Янтарные глаза одиночества - Наталия Землякова Страница 33

В первую минуту Мишель растерялась, а потом ей стало смешно. Сава, облаченный в белый халат-кимоно, действительно, выглядел как герой из детского мультфильма. Причем герой очень прожорливый – недаром он держал в руках огромный ломоть батона, сверху щедро политый вареньем.

– Сава, во-первых, это вы своим криком рискуете всех разбудить. А во-вторых, мы договорились с Андреем, что я приду в одиннадцать часов утра, а сейчас уже половина двенадцатого – я даже немного опоздала.

– Ух, ух, – заохал Сава, как филин, откусил кусок от своего гигантского бутерброда и молниеносно прожевал, почти проглотил. – Договорились они! А мы с ним договаривались, что он наконец-то напишет нормальную песню. И что? Ноль! Зеро! Сава снова при своем – при своих старых песнях, которые уже осточертели не только публике, успевшей на них состариться, но и самому певцу, пропади он пропадом!

– Сава, – засмеялась Мишель. – Извините, но вы испачкались – у вас весь рот в варенье.

– А это я худею.

– Странная диета – белый хлеб с вареньем. И давно вы на ней сидите?

– Всю жизнь, – абсолютно не смутился Сава и снова откусил кусок.

– Ну, тогда боюсь, что у вас плохой диетолог или он большой оригинал. Извините, но можно я все-таки войду в дом? Или мне попозже прийти?

Широким жестом, артистично взмахнув рукавами-«парусами», Сава распахнул дверь, приглашая Мишель войти.

– Давайте кофе пока выпьем, как элегантные люди. И сидите, ждите, потому что если вы придете позже, то рискуете никого не застать. Андрей с Настей собрались уезжать.

– Уезжать? Куда? А как же ремонт? – Мишель не смогла скрыть своего разочарования. – Мы же ничего не обсудили, ничего еще не решили…

– Ох, плохо ж вы Андрюху знаете! – вздохнул Сава и плюхнулся на диван. – У него никогда и ничего не решено. И все всегда в последнюю минуту. А на вид – фу-ты, ну-ты, серьезный основательный мужчина. Хозяин своего слова. А я его сколько просил? Напиши, подлец, песню! А он все обещает, обещает. Мои поклонницы на пенсию отправятся или помрут, не дай бог, пока Сава порадует их новым шедевром в своем исполнении. А ведь моя публика меня любит, да что там любит, обожает, потому что …

Мишель не стала слушать, за что публика обожает толстого, похожего на привидение Саву. Ей захотелось плакать. Все было напрасно. И утренняя прогулка у моря, и зачем-то накрашенные ярко-красным лаком ногти. Все то, что она делала, тщательно готовясь, как она думала, к самому важному в ее жизни свиданию. А оказалось, что встреча, если даже и случится, то будет очень короткой и деловой. Они быстро, на ходу, обсудят, что и как переделать в интерьере дома. А потом Андрей уедет. «Значит, вчера мне все показалось. И никакого салюта не было. Вернее, он вспыхивал только лишь в моем воображении», – подумала Мишель, и ей захотелось бежать из этого дома, чтобы как можно быстрее добраться до номера в отеле, зарыться под одеяло и поплакать от души. Увы, ничего, кроме ремонта в доме, Андрей не имел в виду. И все эти его особенные взгляды и проявленный интерес были лишь иллюзией. А может быть, минутной мужской слабостью. «Нет, – подумала Мишель. – Не было ничего, даже секундного интереса. Иначе он нашел бы предлог, чтобы меня проводить. А, с другой стороны, как быть с Настей? Чтобы она подумала, отправься Андрей вслед за мной?»

Как почти всякая женщина, теряясь между реальностью и своими желаниями, она на один вопрос находила бесчисленное множество ответов, которые никак не хотели стыковаться друг с другом.

«Зачем он позвал тебя сюда, на далекий и холодный балтийский берег?»

«Чтобы переделать интерьер дома».

«А разве здесь нет дизайнеров?»

«Он хотел, чтобы можно было похвастаться твоим именем».

«А что он имел в виду, когда вчера смотрел “особенным” взглядом, после которого и засверкал тот самый чудесный фейерверк?»

«Никакого особенного взгляда не было. И фейерверка тоже. Ты стала одной из жертв ситуации, когда мужчина просто улыбнулся, а женщина решила, что в этом есть некий тайный знак, обещание любви».

«А может быть, он просто любитель легких интрижек? И жена к этому привыкла, потому и смотрела на тебя как на пустое место – как говорится, одной подружкой больше, одной меньше?»

«Да, вот это больше всего похоже на правду».

«Но с другой стороны, разве можно так ошибаться? Ведь…».

– Он гад, каких свет не видел! – вдруг воскликнул неожиданно Сава.

Но Мишель была благодарна за то, что силой своего голоса он все-таки сумел прервать ее мучительные и, увы, скорее всего бесполезные размышления.

Сегодня Андрей уедет. И все. Точка. Мишель с грустью обвела взглядом огромный полупустой холл – даже от него веяло тоской и безнадежностью. «Скажу, что ничего минимальными средствами исправить невозможно, – решила она. – И завтра же утром уеду. А сегодня пойду на пляж, а вечером в ресторан. В конце концов, не сошелся же свет клином на этом композиторе. Поиграл на струнах моей души и хватит».

– Сава, как вам не стыдно? – улыбнулась она кокетливо, чтобы хоть как-то скрыть, насколько ей сейчас плохо. – Это же ваш друг. И песни его вы поете столько лет. А я особенно люблю…

– Какую? – нахохлился Сава и стал уже больше похож на филина, нежели на привидение. – Из Лялькиных, наверное…

Сказал и тут же осекся.

На лестнице, ведущей со второго этажа в холл, стоял Андрей. Он был тщательно выбрит и одет в белоснежную сорочку, отлично сочетающуюся с темно-синими джинсами.

– Извините, – улыбнулся он. – Я немного проспал.

И у Мишель снова поплыло в голове. И в этом едином потоке тонули, растворяясь без остатка, все ее сомнения, отчаяние и боль. А на поверхности оставались только лишь восхищение и радость от того, что он здесь, он рядом хотя бы несколько часов. Лучше хоть что-то, чем ничего. «Может быть, даже сказать ему, что я его люблю?» – мелькнула у Мишель шальная мысль. И она не показалась ей такой уж неуместной. Если именно сейчас она поняла, что любит этого красавца-мужчину, почему бы ему первым не узнать такую потрясающую новость?

– Андрей, я, признаться, в растерянности, – вздохнула Мишель после того, как они дважды обошли дом. Исследовали все: и три ванные комнаты, и гостевые апартаменты, и музыкальный салон, и библиотеку. Всюду царило одно и то же: уныние. Серые тона, прямые линии и много-много стекла. Как будто прежний владелец не дом оформлял, а пытался воссоздать атмосферу идеального офиса, в котором ни о чем, кроме серьезной работы, не стоит и думать. Может быть, поэтому и разговор Андрея и Мишель после осмотра дома был подчеркнуто деловой.

– Понадобится очень много времени и средств, чтобы устранить недостатки, – важно произнесла Мишель.

– Я уверен, что вы все драматизируете, – ответил Андрей.

Они сидели в холле за огромным столом со стеклянной столешницей, и атмосфера была такая, как будто говорили они не о декоре, а о чем-то архиважном – например, о войне и мире.