Каменное сердце - Луанн Райс Страница 34

— Никто не верит, что она упала с лестницы, но сделать ничего нельзя, — сказал Питер. Он сидел во главе стола в доме матери, где собралась их семья.

— А что, если я расскажу полиции о той ночи, когда Гордон надел удавку ей на шею? — спросила Мария. — Тогда они смогут его арестовать?

Питер покачал головой:

— Только Софи может выдвинуть обвинение против мужа. Если бы у нас были доказательства жестокого обращения с детьми, тогда другое дело.

— Я страшно злюсь на Эда и Гвен, прямо-таки кричать готова, — сказала Хэлли тонким напряженным голосом. — Они держат детей у себя, как будто те находятся в их единоличной собственности. Кем они себя возомнили? Я тоже их бабушка!

— Да, никто не давал им на это права! — сказала Нелл. — Я позвонила Гвен, хотела пригласить их к нам поиграть, но она сказала, что дети только-только начинают привыкать к жизни в их доме, что они страшно расстроены происшествием с их матерью и нельзя нарушать их покой. И почему это Гордон живет у родителей? Почему не заберет детей домой? Никогда не думала, что он такой маменькин сынок.

— Гвен покрывает Гордона, — сказала Мария. — Она не хочет, чтобы мы увидели синяки на руке Фло. — Социальный работник подтвердил, что рука у ребенка была сине-черная, с пятью четкими пятнами, соответствующими отпечаткам пальцев, однако это не имело никакого значения. Доктор Солтер объяснил им, что социальный работник ничего не может сделать, пока собственными глазами не увидит, что Гордон бьет дочь. Фло же подтверждала версию родителей, говоря, что Софи толкнула ее, когда падала со ступенек. Самым страшным во всей этой ситуации для Марии было то, что Фло, шестилетнюю малышку, заставляли лгать люди, которым она верила больше всего.

— И что же мы будем делать? — уныло спросила Нелл. — Сидеть и ждать, пока он ее убьет?

— О нет! — воскликнула Хэлли, зажимая уши руками. — Я даже слышать этого не хочу!

— Мне очень жаль, Хэлли, — сказала Нелл, однако та так и сидела, закрывая уши руками и зажмурив глаза.

Мария бесстрастно смотрела на свою мать. Как обычно, ее руки украшали золотые браслеты — один особенно массивный, с римскими монетами — и рубиновое кольцо с бриллиантами, подаренное Малькольмом на день рождения, — все это сейчас переливалось и играло в свете люстры. На фоне этих громоздких украшений запястья женщины выглядели еще более изящными и тонкими, как у ребенка. «Ну ладно, — подумала Мария, теряя терпение, — если ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с ребенком…»

Мария потянулась к матери и отняла ее ладони от ушей. Удивленная, Хэлли распахнула глаза.

— Прекрати это! — сказала Мария.

— Мария, — предупреждающе произнес Питер. Он сидел за столом в клетчатой фланелевой рубашке с расстегнутым воротом, взлохмаченный, чего никогда не позволял себе до этой истории с Софи.

— Прекратить что? — высокомерным тоном произнесла Хэлли.

— Прекрати строить из себя страдалицу, — сказала Мария. — У Софи серьезные проблемы. Из-за Гордона она оказалась в больнице — ты это понимаешь?

Хэлли кивнула и опустила голову. В уголках ее глаз показались слезы. Мария, пораженная, смотрела на мать — впервые в жизни она довела ее до слез. Она даже забыла, что собиралась сказать.

— Когда я была маленькая, — заговорила Хэлли, — я просто обожала моего отца. Все, что он делал, было правильно. Поэтому мне очень… больно слышать о том, что Гордон бьет Фло, и думать, что она не сможет любить своего отца так же сильно, как любила я. Это так грустно.

— Она справится с этим, — заметила Нелл. — Если он изменится, она сможет снова любить его. А потом, когда вырастет, будет уважать еще сильнее за то, что он смог изменить себя. — Она отвела от глаз прядь своих тонких рыжих волос. Мария никогда не одобряла это стремление подруги сглаживать острые углы. Ее мать, широко раскрыв глаза, прислушивалась к каждому слову невестки.

Мария продолжала смотреть на Хэлли. Как всегда, ей хотелось, чтобы мать отреагировала по-другому. Она не сомневалась в том, что Хэлли напугана происшедшим с дочерью. Однако каким-то образом ее потребность в душевном комфорте снова вышла на передний план, и вот уже Питер гладит ее по плечу, а во взгляде Нелл скользит тепло и симпатия. Действительно, она же мать Софи. На мгновение Мария ощутила чувство вины, однако оно тут же сменилось гневом — ведь утешали Хэлли, в то время как больше всего в этом нуждалась она, Мария. Она любила сестру сильнее всех на свете и как никто другой нуждалась в утешении.

— Я такая эгоистка, — несчастным голосом сказала Хэлли. — Если бы только я больше времени проводила с ними, я бы заметила, что там что-то не так. Я всегда любила Гордона, однако, честно говоря, не была близка с ним. Ему нужно обратиться за помощью — ради семьи.

— Да какое нам дело до Гордона! — вскипела Мария. Она понимала, что ее слова обидели Хэлли, однако безудержная ярость толкала ее вперед. — Какая разница, изменится он или нет! Я хочу одного — чтобы он убрался к чертовой матери и оставил в покое Софи и детей!

— Он же ее муж, — произнесла Хэлли.

— И что? — воскликнула Мария. — Я — ее сестра. Я боюсь, — она секунду поколебалась и закончила, — что он ее убьет.

— Не говори так! — повторила Хэлли, однако на этот раз голос ее был ровнее, и она не зажала уши руками.

Дарки так и не пришли ни к какому решению. В полном молчании они сидели вокруг стола, разглядывая привычный рисунок древесины. Мария нашла своего индейского вождя. Она отвоевала это место у Гордона. Нельзя было представить, что он снова войдет в дом Хэлли. Потом она подумала, что может больше не увидеть Софи, и содрогнулась от ужаса.

— Это Энди? — спросил Питер, прислушиваясь. Потом отодвинул стул, слегка скрипнув по доскам пола, и пошел через холл в гостевую комнату, где Хэлли поставила для внуков кроватку. Не говоря ни слова, все последовали за ним.

Питер приоткрыл дверь в гостевую и тихонько вошел внутрь. Он, Нелл, Хэлли и Мария полукругом встали над спящим ребенком. Электрический свет из холла пробивался в комнату, но не доставал до кроватки, в которой мирно спал Энди.

Они долго стояли там, глядя на малыша. Он спал на животе, зажав руки в кулачки, его попка торчала вверх, а ножки были раздвинуты в стороны и согнуты, как у лягушки перед прыжком. Волосы мальчика — такие же рыжие, как у Нелл, — влажными завитками прилипли ко лбу, рот был слегка приоткрыт. Мария услышала, как где-то на берегу реки козодой испустил свой жалобный крик, и подумала о том, мог ли Дункан услышать его. Она заметила, что дышит в такт Энди, и поняла, что и другие дышат так же: в такт с ребенком, который сладко спит в своей кроватке, защищенный от всех невзгод.

Остров Подзорная труба выдавался из воды на большую высоту, чем остальные острова Духов. На его гребне росли дубы и сосны; если бы не деревья и не выпуклая центральная часть острова, то с одного берега можно было бы легко разглядеть противоположный. Самый глубокий слой почвы начинался сразу за песчаным пляжем, на который Мария вытаскивала свою шлюпку, и именно там она решила сосредоточить свои раскопки.