когда ей будет легче.

Кое-как он уговорил Эжени поехать к нему домой. Она пребывала в прострации, была холодна и молчалива. Так же равнодушно она принимала соболезнования сослуживцев и родственников. Наконец все ушли, и они остались одни.

– Спасибо, что приехал, – сказала она дрогнувшим голосом.

– Если бы я знал, что произойдет, я бы никуда не уезжал.

Эжени прислонилась к стене, эмоционально истощенная и уставшая.

– Как прошла поездка в Нью-Йорк?

– Это не так важно. Все пустяки по сравнению с твоим горем. Эжени, – он коснулся ее руки, – ты ужасно выглядишь!

– У меня жутко болит голова, – призналась она.

– Иди в кровать, я вскипячу тебе молока.

Нежность в голосе Андре заставила ее расслабиться. С его помощью она поднялась наверх. Он осторожно раздел ее, уложил в кровать и напоил молоком.

– Спи, я буду рядом, – сказал он мягко.

Гладя ее по голове, он смотрел, как она медленно проваливается в сон. Его сердце принадлежит Эжени. Вряд ли она захочет его принять. Она так убивается по Ирен Лантье, которая слова доброго ей за всю жизнь не сказала! Как бы то ни было, у нее не осталось больше родственников.

Андре пошел под душ, затем вернулся и лег рядом с Эжени. Она ворочалась во сне и шептала его имя.

– Все хорошо, я рядом. – Андре взял ее руку.

– Андре! – В полусне она подняла голову и поцеловала его.

В ее поцелуе было столько отчаяния, что он вздрогнул.

Под покровом ночи, пока она еще спала, он сказал то, что давно хотел сказать.

– Возлюбленная моя, любимая, родная, долгожданная! – Его голос дрогнул. Он дотронулся до ее живота и молча поклялся, что будет заботиться о них до конца своих дней. Он постарается, чтобы ни одна темная кошка не проскользнула между ними.