Эффект Лотоса - Триша Вольф Страница 36

— Тогда ладно. Можете ли вы сказать мне, вы заметили сходство между убийством Делани и нападением на вас до того, как подписались на это дело? — он тянется к папке и вытаскивает папку из манильской бумаги.

На первой странице значится: «Маркс, Синтия».

Я напрягаюсь. Меня не удивляет, что он заметил сходство. Но меня пугает, что он перешел к этому так быстро. Без всякой преамбулы.

— А вы не из тех, кто любит прелюдию, — говорю я. Я украла эту фразочку у Риса. Он использовал ее в предыдущем деле на полицейском, и тогда это сработало, так же как сейчас.

Детектив Вейл раздраженно вскидывает голову.

— Мне нравится сразу переходить к делу. Повторюсь, время имеет решающее значение, мисс Хейл. Или лучше перестанем ходить вокруг да около, и я буду называть вас мисс Маркс?

— Теперь меня зовут Хейл, детектив. И нет, — говорю я, опираясь локтями о стол. — Я не читала материалы дела.

Это правда.

Он с сомнением смотрит на меня.

— То есть вы говорите, что слепо соглашаетесь на дело, предварительно не узнав всех деталей? — Он качает головой. — Должно быть вы очень доверяете своему напарнику.

— Так и есть. А вы не доверяете своему?

Он прищуривается, а затем говорит:

— Но после вашего прибытия в Западный Мельбурн, когда вы узнали о деталях дела Делани, вы заподозрили, что агент Нолан выбрал его из-за сходства с нападением на вас?

Его вопросы будут становиться все длиннее и детальнее, пока он не получит желаемый ответ.

— Опять же, я доверяю своему напарнику. Если бы он решил сделать такую глупость, то заранее бы обсудил это со мной. Как назвали ребенка?

Это застает его врасплох.

— Что?

— Ребенок Кэмерон. Имя?

Он хмурится.

— Еще не назвали. Муж утверждает, что это она выбрала имя, и теперь он не может заставить себя его использовать.

Элтон. Ее мужа звали Элтон. Тот факт, что детектив Вейл называет его «мужем», означает, что Элтон, по меньшей мере, подозреваемый, возможно главный подозреваемый.

— Когда вы провели параллель между делами? — нападает он в ответ.

Примерно в то время, когда увидела мертвую подругу на столе для вскрытия.

— Многие случаи, когда жертве наносят ножевые ранения, кажутся похожими, — говорю я. Он вцепился в меня как собака в кость.

— А вы не находите странным или… случайным, что Кэмерон убили почти тем же способом, что и вас?

Я приподнимаю бровь.

— Почти?

Он прочищает горло.

— Восемь ножевых ранений. Патологоанатом определил, что орудие убийства должно быть такой же ширины, чтобы нанести аналогичные раны. Единственная разница в том, что живот жертвы остался неповрежденным. — Он делает паузу. — Как я подозреваю, вы уже сами это знаете, поскольку сегодня утром разговаривали с медэкспертом.

— Это вопрос, детектив?

— Что вы делали сегодня утром в офисе судебно-медицинской экспертизы, мисс Хейл?

— Агент Нолан и я приехали туда, чтобы задать несколько вопросов доктору Келлеру по делу Делани.

Взгляд его темных глаз задерживается на мне на секунду дольше необходимого, после чего он открывает мое дело.

— Вы можете назвать себя и Кэмерон Ортегу друзьями? — быстро перескакивает он на другую тему.

Я приподнимаю бровь.

— Вы имеете в виду, считала ли я нас друзьями до того, как ее убили?

— Верно.

Я откидываюсь на спинку стула. Мне не нравится, куда он ведет.

— Мы были друзьями по колледжу.

— Судя по телефонным записям, Кэмерон отправила вам текстовое сообщение со своим адресом и подтверждением, что она будет дома.

Им не потребовалось много времени, чтобы это обнаружить.

— А вчера вы были друзьями?

— Мне бы хотелось так думать. После колледжа связи с друзьями ослабевают. Они уезжают, женятся, заводят семью. — На мгновение я замолкаю, а затем продолжаю. — Друг — это тот, кто дает вам полную свободу быть собой.

— Это…? Эмерсон? Ницше?

— Моррисон. Джим [2].

Это вызывает у него улыбку.

— Зачем вы вчера навещали жертву?

Два медленных вдоха.

— Я знала, что Кэм переехала в Западный Мельбурн, и что она в положении. Мне захотелось встретиться с подругой из колледжа, раз уж оказалась. В городе.

Если они запросят для суда записи с моего телефона или компьютера, то увидят, что я искала профиль Кэм в соцсети.

Он делает пометку.

— Во сколько вы приехали в резиденцию Ортеги?

Так допрос продолжается еще несколько минут, пока он собирает факты. Он повторяет вопросы, меняя порядок и формулировку. Умышленная тактика, чтобы заставить меня проколоться.

Но мне нечего скрывать, и я отвечаю честно. Пока он не задает мне единственный вопрос, который заставляет меня колебаться.

— Мисс Хейл? — Окликает он и повторяет вопрос. — Вы вчера заметили кого-нибудь возле резиденции?

Дверь подсобки открывается, и входит Рис в сопровождении офицера.

Детектив Вейл встает.

— Почему он здесь? — спрашивает он полицейского в синей форме.

— Я представляю мисс Хейл, — говорит Рис, вставая рядом со мной.

— Вы знаете, что не можете представлять ее интересы, — говорит детектив Вейл.

Впервые мы с детективом в чем-то согласны.

Я вопросительно смотрю на Риса, безмолвно требуя объяснений.

— Официально я никогда не практиковал, — говорит Рис, опираясь на стол. — Но у меня есть степень по юриспруденции. С этого момента я буду представлять мисс Хейл и присутствовать на всех допросах.

Детектив Вейл выглядит удрученным таким развитием событий, но садится на место и возобновляет допрос.

— Я сделаю пару звонков, чтобы все проверить.

— Конечно, — соглашается Рис.

Я сижу в ошеломленном молчании. Почему он мне не сказал?

Моя первая реакция — гнев. Я чувствую себя преданной. Рис всегда выступал за то, чтобы быть предельно откровенными… но, оглядываясь назад, я понимаю, что это правило всегда было направлено на меня, чтобы побудить меня рассказать больше о своем прошлом.

Гнев — это защитная реакция на другую эмоцию. По правде говоря, мне больно.