Роковое наваждение - Элизабет Торнтон Страница 34

— Чтобы меня повесили за его убийство.

— Зачем тогда ему посылать тебе письма? Если он жив и хочет получить наследство Карстерсов, то зачем он скрывается?

— Хочет отомстить мне, — предположила Сара, несколько растерянная его напором, — сделать мне больно.

— Отомстить? За что?

— За то, что я разорвала наши с ним отношения. За то, что собиралась выйти замуж за Фрэнсиса Блеймайреса. Макс задумчиво пожевал губами.

— Что ж, — сказал он. — Тогда тем больше оснований заставить его раскрыться, этого твоего преследователя.

— Поясни, Макс, я тебя не понимаю.

— Итак, мы не знаем наверняка, кто охотится за тобой и с какой целью. Может быть, это не имеет отношения к завещанию твоего отца, может быть, за этим кроется что-то другое. Поэтому фиктивный брак не решит твоих проблем.

"Охотник”. Страшное слово, но единственно правильное. Загнать добычу в угол и пристрелить — это они умеют делать лучше всего на свете.

— Я уверена в том, что это Уильям, — упрямо сказала Сара. — Ни у кого больше нет причин преследовать меня. У Макса на этот счет были свои соображения.

— Если он хочет отомстить, Сара, ему безразлично, замужем ты или нет.

— — Но я не собираюсь сидеть и ждать сложа руки. Я не настолько глупа. Брак мне нужен для того, чтобы разделить деньги и уехать вместе с Анной в Америку.

Голос Макса становился жестче с каждой минутой.

— Так ты будешь скрываться до конца своей жизни. Снова менять имя? То и дело оглядываться и смотреть, не идет ли кто-нибудь сзади? Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не хочу загадывать наперед, — пожала плечами Сара.

— Тогда подумай о дне сегодняшнем.

— Куда ты клонишь. Макс? — нахмурилась Сара. Он скрестил руки на груди и откинулся назад, балансируя на задних ножках стула.

— Я уже сказал: нужно постараться, чтобы этот мерзавец высунул на свет свою голову. Как только мы узнаем, кто это, мы с ним расправимся.

Мы! Этого-то Сара и боялась больше всего. Она так и знала. Черта с два ей удастся отделаться от своего “специального корреспондента”!

— Ты собираешься ехать со мной в Стоунли?

— А как же иначе? Можешь забыть о своих кандидатах в мужья из славного города Бат. Неужели ты думаешь, что Таунсенд никому ничего не расскажет? Расскажет, не сомневайся. И про тебя, и про меня, и, очевидно, про то, что между нами существует связь.

— Ну, за это тебя надо благодарить, а не меня!

— Это неважно, кто из нас больше виноват. Дело все равно сделано. Понимаешь, я хочу помочь тебе.

Сара прикрыла глаза и произнесла про себя все те слова, которые иногда слетали с губ ее братьев, но которые она никогда не смела произнести вслух сама.

— Помочь? Как?

— Очень просто, — улыбнулся Макс. — Последуем твоему плану — в общих чертах, разумеется.

В общих чертах! Разумеется, только в общих. Не женится же лорд Максвелл на ней только ради того, чтобы раскрыть до конца эту историю!

— Я не хочу выходить за тебя, Макс, — негромко сказала Сара.

— Боже избавь! — поспешно откликнулся Макс. — Или ты думаешь, что я готов вступить в брак с любой хорошенькой девушкой только потому, что.., э-э.., целовался с нею?

— Меня сейчас занимают только деньги, — сухо заметила Сара.

— Да, да, конечно, — понимающе подхватил Макс. — И если ты думаешь только о них, привыкай думать правильно. Не выходи за бедняка, Сара, этим ты только отравишь ему жизнь.

Он со стуком опустил стул на передние ножки.

— Вот мой план. Я сыграю роль твоего жениха. Мы будем изображать счастливую влюбленную парочку. Все будут знать, что не сегодня-завтра управление твоим наследством перейдет ко мне. Слухи об этом разлетятся немедленно, разворошат осиное гнездо, и Уильям или кто-то еще высунет свою голову. Мне только этого и надо.

Ну вот! Самые страшные ее опасения подтвердились. Первой мыслью Сары было послать этого “специального корреспондента” ко всем чертям, но она сумела сдержаться. И хорошо, что сдержалась. Спустя мгновение Сара представила себе, что, если она это сделает, проклятый “Курьер” снова примется трепать ее имя на своих страницах. А ей нужно выиграть время.

А уж потом она пошлет лорда Максвелла ко всем чертям с превеликим удовольствием!

— Подумай хорошенько. Макс, — улыбнулась Сара, — не опасно ли тебе связывать свое имя с именем женщины, которую судили по подозрению в убийстве? А что, если я и тебя?..

Он удивленно поднял брови. Долго смотрел на Сару и наконец сказал с усмешкой:

— Тогда убей меня прямо сейчас, Сара. Это единственный способ от меня избавиться.

Невозможный человек! Непостижимый! И бороться с ним все равно что биться лбом о каменную стену.

Констанция Стритхем-Карстерс, как она сама называла себя, отодвинула занавеску и выглянула в окно. Ветки дубов, стоявших вдоль аллеи, склонялись к земле тяжело и грустно, словно оплакивали потерю близкого друга. Ах, как совпадало настроение дубов с чувствами самой Констанции! Она была разочарована и подавлена. Вчера Констанция получила письмо, из которого узнала о том, что Сара выходит замуж и сегодня собирается вернуться домой вместе со своим женихом. Это значит, что пройдет совсем немного времени, и все дела окажутся в руках этого господина. Кто знает, как он распорядится наследством Сары. И не окажутся ли вскоре выброшенными на улицу и она сама, и ее дети от первого брака, или Стритхемы, как звала их Констанция?

Очевидно, ей придется искать себе пристанище, в котором она сможет провести остаток жизни. Когда Констанция подумала об этом, на глазах у нее заблестели слезы жалости к самой себе. Ну справедливо ли это, на самом деле? Ведь ей всего тридцать шесть! Дважды побывав замужем — и оба раза за состоятельными людьми, — Констанция жила теперь, что называется, в свое удовольствие, жизнью спокойной и беззаботной. И вдруг это письмо. Конец. Обвал.

"Лучше бы ее повесили тогда в Ньюгейтской тюрьме”, — неприязненно подумала о Саре Констанция.

Самого дома Констанции было жаль меньше всего. Что скрывать, он ей с самого начала не нравился. Дом был построен по вкусу ее второго мужа, а Сэмюэлю Карстерсу нравилось все основательное и старомодное, а потому он и не перестраивал ничего на новый лад. Вот и сохранились в этом доме темные дубовые панели, дымные камины и маленькие окна, пропускавшие так мало света. Добавьте к этому охотничьи трофеи на стенах — лосиные рога и головы; добавьте висящие рядом с рогами темные портреты каких-то никому не известных предков, и представление об обстановке дома будет полным.

Во всем доме был только один отрадный сердцу Констанции уголок — ее собственные гостиная и спальня. Эти комнаты она отделала на свой лад: сменила темные дубовые панели на светлые, золотистые, закрыла прокопченные балки потолков модной лепниной, поставила мебель, обитую ярким шелком.