Держи меня крепко - Сандра Браун Страница 34

– Лес, тебя слишком занесло.

Энди резко поднялась – и Лес понял, что сейчас разразится катастрофа. Он не узнавал Энди. Это была львица, защищающая свое потомство.

– Хорошо, хорошо, – примирительно сказал он. – Я отправлю ребят одних снять события. Позднее смонтируем репортаж. Джеф сказал, что все пленки у тебя. Где они?

Коробки с пленками, рассортированные и помеченные, были сложены в брезентовую сумку. Энди принесла сумку и протянула ее Лесу.

– Разрешение на показ в эфире уже там? – спросил он.

Энди лихорадочно пыталась отыскать в памяти тот момент, когда генерал Рэтлиф подписывал бумаги, которые давали им право показывать материал в телевизионном эфире. Но она не вспомнила его. Одной рукой Энди крепко сжала брезентовую сумку, другой – накрыла рот.

– О Лес, – выдохнула она.

– В чем дело?

– Э… Разрешение… Я забыла дать Майклу Рэтлифу документы…

Энди сжалась под убийственным взглядом Леса.

– Энди, ты шутишь. Постарайся вспомнить. Ты ведь никогда в жизни не начинала делать интервью, не заручившись сначала подписью на документах. Проклятие, где, я спрашиваю, разрешение на выпуск в эфир? – Последние слова он выкрикнул уже в истерике.

– У меня его нет! – закричала она в ответ. – Я помню, что, когда мы начали съемку, я старалась делать все быстро, чтобы генерал не устал. Тогда еще вышел из строя шнур от микрофона и Джил ездил в Сан-Антонио, помнишь? И нам пришлось начать работу позднее, чем планировалось. Припоминаю: я тогда подумала, что дам ему подписать бумаги потом. Но я этого так и не сделала.

Лес разразился такими ругательствами, которых Энди никогда от него не слышала, да, наверное, вообще ни от кого не слышала.

– Ты меня не обманываешь? Может быть, это лишь…

– Нет. Клянусь тебе, Лес. Я действительно забыла взять у генерала подпись под разрешением.

– Если мы выдадим материал в эфир, не имея на то официального разрешения, этот Лайон разнесет нас в пух и прах. Даже если он не знает о том, что у нас нет никаких прав на эфир, то компания пронюхает об этом наверняка. Они-то не упустят шанса надрать нам зад. Так что, милая, немедленно собирайся и отправляйся на ранчо. Теперь его сын как наследник имеет право дать разрешение на эфир.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Нет, и все. До похорон не поеду.

– Но похороны завтра.

– Правильно. Я там не покажусь, пока не закончится погребальная церемония. Лайон, может, и не пустит меня туда вовсе.

Лес посмотрел на сумку, которую она все еще держала в руках. Он нервно кусал губы, хрустя пальцами.

– Даже не думай взять эти пленки силой или подделать подпись на разрешении. Я сама позвоню в компанию и скажу им, что ты задумал.

– Да мне такое даже в голову не приходило. – Он выдавил из себя улыбку.

Однако Энди и не думала улыбаться.

– Приходило, Лес. Иди звони своему человеку и скажи, что он получит пленки только после похорон. И больше не показывайся мне сегодня на глаза.

Он стоял около двери и задумчиво смотрел на нее. Потом, тряхнув головой, словно снимая оцепенение, сказал:

– Ты изменилась, Энди. Не понимаю, что с тобой произошло.

– Все правильно, Лес. Ты и не поймешь.

* * *

Остаток дня Энди провела, лежа на кровати с холодным компрессом на глазах. Она убрала пленки в чемодан, закрыла его и спрятала ключ. Дверь в ее комнату была тоже заперта, но Энди набросила еще и цепочку. Она пыталась убедить себя, что доверяет Лесу, но внутренний голос говорил ей другое.

Ночью Энди почти не спала, и только днем ей удалось немного вздремнуть. Находясь на грани между сном и явью, она видела фантастические картины, и главными действующими лицами в них были она и Лайон.

К вечеру Энди включила телевизор и посмотрела по новостям репортажи, связанные с кончиной генерала Рэтлифа. Как и предсказывал Лес, территория въезда на ранчо кишела репортерами и фотографами. Около ворот был выставлен полицейский заслон. На территорию пропускали только близких знакомых из числа местных жителей и ветеранов войны, служивших под командованием генерала. Многие из них роняли цветы на дорогу, ведущую к дому.

Сердце Энди сжалось, когда она увидела, как из ворот вышел Лайон, чтобы сделать короткое заявление для прессы. С людьми, которые пришли отдать последнюю дань уважения его отцу, он говорил тихо, любезно, официально.

На нем были темный костюм и белая рубашка. Энди никогда не видела Лайона в костюме. Он держался с поразительным спокойствием, но она знала, чего это ему стоило. Приехала ли Джери утешить его в трудный час? Энди стало стыдно за свою неуместную ревность, однако мысль о том, что он может найти утешение в объятиях другой женщины, преследовала ее.

На следующее утро в программах новостей не было ничего нового, за исключением сообщения о том, что президент вылетел на вертолете с военно-воздушной базы в Лэкленде, чтобы лично присутствовать на траурной церемонии, назначенной на 10 часов утра.

Энди надела светло-коричневое платье и босоножки на высоких каблуках в цвет, зачесала волосы назад и сделала пучок. Из украшений были только маленькие золотые серьги.

К обеду Энди упаковала свои вещи. Она собиралась убраться из Кервилла, как только получит подпись Лайона и вручит документы Лесу. Съемочная группа, закончив снимать из-за ворот репортаж о прощании с генералом, уехала в Сан-Антонио в надежде успеть на последний самолет в Нашвилл. Хотя между собой ребята не говорили о смерти генерала, Энди была уверена, что их потрясла его смерть.

В три часа в комнату Энди зашел Лес попрощаться перед отъездом. Он настаивал, чтобы она поехала раньше к Лайону Рэтлифу, но Энди наотрез отказалась.

– Когда ты вернешься? – спросил он.

– Когда будут подписаны бумаги.

От раздражения рыжие волосы Леса встали дыбом. Чтобы внести ясность, Энди сказала:

– Я не знаю, какая там ситуация и что меня ждет. Может быть, там до сих пор полицейский заслон. Я не уверена, удастся ли мне вообще приблизиться к ранчо. Постараюсь вернуться как можно быстрее.

Энди сказала старине Лесу правду. Она действительно не знала, что ее ждет на ранчо, только в глубине ее души жила слабая надежда, что ей все-таки удастся туда попасть. Она с ужасом думала, что ей придется встретиться лицом к лицу с Лайоном. Гораздо меньше она боялась полицейского заслона.

Когда Энди подъехала к воротам, полиции уже не было, только один охранник, тот самый, которого она видела, когда пробиралась на ранчо в грузовичке владельца питомника. На дороге были разбросаны сотни живых цветов. Энди подъехала к сторожке и опустила стекло.

– Здравствуйте, – сказала она.