Беременность не болезнь - Евгения Пастернак Страница 33

К счастью, Юра Анатольевич был совсем молодым директором. К обеду он появился. Я успел перехватить его у входа и протащил в кабинет мимо желающих пообщаться с начальством.

Когда я вышел с легким сердцем и распиской о приеме денег, снова набросились страждущие. Хуже того, Кузьма обиделся (около часа он не мог меня отловить и погундеть вволю), поэтому теперь я был вынужден искать его по всем каналам связи и пытаться решить проблемы. В полшестого пришло краткое письмо: «Просмотрел „Самоучитель интернета". Все плохо. Все переделать».

Напрасно я раз за разом посылал запрос: «Что именно переделать?» – ответом было одно слово: «Все».

Я отключил телефоны. Закрыл глаза. Начал глубоко, с чувством дышать. Досчитал до десяти.

– Сергей Федорович, – донеслось из внешнего мира.

Я открыл глаза. Если уж мой любимый техред Тома называет меня по имени-отчеству…

– Я ухожу, – сообщила любимый техред Тома.

Я покосился на часы. Половина седьмого. Можно было бы еще поработать, но раз надо…

– Мне предложили хорошую зарплату в «Минотавре», – продолжила Тома. – Я сколько должна доработать? Недели хватит?

«Они решили меня доконать, – понял я, – лишь бы не отдавать конкурентам».

– Будете работать месяц, как положено.

Техред Тома наклонила голову и расширила ноздри. Она собиралась идти в лобовую атаку.

– Или чуть меньше, – сманеврировал я, – до конца сентября.

Но все равно лобовое столкновение состоялось – с ледяным тоном, металлом в голосе и прочими атрибутами психологической атаки.

И вот, после всех этих министрессов возвращаюсь я домой и вижу на своем месте во дворе какой-то обнаглевший «форд», да еще с иностранными номерами! Между прочим, с номерами Катиной родины. Почему-то мне это очень не понравилось.

Едва я вошел в подъезд, наперерез метнулся Петрович.

– Ой, Сергей, здравствуйте! А Катя просила вас зайти в магазин. У нее кончилась соль, а до вас она дозвониться не смогла, наверное, в метро были.

– Я на машине.

– Сейчас такая плохая связь везде. Так она мне сказала…

– По телефону?

Я был убежден, что телефона охраны моя жена не знает.

– Нет, спустилась и сказала. Так вы уж сбегайте, пожалуйста!

Даже для сегодняшнего дурного дня это был перебор. Катя спустилась, чтобы передать для меня приказ? Во-первых, ей легче зайти к любому соседу и выпросить соль у него. Во-вторых, соль – не тот продукт, без которого мы не сможем прожить. Мы с Машкой его практически не потребляем, Кате его сейчас нельзя. В-третьих, она могла преспокойно дождаться меня, потерпеть, пока я расшнурую ботинки, а потом вспомнить: «Ах, да! Нужно же в магазин сбегать!» Этот финт Катя умела и любила проделывать.

Пока я анализировал ситуацию, на сцене объявилась глухая баба Маня. После того как ее пригласили на день рождения, она была в меня пламенно влюблена.

– Ой, Сереженька! – проворковала она. – Что ж ты стоишь? Не держи его, Петрович, его ж брат ждет!

– У меня нет брата,- я повернулся, к заботливой старушке и тщательно артикулировал.

– Так значит, это Катин, – обрадовалась баба Маня, – то-то она его обнимать сразу начала.

Я развернулся к Петровичу. Тот спешно сменил выражение лица на благодушное.

– Соли, значит,- сказал я.-А хрена она не просила? Тертого?

Дверь моей новой квартиры открыла хорошо накрашенная женщина в платье. Она очень напоминала Катю, но та давно не пользовалась косметикой и платьями.

– Где он? – произнес я самую главную фразу из арсенала рогоносцев.

– Дима? В ванной.

Как я ей не врезал? Это все интеллигентская слабосильность. Мама, на мою голову, научила, что девочек бить нельзя. Даже если девочка с порога заявляет, что в семейное гнездо проник чужой мужчина.

Поэтому я не ударил Катю, но изображать радость не стал.

– Что-то случилось? – супруга была само участие.

– Все прекрасно. А ты почему не в душе?

– Я с утра была. Что-то на работе?

Я почувствовал, что мамино воспитание дало брешь. К счастью, из ванной появилась новая цель – бывший Катин супруг и нынешний любовник. В моем халате. Том самом, что коварная жена подарила на день рождения. Допустим, я не люблю халаты. Я даже не облачался в него ни разу. Однако должны же быть какие-то пределы! Я прикинул, куда лучше двинуть этого наглеца, незаметно размял плечо…

– Дядя Сережа! – завопила Машка, вылетая из гостиной.-Дядя Сережа! Папа приехал! Вы опять будете веселые, как на моем дне рождения?

Вихрь мыслей пронесся в моей голове: «Они что, прямо при Машке это делали? Черт, я же ее обещал забрать! И кто же забрал? Выпить бы не мешало. А чего я ревную, Катя же беременная?!»

Я почувствовал себя полным идиотом. Бить морду человеку за то, что он якобы совратил твою беременную жену в присутствии собственной дочери… Это не театр абсурда, это театр бреда. И еще одна мысль пришла вдогонку: «И все равно обидно – для меня она так не прихорашивается».

* * *

Если бы это не было чудовищным бредом, я бы подумала, что Сергей ревнует. Как можно ревновать меня? Как можно ревновать женщину, которая больше всего напоминает кита, выброшенного на берег? Походка обожравшейся утки, нос на пол-лица, остальное – грудь. Ноги ничего, ноги не изменились, поэтому если надеть короткое платье, то больше всего я похожа на карамельку чупа-чупс, у которой вместо жвачки внутри ребенок.

Ну и ладно, ну и пусть! Чем страшнее я сейчас, тем красивее будет Наташка. Примета такая есть народная.

Но для Димы я решила все-таки накраситься, нельзя же так пугать человека, он меня давно не видел.

Я начала прихорашиваться и увлеклась, давненько я этим не занималась. Честно говоря, я вообще не очень люблю краситься летом – большая вероятность, что к концу дня краски неравномерно рассредоточатся по всему лицу. Сколько раз, приходя домой с работы, я обнаруживала, что глаза у меня подведены до ушей, или на подбородке нарисованы вторые губы.

Хотя Дима, и когда мы были женаты, не очень-то обращал внимание на то, как я выгляжу, да и приезжает он не ко мне, а к Маше, так что с тем же успехом я могла открыть ему дверь и в мешке из-под картошки.

– Дурацкий город,- вместо «здрасете» сказал Дима. – Два с половиной часа по МКАДу. Как вы здесь живете?

– Не сыпь соль на раны, – только и успела сказать я, как из комнаты вылетела торпеда по имени Маша и больше никому не дала раскрыть рта. Она выпулила сразу все новости: про школу, про то, что катка здесь рядом нет и она пойдет на танцы, про новых подружек в подъезде, про то, какая Наташка смешная была на УЗ И и махала ей ручкой, и так далее, и так далее. При этом она держала Диму обеими руками, чтобы он, не дай бог, не отвлекся на что-нибудь другое.