Янтарные глаза одиночества - Наталия Землякова Страница 35

Мишель не хотела играть по таким правилам.

– Андрей, я согласилась на все ваши условия.

– Вы о гонораре? Об его увеличении пока не может быть и речи.

«Пока» – это слово она услышала и поняла правильно. Он ни в какую не хотел упускать инициативу из своих рук, но в то же время ни за что не желал нести ответственность. Мишель снова теряла опору под ногами и проваливалась – в его словах, в интонациях и, главное, в глазах, которые, чтобы Андрей ни говорил, выдавали его. Он был рядом, но не здесь. Он говорил одно, но думал в это время о чем-то другом – словно проживал какую-то одному ему известную историю, рассказывать которую был не намерен.

– Нет, я не про деньги, – вздохнула Мишель. – Мне все-таки надо знать, что именно вам нравится – какой стиль, какие цвета, какая мебель, в конце концов. А иначе я просто не смогу начать работать, даже если вы закроете меня в доме на замок, а охранять поставите Саву.

– Нет, я охранять не буду, – промурлыкал довольный Сава, вытирая полой белого халата измазанный шоколадом рот. – Мы с тобой начнем шалить и подожжем, к чертовой матери, дом этого мерзавца. А ты, кстати, не обижайся, что я тебя кошкой назвал. Меня самого в честь кота нарекли – был у бабки моей в деревне кот. Огромный, наглый, прожорливый и белый-белый. И что удивительно: я ведь именно таким вот и стал. Как такое могло случиться? Или правду говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет? Вот нарекли бы меня Львом. Глядишь, стал бы как Лев Лещенко – легендой. А так – попса попсой, прости господи.

Мишель посмотрела на него с благодарностью. Хоть кто-то в эту минуту решил прийти ей на помощь и дал несколько минут передышки, чтобы набраться мужества и снова броситься в бой с человеком, который сидит за стеклянным столом спокойный и отстраненный. И даже не думает скрывать, что у Мишель есть всего несколько часов, чтобы постараться уговорить его влюбиться.

«А вдруг он не способен любить?» – испугалась она. И чтобы проверить свою внезапную догадку, попыталась посмотреть на Андрея так, словно впервые его увидела. Упрямый подбородок. Немного близко посаженные, а оттого особенно выразительные карие глаза. Сильные, покрытые загаром руки. В этом красивом мужчине присутствовал один-единственный изъян – он был слишком равнодушен.

«Наверное, поэтому Железнов и песни уже давно не пишет! Они давно умерли в нем, – поняла Мишель. – Но почему?» Если бы вдруг она решилась спросить его об этом напрямую, то, без сомнения, тут же бы скатилась с высокого крыльца этого неприветливого дома. Мишель не готова была к тому, чтобы рисковать.

– Андрей, вот смотрите, есть два способа работы над декором. Первый – это составить на компьютере план в 3D, то есть в объеме, на котором все показать досконально – какие отделка, планировка, мебель, светильники…

– Нет! – подскочил Сава, как ужаленный, и снова рухнул на диван. – Это ужасно скучно, все делать по плану. А нельзя так – сегодня одно захотел и сделал, завтра – другое. Так же веселее, правда?

– Может быть, вы и правы, – улыбнулась Мишель. – Но есть и другой путь. Так всегда делает моя подружка, дизайнер из Нью-Йорка. Она просит хозяев без плана выбирать вещи, которые им нравятся.

– А если они потом не совпадут по стилю? – Андрей сцепил пальцы «в замок» и уткнулся в них лицом.

– Не подружатся? Не полюбят друг друга? – засмеялась Мишель. Она наконец-то вступила на свою территорию и начала чувствовать себя более-менее уверенно. – Такого просто не может быть. Если все – буквально все! – от цвета стен до маленькой картинки выбирать, прислушиваясь лишь к своим чувствам, а не к тому, модно это или нет, престижно или не очень, то все непременно сложится. Ведь человек может обмануть всех, кроме себя самого. Надо только быть внимательнее. Верить себе, своим чувствам. Понимаете? Или вам все это кажется бредом?

– Нет, не кажется. – Андрей резко поднял голову и демонстративно понюхал воздух. – Мишель, а какие у вас духи? Кстати, мой вопрос не кажется вам бредом? Если так, то простите.

Он не хотел и не привык выпускать инициативу из своих рук. А потому решил снова поставить Мишель на место. Вот только сам пока не знал на какое. И это начинало понемногу выводить его из себя. Она не нравилась ему в том смысле, как обычно, легко и с первого взгляда, женщина может понравиться мужчине, когда он точно знает, что все в их отношениях будет хорошо – просто и необременительно. Легкий роман, чудесный секс и несколько приятных воспоминаний. И это гораздо лучше, нежели внезапное столкновение, после которого сердце словно наполняется водой и голос выходит из-под контроля. «А я ведь так давно не пел, – подумал Андрей. – Почему? Попробовать, что ли? Может, в караоке сходить? Там ведь наверняка исполняют мои песни, еще те, старые…»

Он никогда не называл их «песнями Ляли». Его только удивляло, что, несмотря на годы, их по-прежнему с удовольствием исполняли молодые певцы. А вот сам автор, увы, за эти годы устарел безнадежно. Впрочем, публика об этом даже не подозревала. Ведь известный продюсер и автор песен Андрей Железнов был по-прежнему одним из самых успешных в шоу-бизнесе.

А сейчас его ужасно бесила эта нахальная девица с ярко-красными ногтями. Как легко она бросается словами – «чувства», «полюбить»! Да что она знает про это! Наверняка крутит романы со всеми заказчиками. А они и рады! Еще бы! Эффектная барышня – темные волосы, ярко-синие глаза. Только вот пахнет от нее как-то удивительно. Или ему кажется? Вообще, где он все это видел и ощущал? Ярко-красный, почти кровавый лак на ногтях. Странно будоражащий запах – то ли старушечий, то ли до головокружения сексуальный? Господи! Откуда все эти воспоминания?

И вдруг он вспомнил. Оперный театр. Может быть, Ла Скала или Метрополитен. Публика, степенно прогуливающаяся по фойе. Дамы, наряженные в норковые болеро и увешанные многокаратными бриллиантами. И вот это почти непременное сочетание вызывающе-красного маникюра и тяжелого, удушающего аромата. Сочетание, которое невозможно понять и оценить, – нравится оно или раздражает. Потому что в нем нет ничего простого и ничего однозначного. Как в настоящем романе. Где все рядом: любовь и ненависть, жизнь и смерть.

– Мишель, вы любите оперу?

– Почти люблю.

– Что значит «почти»? – теперь настало время Андрею удивляться неопределенности ее ответов.

– Это значит, что моя мама – оперная певица. Вот и решайте, как я могу относиться к данному жанру. Вообще-то люблю, но опера требует слишком сильных душевных затрат. Поэтому я очень редко хожу в оперный театр. Чаще всего на это просто нет сил. А духи у меня старенькие, 1974 года выпуска. Называются Ysatis. Вам они не нравятся?

– Нравятся, даже очень. Извините.

Он вдруг смутился. Впервые за многие годы. И неожиданно ему понравилось чувствовать себя растерянным. «Не в своей тарелке», – сказал бы Сава. Как удачно, что, наевшись сладкого, он наконец-то заснул и сейчас громко сопит, развалившись на диване.

– Так как, вы говорите, надо относиться к интерьеру? По принципу «мне нравится, и плевать, что об этом думают все ведущие декораторы мира»?