Опасное очарование - Энн Мэтер Страница 36

— Ты знала, что мы сегодня планировали оперировать Терезу?

— Нет! — Первые признаки чего-то недоброго ледяной хваткой сжали ее сердце, и она нахмурилась. — Вы никогда не говорили об этом! Меня не было в госпитале всего несколько дней, и за такой короткий срок я совершенно отстала от жизни, меня никто не ввел в курс дела! Я видела Терезу сегодня утром, но она ничего мне не сказала.

— Она бы никогда не сказала. Тереза — храбрая малышка, однако мысль о прямом хирургическом вмешательстве все же пугала ее.

Джулия в испуге обхватила щеки руками. Ее и без того огромные глаза теперь занимали ровно половину побледневшего, вдруг осунувшегося лица.

— Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? Что случилось?! Что с ней случилось?!

— Ничего. Просто Терезы больше нет в госпитале. Ее отец пришел сразу после ужина и забрал ее.

— Забрал ее? — взволнованным эхом отозвалась она. — Но почему?

— Кто знает? Чужая душа — потемки. Мы уже приготовили ее к операции, и было крайне нежелательно увозить ее куда бы то ни было. Я хотел позвонить в полицию, но испугался, что привлечение общественности и тем более прессы может непоправимо навредить ребенку.

— Но как он мог сотворить такое?!

— У меня есть определенные подозрения. — Филипп пошарил в кармане, извлек оттуда помятую пачку сигарет и, так и не закурив, продолжал: — Понимаешь, его очень интересует один вопрос, а именно: кто благодетель Терезы. Я тщательно стараюсь скрыть его имя, а он, наоборот, — обнаружить. Настоящее яблоко раздора! Хорош отец, ни капли не беспокоясь о своем ребенке, он прекрасно знает, что выясни он имя ее благодетеля, перед ним откроются неограниченные возможности в получении денег как от него самого, так и от представителей прессы. Те, как коршуны, набросятся на новую сенсацию и не пощадят никого, какие бы благие цели человек ни преследовал. Я совершенно уверен, что именно это он и задумал.

— Ужасно! Отвратительно! Как по-вашему, он уже разузнал его имя?

— Думаю, нет. Надеюсь, что нет. Есть еще одна проблема. Как только операция успешно завершится и девочка перестанет хромать, у общественности пропадет всякий интерес к страданиям Терезы, а это сильно испортит планы нашего «любящего» родителя. Представь себе, никаких жалостливых фотографий в газетах, никаких пожертвований от слезливых, добреньких богатеньких тетушек…

— Прекратите, это отвратительно! — воскликнула Джулия, почувствовав, что ее сейчас вырвет. — А… а тот человек, я имею в виду, благодетель Терезы, — это… это Мануэль, да?

— Угадала, это Мануэль. И он не любит гласности, что бы ты о нем ни думала. Он мой брат, я знаю его не первый год, он действительно не выносит, когда подробности его частной жизни попадают на страницы газет.

— Да, я знаю. — На этот счет у нее не было сомнений. — Итак, что же дальше?

— А дальше существует несколько возможностей. К примеру, отец Терезы все же предаст историю гласности, переиначив все на собственный манер, или же поступит следующим образом: откажется от согласия на операцию и заявит, что не имеет никакого отношения к похищению дочери, мол, она сама пришла к нему. Как маленькой девочке доказать обратное? У этого человека нет совести и тем более отцовских чувств, ему все равно, поправится Тереза или нет. Ради собственной выгоды он пойдет на все. А вдобавок доставит кучу неприятностей ни в чем не повинным людям.

— Этого не может быть! Какой идиот поверит в подобную чушь? Нет никаких доказательств его правоты, а вашу подтвердят, как минимум, четыре человека — сестры и я. Вы же хотели вылечить Терезу!

— Милая Джулия, ты добрый наивный ребенок и понятия не имеешь, на что способны некоторые репортеры, чтобы состряпать горячую статейку. К каким только способам они не прибегают! Я должен разыскать отца Терезы и уладить наши разногласия. Да… над этим придется здорово потрудиться, он — крепкий орешек. Мне необходимо все тщательно обдумать.

Монолог Филиппа поверг Джулию в глубокое отчаяние. Как жаль, что она ничем не может помочь и ей остается только переживать и сочувствовать! Кровь закипала у нее в жилах от одной лишь мысли, что девочка находится в лапах бесчувственного алчного злодея, готового ради денег лишить ее, быть может, единственного шанса стать нормальным здоровым ребенком!

— Джулия, расскажи мне о вас с Мануэлем, — как гром среди ясного неба прогремело у нее в ушах, и, подняв голову, она наткнулась на вопросительный взгляд Филиппа Кортеза.

— Я… я уже все рассказала, — заикаясь, пробормотала она. — Больше сказать абсолютно нечего.

— Нет, я знаю, что есть.

Джулия пожала плечами:

— Не пытайтесь решить мои проблемы, у вас и своих достаточно.

Ответ, казалось, удовлетворил Филиппа, и, закурив наконец многострадальную сигарету, которую он вот уже четверть часа вертел в руках, любопытный доктор перешел к следующей теме:

— А где же наш Бен и его жена?

— В гостях у какого-то профессора, Мередита, если я не ошибаюсь.

— Да, да, я его знаю. — Филипп кивнул, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Солнце давно село, окутывая и мужчину, и женщину теплыми весенними сумерками. И только шуршание колес по гравию подъездной дороги нарушило сладкую гармонию.

— Это, должно быть, Саманта и Бен, — первой очнулась Джулия.

— Не возражаешь, если я останусь? Надеюсь, я вам не помешаю?

— Конечно нет! Бена вы уже знаете, да и Саманта вам понравится. Она такая юмористка! — И Джулия отправилась открывать дверь, включив по дороге свет и тем самым разрушив интимную обстановку комнаты.

Высокая мужская фигура, показавшаяся на пороге, развеяла остатки ее недавнего спокойствия, и она недоверчиво спросила:

— Мануэль?

Оставив ее реплику без ответа, мужчина прошагал мимо нее прямо в гостиную, взглядом охватывая всю картину. На письменном столике — недопитые стаканы, в пепельнице — еще дымящиеся окурки сигарет и полнейшая темнота, которую он не мог не заметить, подъезжая к дому со стороны фасада, — свет зажгли только сейчас. При его появлении Филипп проворно вскочил на ноги, изумленно взирая на брата. Закрыв дверь, к ним присоединилась и Джулия. Она намеренно заложила руки за спину, чтобы никто из них не заметил, как сильно они трясутся.

— Итак, чему мы обязаны честью столь знаменательного визита? — холодно и дерзко поинтересовалась она.

Однако Мануэль пропустил мимо ушей ее колкость. Немигающим, пугающим взглядом он смотрел на брата.

— Какого черта ты здесь делаешь? — свирепо проскрежетал он. — Насколько мне известно, дела не обсуждаются в кромешной темноте, или я отстал от жизни?

Ни капли не сердясь, Филипп весело улыбался, а вот Джулия словно с цепи сорвалась:

— Да как вы смеете допрашивать его о том, что мы здесь делаем? — бушевала она. — Филипп всегда желанный гость в этом доме, чего нельзя сказать про вас!