Любыми путями - Кира Фэй Страница 34

— Ты слишком о многом просишь, — тут же ответила я, пряча глаза. Трудно признаться, что задатки к доверию у него есть. Особенно если учитывать то чувство, которым охватывало меня с ног до головы рядом с ним. Хотелось утонуть и раствориться в нём, наконец, дать волю чувствам, а не постоянно убегать и откланяться, относиться ко всему с юмором и высокомерием. Хотелось почувствовать себя слабой женщиной, зная, что он не даст меня в обиду.

— Ты так в этом уверена?

— А как же они, Ром? — я кивнула в сторону второго этажа. — А как же добрая и необыкновенная Акулина, которая так подходит тебе на роль верной жены и матери твоих детей? — я усмехнулась. — Уж из меня точно не выйдет таковой.

— Откуда тебе знать? — этот вопрос заставил вздрогнуть. Он сейчас имел в виду, что я могла бы занять этот пост? Что ж, предложение очень заманчивое…Маша, о чём ты вообще думаешь? Ты знаешь этого человека две недели! И роль примерной жёнушки явно не для тебя.

— Бурды не неси и отпусти меня, — уже начала злиться я, — По поводу этих двоих… — я вздохнула, — Может, они и правда любят друг друга. Но по поводу нас… — я старательно избегала каре-зелёных глаз, — Об этом не может быть и речи, — мне ещё было трудно поверить в то, что Романыч вообще мог мне такое сказать. Конечно, толком-то он ничего не сказал, но я хорошо понимала его, и он имел в виду теперь взаимоотношения между нами.

— Если уж тут упрямая Мария Табелева сдалась… — хмыкнул он, отступая назад. Я быстро начала вышагивать по лестнице. — Я приду сегодня ночевать, — сказал он так твёрдо, мне спорить было бесполезно. Если придёт, то я просто уйду. И точка.

Правда, сказать, как всегда, было легче, чем сделать. Перед сном я сходила в душ, слегка ополоснулась, затем переоделась в футболку и пижамную майку на пуговицах и завалилась в пышную постель. И всё это время я ожидала. Вот гад, пробрался в мои мысли…И ещё речи сладкие смел петь, а я, та ещё дура, чуть ли не лужицей рядом с ним растеклась…Марию Табелеву так просто не возьмёшь! А измором и подавно!

Вот только я вся горела, кости ломило от нетерпения и, похоже, было вполне вероятно, что если он всё-таки сюда явится, то я сама накинусь на него.

Без сна я пролежала пару часов. Его всё не было.

— Пускай только посмеет не прийти после таких обнадеживающих слов, — я злобно пнула подушку, она с лёгким хлопком упала на пол, а через минуту дверь отварилась. Я тут же зажмурила глаза, но неистовое дыхание и раскрасневшиеся щёки наверняка выдавали меня. Я слышала, как Роман негромко прошлёпал к кровати. Учитывая, что я распласталась на ней звёздочкой, ему было трудновато улечься.

— Маш, двигайся, — произнёс он небрежно. И куда делся тот сладкий голос?

— Ага, щас, — брякнула я. Зря, надо было двигаться. Я почувствовала, какой он присел на кровать, а потом и вовсе лёг на край. Правда лежал он там недолго и принялся ворочаться, оттесняя меня в сторону.

— Тут же есть ещё одна комната! — возмутилась я. И чёрт меня дёрнул поехать в это путешествие без цели. Ну, если только повалятся у моря и позагорать на солнышке. А разлучать этих сектантов изначально было глупой затеей.

— Вот и иди в неё, если тебе так хочется. А я хочу спать, — вздохнул он, переставая шевелиться. Ага, как же, спать ему хочется, вон как нервно дышишь…

Мне стало жарко и душно. Но нет, гордость мешала убежать в другую комнату. Я же сказала, чтобы не приходил сюда ночевать, хотя это его дом. Мне было плевать. Как я сказала, так и будет!

— Городовой, сгинь! — я выдернула у него из-под головы подушку, на что он недовольно зарычал. Сел в постели. В комнате царил полумрак, и я могла различить его силуэт и даже искажённую злобой мимику.

— Я пришёл сюда спать, — прорычал он, — Так что верни подушку и либо выметайся, либо спи, — он отобрал подушку и снова улёгся. Ишь ты, так я и поверила, что он пришёл только спать…

Но я смерилась. Свернулась калачиком на краю кровати и долго пыталась уснуть, стараясь не пускать глупые мысли…И как ни странно, мне это удалось, под размеренное дыхание Городового я вырубилась.

Этим утром пробуждение было куда более сладким. Я слабо улыбнулась, потеревшись обо что-то гладкое и очень горячее. В этом доме что, одеяла с подогревом? Я застыла, поняв, что щека у меня прикасается не к подушке, а пальцы гладят не одеяло. Я открыла один глаз и взгляд упёрся в загорелую кожу. Шея! А рука у меня…Ну, так и есть, пальцы размеренно поглаживали волоски на груди Городового. Мои руки, в отличие от рук парня, расположились во вполне приличных местах, а вот ладонь Романа недвусмысленно обхватила мою пятую точку, другую он подоткнул под голову.

— Вот ты козлина, — тихо фыркнула я. Он не отреагировал. Я прислушалась и поняла, что он ещё спит. А козлиной он был не потому, что лапал меня, а потому, что мне это нравилось и нравилось, просыпаясь, видеть его.

— Машка, ты сошла с ума, — вздохнула я, старательно выбираясь из его объятий. Стоило снять его руку с моей филейной части, как он тут же открыл глаза, пара лёгких манипуляций — и я уже под ним.

— Доброе утро, — его глаза были заспанными, но излучали свет и какой-то магнетизм. Что уж греха таить, я залюбовалась и даже позволила себе улыбку.

— Привет.

— Только не говори, что тебе не нравится вот так просыпаться, — заявил он. Я хотела ответить что-то острое и сказать, что у него большое самомнение, но мне было жутко хорошо.

— Я и не говорю, — я чуть потянулась, — А теперь выпусти меня, мне нужно привести себя в порядок, — я отвернулась от него и стала делать вид, что меня больше интересует обои на потолке, чем его обнажённый торс, что было абсолютной неправдой.

— Ты и так выглядишь отлично, соня, — он склонился для поцелуя. Сердце моё тут же подпрыгнуло, и я задержала дыхание. Но он остановился, мерзко улыбнувшись. — Совсем забыл… — и он слез с меня. Я со злости запустила в него подушкой, но говорить ничего не стала, а тут же направилась в ванную, где простояла под прохладным душем пятнадцать минут, чтобы хоть как-то смыть с себя утреннее возбуждение. Гад, какой гад!

Переодевшись в повседневную одежду, я направилась вниз, чтобы приготовить завтрак. В целом, этот небольшой отпуск вызывал только положительные эмоции. Учитывая, что мне больше не хотелось предпринимать никаких попыток по разлучению будущей четы Матросовых, то его не омрачало почти ничего, кроме издевательств Городового, разумеется. Он ведёт себя по-идиотски, требует от меня того, что я не могу дать, и не хочет брать то, что я дала бы ему с большим удовольствием…

— Яду ему что ли подсыпать, — нахмурилась я.

— Кому? — пролепетала сонная Акулина. Я от неожиданности разбила яйцо мимо сковородки, и теперь оно стекало вдоль плиты.

— Тебе блин, — прошептала я еле слышно, поспешно стирая растёкшееся яйцо, — Городовому, кому же ещё.

— И что же он натворил? — девушка достала из холодильника сок и налила его в стакан.