Семейный стриптиз - Оливия Голдсмит Страница 35

Мишель молча закивала, не в силах выпустить блудное создание из объятий.

– В таком случае – выше нос, девочка. Вперед!

Из Марблхеда Энджи вернулась как в тумане. Деловая поездка отца оказалась кстати – описывать Тони свой идиотизм было бы выше ее сил. Спать, спать, спать! Боль­ше ей ничего не хотелось. Все мысли и чувства, владевшие ею, когда сон уходил, были полны такого отчаяния, такой обиды, такого унижения, что Энджи опасалась за собст­венный рассудок. Ей не так-то легко было осознать и пове­рить в то, что Рэйд, эта низкая душонка, это двуличное мерзкое животное, растоптал ее любовь; но куда труднее оказалось поверить в то, что он это сделал в объятиях Лизы.

Идиотка. Идиотка! Наверняка в любом языке найдется более подходящее название для таких доверчивых, тупого­ловых, безмозглых кретинок, но ей не пришло на ум ниче­го, кроме «Энджи».

Во вторник, не дождавшись звонка от дочери, Натали позвонила сама и пригрозила лично приехать, за шиворот поднять с кровати и волоком притащить в офис. Энджи смирилась с неизбежным и объявилась-таки в Центре, точно зная, что по виду ее скорее примут за раздавленную бедами клиентку, чем за адвоката, способного облегчить жизнь несчастным женщинам. Но ее приняли как родную: Майкл Раис дружески хлопал по плечу; юрист-обществен­ник Билл пригласил на ленч и поделился собственным горьким опытом – беднягу тоже регулярно предавали Мужчины; секретарша Сьюзен вручила коробку засахарен­ных фруктов и уточнила, сияя, что «все твое, до последнего ломтика!».

– Даже не думай никого угощать, Энджи!

Согретая всеобщим вниманием и добротой, Энджи приняла решение. В самом деле, нельзя же провести оста­ток дней, валяясь на отцовском диване, даже если сейчас это занятие кажется ее предназначением. Нет уж, милая. Зря, что ли, отдала столько сил и времени учебе? В Центре ты по крайней мере будешь приносить пользу, помогая другим обманутым женщинам. Мама права – трудно представить себе более достойный жизненный путь.

Итак, решено! Она берется за эту работу – пусть на время, но берется. Ее жизнь загублена, но можно хотя бы попытаться спасти другие. А когда Карен Левин-Томпсон вернется (если вернется) и услуги Энджи здесь больше не понадобятся, она подыщет себе место в какой-нибудь по­хожей организации, куда приходят за помощью неимущие и обездоленные. И преданные. Не одна она такая доверчи­вая дура, позволившая лгуну разрушить свою жизнь.

В свой первый рабочий день Энджи засиделась допозд­на, страшась самой мысли о возвращении в пустой отцов­ский дом, на дурацкий диван. К одиночеству.

Коллеги один за другим прощались с ней и уходили, а Энджи, включив настольную лампу, все листала и листала папки бесчисленных дел. Около семи вечера в ход пошли засахаренные фрукты. К половине десятого коробка опус­тела, а с Энджи произошло что-то странное. Был ли тому виной избыток сахара в крови или наступило просветление в мозгах, но ее внезапно охватила злость. Да-да, элемен­тарная злость.

Где справедливость? Разве виновата миссис Хуанг в том, что муж подсунул ей подложные документы и заста­вил подписаться? Разве виновата Терри Сондерс в том, что человек, с которым она прожила в браке двадцать семь лет, ободрал ее как липку, лишив даже родительского наслед­ства, после чего устроил себе роскошную жизнь на пару с бывшей нянькой их детей?

Наивные, доверчивые души, они пострадали от муж­ского эгоизма, вранья, жадности. Но сами они никого не обидели и не обманули. Уж лучше быть миссис Хуанг или Терри Сондерс, чем следовать примеру их подлых мужень­ков. Уж лучше быть Энджи Ромаззано, чем Рэйдом Уэйк­филдом или, к слову, Лизой Рэндалл. В первый раз со дня ее несчастного юбилея чувство вины в душе Энджи при­тихло, уступив место ярости.

Назавтра, когда Энджи провожала к выходу очередную клиентку, неловко поглаживая ее по плечу в бесплодной попытке хоть чуточку утешить, сзади подлетела Натали и шлепнула дочь по мягкому месту.

– В перерыв не занята? – спросила она, как только за миссис Готтфилд закрылась дверь.

Энджи задумчиво повела бровью:

– Вообще-то меня пригласил на ленч Брэд Питт, но он, по слухам, спит с мисс Сопрано, так что пошлю-ка я его, пожалуй, подальше.

Натали шумно вздохнула:

– Очень не хотелось тебя огорчать, девочка. Мисс Со­прано – еще цветочки. Он спит со всем окружным хором мормонов.

– Ну надо же. И почему меня это не удивляет?

– Причесаться не желаешь? – небрежно поинтересо­валась мать, пока обе надевали пальто. – Чего ты добива­ешься, скажи на милость? Косы отращиваешь? Ах да, ключи от машины не забудь. Я, возможно, там задержусь.

– Где – там? В кафе? И при чем тут машина? До угла можно и пешком дойти. Я даже кошелек не собиралась брать, ты ведь угощаешь, верно?

– Не совсем, – загадочно отозвалась Натали. – Будь умницей, захвати и сумочку, и ключи.

Энджи послушно кивнула, хотя с удовольствием огра­ничилась бы простым сандвичем в ближайшей закусоч­ной. Следуя совету матери, она кое-как пригладила кудри, провела помадой по губам и даже воспользовалась румяна­ми. Усилия не пропали даром. Из зеркала на нее по-преж­нему смотрело пугало, но хотя бы приобщившееся к циви­лизации.

На пути к стоянке Энджи дернула мать за руку и кивну­ла в сторону кофейни «Синяя птица».

– Может, все-таки в «Птичку»?

– Еще чего! Долой забегаловки, да здравствует настоя­щий ленч! Садись за руль и поезжай за мной.

Проще сказать, чем сделать, учитывая, что водителя хуже Натали свет не видывал. Не зная города, Энджи без­думно рулила в автомобильном потоке, стараясь не упус­кать из виду машину матери. К счастью, с уводившей от центра улицей движение становилось все спокойнее, а на узкой пригородной дороге Энджи смогла наконец при­строиться сразу за Натали. Та все прижималась к обочине, время от времени без всякой видимой причины забирая за сплошную полосу. Наконец, к изумлению дочери, Натали лихо свернула влево, не удосужившись мигнуть подфарни­ком. Энджи с ухмылкой покачала головой. Ну кто еще спо­собен так кошмарно водить, как не дама, всю жизнь про­ведшая в Нью-Йорке без машины?

Не тебе судить, милая. Прошлая твоя жизнь рухнула, а будешь торчать у Тони и пользоваться этой телегой – новой тоже не построишь.

В самом деле, пора подумать о жилье… средств на кото­рое, впрочем, все равно нет. Жалованья юриста Кризисно­го центра хватит разве что на завтраки да бензин. Могут ли они платить больше? Станут ли? Где жить, если уйти от отца? И, главное, как жить в одиночестве? Покупать по­стельное белье и полотенца, выбирать пылесос и кофевар­ку – все это было для Энджи в радость, когда она обустра­ивала семейное гнездышко с Рэйдом. Но делать то же самое для себя?! Дорого, тяжело и абсолютно бессмыслен­но. Не более бессмысленно, чем носиться по магазинам ради человека, который спит с твоей лучшей подругой. Пожалуй, идея собственного жилья не так уж и плоха. Энджи вздох­нула. Есть о чем подумать.