Нарочно не придумаешь - Джулия Тиммон Страница 34

— Вот и замечательно, — сказал Алан, когда, вдоволь наплакавшись, Энн в последний раз шмыгнула носом и замерла у него на груди. — Получше себя чувствуешь?

Энн кивнула.

Алан наклонил голову и попытался заглянуть ей в глаза, но она поспешно прижала к лицу ладони.

— Не надо на меня смотреть. Заплаканная я некрасивая.

Алан крепче прижал ее к себе и тихо рассмеялся.

— Дурочка, для меня ты красивее всех — хоть заплаканная, хоть измученная проблемами.

Он помолчал, а когда снова заговорил, его голос зазвучал серьезнее и тверже:

— Энн, прошу, откройся мне. Я хочу тебе помочь. Я готов услышать все, что угодно: что ты замешана в совершении какого-то преступления, что у тебя есть другой мужчина, пусть даже целая семья. Я в любом случае не позволю продолжиться твоим терзаниям, потому что ты для меня слишком дорога.

Энн, забыв, что хотела прятать от него свое заплаканное лицо, убрала ладони, подняла голову и взглянула на Алана столь выразительным взглядом, что у него все перевернулось внутри. Ее глаза, покрасневшие от слез, вместе с тем приобрели какой-то волшебный оттенок, и Алан невольно залюбовался ими.

— Неужели ты станешь помогать мне, даже если узнаешь, что я преступница? — спросила она таким тоном, будто речь шла о совершенно невообразимых вещах.

— Да, Энн. Ради твоего счастья я готов на что угодно, — ответил Алан, глядя ей в глаза. — Я хочу, чтобы ты поверила в искренность… — Он чуть было не сказал «моей любви», но вовремя осекся, подумав, что для признания ей в своих чувствах должен подобрать более подходящий момент. — В искренность моего желания освободить тебя от страданий.

Энн уставилась на свои руки и долго молчала. Потом вздохнула так тяжело, будто несла ответственность за беды всего человечества.

— Я не преступница, Алан, — произнесла она очень медленно. — И у меня нет семьи. Вернее… — Ее голос резко оборвался.

Последовала напряженная пауза, за время которой в сердце Алана ожили все те отвратительные ощущения, которые он испытывал каждый раз, предполагая, что у Энн есть кто-то другой, но внешне он сумел остаться абсолютно невозмутимым.

Энн отчаянным движением подняла голову и повернулась к нему лицом. В ее глазах он прочел столько невыразимой тоски и безысходности, что, несмотря на смятение в собственной душе, воспылал желанием сейчас же отправиться вместе с ней в аэропорт и улететь из этого города как можно дальше, оставив позади тяжелые воспоминания и бремя неразрешенных проблем.

— Запомни одно, Алан, — в сильном волнении и очень торопливо произнесла Энн. — Я счастлива, что познакомилась с тобой, что согласилась написать твой портрет и что мы вместе съездили на Ниагару. — Она облизнула пересохшие губы. — Это было самое счастливое время в моей жизни, клянусь тебе. Я многое отдала бы за то, чтобы наши отношения продолжились, если бы… — Ее глаза опять повлажнели, и она потупила взгляд. — Если бы это не затрагивало интересов и благополучия других людей… Людей, которых я люблю…

У Алана зарябило перед глазами.

Значит, у нее есть муж или друг, все равно, подумал он, неожиданно объятый гневом. Она любит его и не хочет доставлять ему боли. Скорее всего их совместная жизнь превратилась для нее в привычку и ей захотелось новых впечатлений. А тут как раз подвернулся я…

Ему вспомнилась неделя дежурства у ее дома, бескорыстная помощь Питера, свои переживания, ночи, проведенные без сна, и он почувствовал себя так паршиво, что чуть не отстранил все еще прижимающуюся щекой к его груди Энн грубым движением руки.

— Я наконец-то все понял, — сказал он по-прежнему спокойно, но жестко. — Ты поиграла со мной и теперь бросаешь, чтобы продолжить жизнь с человеком, которого любишь. Оказывается, все гораздо проще, чем я…

— Нет! — воскликнула Энн, вскидывая голову. — Ты все неправильно понял! Никакой спокойной жизни с любимым человеком у меня не предвидится я не играла с тобой!

Алан нахмурился сильнее и замотал головой.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, Энн.

Она отвернулась, набрала в легкие побольше воздуха, выдохнула и сбивчиво заговорила:

— Ладно. По-моему, у меня не остается другого выхода… Я все тебе расскажу. Все. Только пообещай, что не станешь предпринимать никаких решительных мер, что вообще ничего не станешь предпринимать…

— Нет, Энн. Такого я не могу тебе пообещать, — ответил Алан тихо, но очень твердо.

Она пытливо посмотрела ему в глаза, опять отвела взгляд в сторону и, несмотря на то что он не принял ее условия, продолжила говорить:

— Понимаешь… я два с половиной года прожила с одним человеком… — Ее голос звучал глухо и хрипловато, и Алану приходилось напрягать слух, чтобы уловить произносимые ею слова. — Поначалу нам казалось, что мы влюблены друг в друга, но очень скоро все изменилось. Исчезли взаимопонимание, нежность, страсть… Я давно подумывала уйти от Рейнолда, потому что уже не могла выносить такой жизни, но все никак не отваживалась сделать решающий шаг… А в тот день, когда ты впервые пришел ко мне на экскурсию, узнала о том, что он изменяет мне с собственной лаборанткой…

Она помолчала, опять глядя на свои пальцы, которые беспрестанно сжимала и разжимала.

— Я тут же уехала из его дома. Вернулась в свою квартиру на Квин-стрит. Несколько дней спустя Рейнолд позвонил мне, сказал, что раскаивается в своем поступке и что я должна вернуться… Возвращаться к нему я, естественно, не намеревалась. В то воскресенье, когда мы с тобой были на Ниагаре, Рейнолд позвонил мне снова и начал запугивать…

— Почему я узнаю об этом только сейчас? — спросил Алан, насупившись. — Мне показалось, что за те выходные мы стали близкими людьми, Энн! Я подумал, что ты доверяешь мне…

— Умоляю, Алан, не перебивай меня, — еще глуше пробормотала Энн.

Она рассказала ему все без утайки. И об истории несчастной любви Дэниела, и о том, как он запил и связался с сомнительными личностями, и о том, как Рейнолд помог ему устроиться на работу, а теперь угрожает опять столкнуть в ту яму, из которой Дэниел выбрался с таким трудом.

У Алана все бушевало внутри, но он выслушал Энн до конца, больше ни разу не перебив. Только когда, опять так же тяжко вздохнув, она замолкла, он притянул ее к себе, поцеловал в макушку и заговорил исполненным нежности и твердости голосом:

— Очень жаль, малышка, что ты не рассказала мне эту историю раньше. Если бы ты решилась поделиться со мной своими проблемами в тот самый день, когда мы вернулись с Ниагары, эти две недели прошли бы для нас обоих совсем по-другому.

Энн посмотрела на него, печально улыбаясь. Его лицо было спокойно, и лишь по ходящим на скулах желвакам да по углубившимся складкам у рта она могла догадываться, каково его истинное состояние.

— Нет, Алан, даже если бы я сразу обо всем тебе рассказала, ничего не изменилось бы, — пробормотала она.