Летящая на пламя - Лаура Кинсейл Страница 34

— Отправляйтесь туда! Не бойтесь, капитан не тронет вас, он слишком сентиментален для этого. Но вы сможете облегчить муки несчастных, перевязав их кровоточащие спины.

Олимпия сжала руки так, что костяшки пальцев побелели, и уставилась на дверь. Шеридан видел, как дрожит ее подбородок. Золотистые волосы рассыпались по спине.

— Что, боитесь, что вас стошнит при виде этой сцены? — спросил он. — А я думал, что вы готовы преодолеть все трудности во имя дела свободы!

Олимпия выпрямилась и вытерла слезы. Но через мгновение, закрыв рот рукой и вновь разрыдавшись, она в отчаянии замотала головой.

— Понимаю. Вы не можете, — фыркнул Шеридан. — Как-нибудь в другой раз, да?

Олимпия закрыла руками лицо и отвернулась от него. Жалкое, нелепое создание. Шеридан смотрел на нее, размышляя над тем, какая это наивная, глупая и возвышенно мыслящая девица. Именно такие люди, ратующие за общественное благополучие, но ни черта не смыслящие в жизни, разжигают войны своими подстрекательскими речами и глупым философствованием на пустом месте, хотя их самих пугает даже вид заряженной пушки. А такие, как он сам, капитан Дрейк, должны за все расплачиваться.

Да, вся эта затея закончится как нельзя более печально. Путешествовать с этой дамой так же безопасно, как пройти по горящему дому с бочонком пороха в руках. Шеридан с горькой иронией подумал о том, что оказал бы большую услугу Ориенсу и всему остальному миру, если бы незаметно выбросил эту безумную девицу за борт.

Некоторое время он пристально смотрел на нее. А затем вдруг, не давая себе отчета в том, что делает, погладил ее по голове. Она вздрогнула от неожиданности и взглянула на него широко распахнутыми, несчастными глазами. Шеридан увидел перед собой лесную чащу во время дождя: глубина глаз стала темно-зеленой от туманящих ее слез, а длинные мокрые ресницы слиплись и торчали, словно черные иголки.

Шеридан подавил вздох и прижал Олимпию к груди, дав ей возможность поплакать вволю над своими глупыми разбившимися мечтами. В этот момент он подумал о том, что у него самого наверняка тоже когда-то были мечты, хотя он не мог вспомнить, в чем же, черт возьми, они заключались.

В первый вечер их пребывания на Мадейре Олимпия не могла заснуть. Она попыталась это сделать, но у нее ничего не выходило, так как, разыгрывая роль сестры-калеки, она легла спать слишком рано, когда за окнами еще не стемнело. Олимпия запахнула полы своего кружевного пеньюара и вышла на террасу.

Море играло в красноватых отсветах вечернего заката. Дул мягкий, ласковый ветерок. Кроны апельсиновых деревьев и банановых пальм слегка шумели под дуновением свежего бриза, и их шелест сливался с переливами струн испанской гитары.

Один английский виноторговец предложил сэру Шеридану и его сестре свой кров, узнав, что они остановятся на некоторое время на Мадейре. Герою сражения при Наварино невозможно было путешествовать инкогнито. Как только прибыла местная почта, жители тотчас же узнали, что капитан Дрейк находится среди них. Олимпия устала изображать приветственные улыбки. Гостеприимство мистера Стодарда просто не знало пределов. Званый обед плавно перешел в вечеринку в честь сэра Шеридана. Все представители английской общины острова имели возможность быть представленными почетным гостям.

Олимпия слышала, как переговариваются между собой приехавшие на этот вечер гости.

Все двери в доме были распахнуты настежь, ловя прохладу. Прислушавшись, Олимпия поняла, что звуки гитары доносились из помещения, находящегося поблизости. Но единственной комнатой, которая располагалась рядом с ее собственной, была комната, занятая вещами сэра Шеридана.

Оказывается, это он играл так нежно и сладко, перебирая струны. Когда Олимпия вошла в это маленькое, похожее на кладовку помещение, он устремил на нее взгляд своих серых глаз.

— Что вы тут забыли, мэм? — спросил он. — Или вы замышляете новый заговор? В таком случае смею вам заметить, что у вас ровным счетом ничего не получится!

— Простите меня, но я услышала музыку, — сказала Олимпия. — И подумала вдруг, что в вашей комнате есть кто-то посторонний. Кто-то чужой, кому не следует здесь находиться.

— Музыкант-воришка, — сказал сэр Шеридан и прислонил инструмент к стене. — Подлый трус, — добавил он серьезным тоном. — Советую вам избегать ухаживаний виолончелистов, у них разбой в крови, как и фуги. — Сидя на краю кровати, он вдруг потянулся к ней и обнял за талию.

Олимпия резко отпрянула.

— Мне следует пожелать спокойной ночи и удалиться, — промолвила она.

Но девушка так и не двинулась с места, как будто ее подошвы приросли к полу. Шеридан встал.

— Спокойной ночи! — сказал он.

Олимпия не сводила глаз с его обнаженной груди, на которую закат отбрасывал красноватые тени, подчеркивая рельефные формы сильных мышц.

— Спокойной ночи, принцесса, — повторил он подчеркнуто строго.

Олимпия перевела взгляд на его плечи, затем на губы и, наконец, взглянула прямо в глаза.

— Вы действительно считаете, что я красива? — выпалила она вдруг и, спохватившись, прикрыла рот рукой.

— Я считаю, — мягко сказал он, — что если вы сейчас же не уберетесь отсюда вместе со своим прозрачным пеньюаром, зелеными глазами и неприлично распущенными волосами, мы оба очень сильно пожалеем об этом.

— Но может быть… вы не станете возражать… — Олимпия сложила руки на груди. — Я не могу заснуть. Можно, я побуду немного с вами?

Шеридан вздохнул и закрыл глаза.

— Спаси меня, Господь! — промолвил он, сжав кулаки, как будто его охватило непреодолимое желание крушить все вокруг. — Согласитесь, Олимпия, я дал вам хороший дружеский совет. К тому же вполне разумный. Убирайтесь отсюда к чертовой матери и держитесь подальше от меня!

Некоторое время Шеридан стоял неподвижно, закрыв глаза и сжав зубы.

— Вы еще здесь? — наконец спросил он.

— Да.

— Ну ладно, — вздохнул капитан, выражая тем самым полное смирение. — Значит, мне надо просто не замечать вас. Я лягу к вам спиной и попытаюсь заснуть. В противном случае, боюсь, может произойти непоправимое, за что несколько влиятельных людей сразу же захотят рассчитаться со мной.

Не глядя на Олимпию, он упал ничком на постель и закрыл голову подушкой. Девушка сделала еще один шаг к кровати и остановилась. Конечно, Шеридан был прав, и ей не следовало оставаться здесь. Это было неразумно. Олимпия сама не понимала, что делает и чего хочет от Шеридана. Дрожа всем телом, она еще ближе подошла к нему, разглядывая его сильные босые ступни, лодыжки, бедра и широкую спину. Внезапно ее взгляд задержался на плече Шеридана, и Олимпия нахмурилась. При первой их встрече в мрачной усадьбе Хазерлей она не заметила этих шрамов, испещривших всю спину и плечи Шеридана. Она подошла к самой кровати и дотронулась пальчиком до одного из шрамов, ощутив тепло его тела. Затем она провела пальцем вдоль всей линии, сливавшейся в один рубец, идущий от плеча через лопатку и заканчивающийся на ребрах. Шеридан передернул плечами.