Безрассудная - Ханна Хауэлл Страница 34

Тут ее внимание привлекло то, что Александр начал оглашатьсвой приговор по делу о свинье. Эйлис порадовало то, что она была полностьюсогласна с приговором. Женщина, столь поспешно зарезавшая свинью, явно былавиновна в краже. Поскольку женщина, которой принадлежала свинья, берегла этоживотное на зиму, Эйлис сочла, что наказание должно быть строже. В концеконцов, эта женщина украла еду у семьи из шести человек, не имевшей кормильца.Однако Александр лишь приказал воровке компенсировать ущерб свиньей такого жеразмера, отдать все, что осталось от зарезанной, семье и выдать мешок овсажертве. Взглянув на лицо воровки, когда та уходила из большого зала, Эйлиспоняла, что ссор между этими двумя женщинами будет еще немало. После этогопрошло десять минут, и никто больше не вышел вперед, чтобы поговорить сАлександром. И тогда Эйлис встретилась с ним глазами.

– У вас есть жалоба, госпожа Эйлис? – спросилАлександр с легкой улыбкой.

– Такая жалоба, с которой вы не справитесь здесь,милорд.

Рассмеявшись, он посмотрел на Ангуса, стоявшего справа отего стула.

– Я собираюсь сделать перерыв на обед. Если кто-нибудьзахочет меня увидеть, скажи ему, что я вернусь через час и он может подождать,если этого захочет. Пусть паж принесет сюда свежего вина, хлеба, сыра и немногофруктов. – Он посмотрел на Эйлис: – Тебе этого достаточно? Ты сновапропустила завтрак?

Эйлис кивнула и проследила глазами за тем, как Ангус уходитиз зала.

– Мне жаль, что я снова проспала.

– Может, ты работаешь слишком много и слишкомустаешь? – Он махнул ей рукой, приглашая сесть с ним за главный стол. Вбольшом зале стали понемногу собираться люди.

– Может быть.

Она молча присоединилась к нему за столом. Слуги поставилиперед ними блюда. Зал был лишь наполовину заполнен людьми, и никто их небеспокоил. Рядом не сидело никого, кто мог бы услышать то, что она собираласьсказать Александру. Тем не менее Эйлис не чувствовала себя с Александромнаедине. Но когда она начала есть, то подумала, что возможности остаться с нимнаедине у нее больше не будет до того, как они вернутся в спальню, а это время,как правильно сказала Кейт, мало подходит для того, чтобы сообщить подобнуюновость.

– Ты выглядишь немного напряженной. – Александрвнимательно на нее посмотрел, наливая вина им обоим. – Тебе не кажется,что ты простудилась?

– Нет, это не простуда. – «Простуду можновылечить», – подумала она.

Александр осторожно приложил руку к ее лицу, определяя, нетли жара. Эйлис это удивило. В его взгляде были мягкость и забота, которые онатак давно мечтала увидеть. Но ее уязвила мысль, что эту заботу она вызвала внем только тем, что выглядела больной. А она не собиралась изображать больнуювесь остаток своей жизни.

– Жара у тебя нет, – пробормотал он инахмурился. – Но ты выглядишь плохо.

– Спасибо. Ты сегодня утром совсем красавец. – Этопрозвучало резковато, и Эйлис глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Сейчас былоне время ссориться. – Когда я наемся, я буду выглядеть лучше.

– Если тебе досадно, что ты мало ешь, то тебе следуетвставать немного пораньше.

Эйлис решила, что ей следует оставить эту тему, пока они неначали обмениваться раздраженными замечаниями. Это приведет к отсрочке ееновости, а отсрочки она не хотела. Будет плохо, если он догадается о еебеременности раньше, чем она все скажет сама. Еще хуже будет, если кто-нибудьдогадается о ее состоянии и расскажет о нем Александру. Она глубоко вздохнула,наклонилась к нему совсем близко и вдруг подумала: как ему удается быть стольпривлекательным, даже когда он ест ломоть хлеба?

– Я выгляжу больной и сплю допоздна потому, что я вположении. – Она откинулась назад, ожидая его реакции.

Выражение, появившееся на его лице поначалу, дало ейнекоторую надежду. Оно промелькнуло на короткое мгновение, и это явно быларадость. Однако после этого его лицо помрачнело, и Эйлис встревожилась.

– Чей это ребенок? – спросил Александр холодно.

Ничто другое не смогло бы оскорбить ее больше. Понимает лион это? Может, именно поэтому и высказался так грубо? Она выпрямилась и ударилаАлександра по лицу. Он свалился со скамейки на пол, а в большом зале всезамолчали. Когда, выругавшись, Александр начал подниматься, Эйлис бросилась прочьиз зала. Увидев Барру с детьми, она едва кивнула, проходя мимо, быстро нашласвой плащ, вышла в дверь и побежала по внутреннему двору, надеясь, что колючийхолодный воздух охладит ее разгоряченное лицо.

Александр оглядел сидящих в большом зале и прижал полотнянуюсалфетку к своим окровавленным губам. Сидящие за столом явно были озадачены.Прижимая руку к кровоточащей губе, он все еще произносил ругательства в адресЭйлис, когда внезапно заметил Барру, близнецов и Сибил, которые смотрели нанего с отвращением и изумлением.

– На кого это вы уставились? – отрывисто произнесон.

– На дурака, я полагаю, – ответил Барра. Послеэтого он деликатно направил детей к Джейму и Кейт в дальнем углу зала и уселсярядом с братом. – Что ты сейчас сделал? Эти последние несколько недельбыли если не совершенными, то по крайней мере мирными. Твоя ненависть улеглась.

– Это была цена, которую она потребовала за возвращениев мою постель. Больше никаких оскорбительных, жестоких замечаний в течениевсего дня.

– А, и ты только что нарушил это соглашение. –Барра вынул из ножен нож для еды и отрезал себе большой кусок хлеба.

– Она сказала мне, что она беременна. – У него надуше немного полегчало, когда Барра внезапно напрягся и слегка побледнел.Выходит, эта новость не только для него одного оказалась неожиданной.

– Она говорит тебе, что носит твоего ребенка, затембьет тебя. Странное поведение. Оно заставляет меня повторить мой вопрос: что тысейчас сделал?

– Возможно, то, за что она сейчас меняблагодарит, – буркнул Александр.

– Очень мудро. Нет, ты что-то ей сказал. Что-то, чтоона восприняла как оскорбление. И я подозреваю что.

– Я спросил ее: чей это ребенок? – Ему пришлосьприложить усилие, чтобы не сжаться под презрительным и яростным взглядом Барры.

– Клянусь бородой Бога, Александр! Иногда ты бываешьтак глуп! Неужели от твоего искусства красноречия ничего не осталось? Неужелиты не способен даже на простую учтивость? Что Эйлис тебе сделала, раз ты решилее столь сильно уязвить? У нее своя гордость, а ты нанес по этой гордости такойсильный удар. И не в первый раз.

– Это был вполне разумный вопрос.

– Нет, не был, и ты это знаешь.