Мое чужое лицо - Ника Муратова Страница 34

— И что будешь делать теперь?

— Не знаю даже. Слушайте, мне бы на его фотографию взглянуть, может, вспомню? А то так — полный провал в памяти, даже лица его не могу припомнить.

— Да у тебя у самой должны быть фотографии, мы однажды отмечали день рождения шефа в лаборатории и все вместе сфотографировались. Тогда всем по снимку досталось. Поищи.

Альбина пожала плечами и стала оглядываться, где бы Лаврентьева могла держать фотографии. Марина Степановна настороженно следила за ней. Если она найдет фотографии, среди них, наверняка, и семейные окажутся. Альбина ходила по комнатам и выдвигала пыльные ящики, которые не убирались со времен отъезда Катиных родителей, заглядывала в разные коробочки и пакеты. Надо бы нанять уборщицу, а то скоро пройти из-за грязи невозможно будет. Ей и в голову не приходило устраивать осмотр всех Катиных вещей, а ведь могла бы найти что-нибудь любопытное. Никаких фотоальбомов или даже просто стопки фотографий так и не нашлось и Альбина лишь разводила руками.

— Понятия не имею, где я могла хранить фотографии!

— У тебя даже не стенах нет ни одной — ни родителей, ни сестры.

— Сама не знаю, почему. Может, не хотела лишний раз переживать? — Альбина вспомнила, с какой болью Лаврентьевы говорили об исчезновении Даши, что вполне могла допустить, что и Катя не могла спокойно смотреть на любое напоминание о ней. — А что вы знаете об этой истории?

— Да, собственно, многого не знаю. Ты очень любила её, вы вместе жили, а потом что-то случилось, то ли обидел кто Дашу, то еще что, но она внезапно исчезла. Её не нашли, ты только раз сказала, что её, наверняка, уже нет в живых, и больше не хотела об этом говорить — сразу замыкалась в себе, слезы на глаза, мы и спрашивать перестали.

— Почему же, интересно, не нашли? — пробормотала Альбина.

— Да кто их знает, может, и не искали нормально, знаешь же нашу милицию.

Марина Степановна была разочарована в своих ожиданиях — ни разговора с Леней не получилось, ни с фотографиями сестры ничего не прояснилось. Поболтав еще немного, она уже собралась уходить, как вдруг Альбина хлопнула себя по лбу. Ну, как же! Книги! От Кати осталась целая стопка книг любовных романов, возможно, в них и хранится заветное фото! Она кинулась к книгам и принялась перетрясать их одну за другой, пока, наконец, не вытрясла желаемую улику. Узнав на снимке всех сотрудников, сидящих вокруг стола в лаборатории, она протянула снимок Марине.

— Он? — ткнула Альбина пальцем в единственное незнакомое лицо.

—Он. — вздохнула Марина Степановна. — Не вспомнила?

— Мелькает что-то, — прикинулась Альбина. — Но пока нечетко, как в тумане.

— Так что решила делать?

— Подумаю. Может, еще раз позвонить попытаюсь. Надо же его растрясти.

— Ну, ладно. Звони, если что. — Марина Степановна открыла дверь.

— Ой, я же для ваших сорванцов кое-что приготовила! — Альбина кинулась на кухню за пакетом с конфетами. — Вот!

— Спасибо, — смутилась Марина, как будто в первый раз принимала подобное от Альбины. — Они обрадуются.

Когда она ушла, Альбина уселась на пол и обхватила колени, напряженно думая, что можно сделать. Голос никак не подделаешь, она и не знает, как звучал Катин голос, не знала её интонаций, выражения. Сыграть можно только на лице, а для этого необходима встреча. Придется съездить в Нижний Новгород. Но зачем ей это надо? Неужели этот придурошный, судя по всему, Леонид Мартынов, мог каким-то образом не давать покоя Катиной душе? Если бы все жертвы несчастной любви и мужского обмана так мучались после смерти, то земля была бы переполнена безутешными призраками.

Альбина решила подождать с розысками Леонида, узнать что-нибудь еще о нем и их отношениях с Катей. Ну не верилось ей, что в этом и есть загадка Штопаря! А вот история с Дашей заслуживала самого пристального внимания. Но выяснить это можно только у родителей Лаврентьевой. Необходимо съездить к ним в деревню. И фотографии заодно возьмет у них — на случай, если сумасшедшие вроде Молчановой решат опять обвинить её черт знает в чем.

До деревни Луговое добраться можно было либо на поезде, тогда часов шесть уйдет с остановками, либо на машине, тогда, при нормальном раскладе, можно и за часа три-четыре добраться. Альбина позвонила в службу такси и разузнала, дают ли они машины на такое расстояние. Оказалось, что дают, правда и берут за это немало, но её это вполне устраивало, тем более, что тратить там больше одного дня она не собиралась — начнутся опять слезы и сопли, нежности всякие, которые она не переносила. Собрав небольшую дорожную сумку и нагрузившись по дороге всякими вкусностями, к субботнему вечеру она уже находилась в деревне Луговое, попросив таксиста спросить у жителей, где живут Лаврентьевы, дабы не тревожить жителей появлением Катерины, не помнящей родительский дом. Проезжая через деревню, она с усмешкой вспомнила, как они делали съемки для джинсовой продукции одной известной фирмы и для этого поехали всей съемочной группой в деревню под Москвой, снимать длинноногих девушек с приспущенными джинсами и завязанными под грудью рубашками на фоне сельских пейзажей. Правда, тогда им создали максимально возможно комфортные условия, на которые они даже не успели обратить внимания, так как всей группой напились до полного отпада и танцевали дикие танцы вокруг костра, словно на пикнике у кого-нибудь на даче, пугая местных жителей своими развязными криками. Другая жизнь, другое время….

А вот и родительский дом, судя по всему. Довольно милый, аккуратненький, забор, видно, недавно выкрашен. Крыша черепичная, смотрится красиво в контрасте с белыми стенами. Ухоженный дворик, цветы вдоль дорожки. Задний двор отделен забором, оттуда слышно кудахтанье кур. Запах свежескошенной травы, такой уютный и освежающий. Приоткрылась занавеска, потом быстренько вернулась в прежнее состояние. В доме послышалось движение и вот уже на порог выбежали Антонина с мужем. Так, набираем полные легкие воздуха и прочно приделываем улыбку к лицу!

Старики встретили дочь так просто и ласково, словно не было ничего необычного в её приезде. Материнская интуиция подсказала Антонине Степановне, что Катюше непросто сейчас даются простые человеческие чувства, что сердце её закрыто, изранено, молчит. Отказываясь видеть чуждые черты в изменившейся дочери, мать всей душой принимала то, что выглядело знакомо, что находило в ней отклик. Безмерно удивившись и обрадовавшись гостинцам, старики спешно накрыли на стол, накормив заодно и водителя такси, который после этого отправился спать, дав Альбине время наговориться с родней.

Внутренне убранство дома было таким же простым и аккуратным, как и внешний вид. Кое-где было видно, что раньше здесь обитала молодежь, по плакатам звезд эстрады, вырезкам из журналов. Но общий вид все же выдавал пожилых обитателей со старомодными вкусами, не привыкшими тратиться на ненужные в быту вещи.

Альбина зашла в комнату Кати и Даши, где в первый раз увидела фотографию Дашуты. Она облегченно вздохнула — можно смело везти фотографии в лабораторию. Они, конечно, были с Катей похожи, но лишь отдаленно. Их никак нельзя было спутать, и даже при всех несоответствиях Альбининой внешности с истинной Катериной, она была намного больше похожа на неё, чем Даша. Фотографий было много, родители, в отличие от Катюши, ничего не убрали со стен и бережно хранили фотоальбомы. Альбина листала их, с каждой страницей понимая все больше и больше, чем различались сестры, какую разную жизнь вели, какими, фактически, противоположностями являлись.