Ничего кроме любви - Марша Ловелл Страница 36

– Верно.

– Твои родители все еще живут там?

– Нет. Они умерли.

– Извини. – В ее голосе звучало сочувствие.

– Это было давно.

– Расскажи мне про твое ранчо.

– Когда-нибудь, может, и расскажу.

Они ехали еще час, почти не разговаривая, лишь раз остановились, чтобы понаблюдать за стадом белохвостых оленей, которые пришли к ручью на водопой. Их коричневые спинки золотом отливали на солнце. Жеребец громко фыркнул, и олени в панике исчезли среди деревьев. Анна рассмеялась и повернула к Саймону сияющее лицо. Он впервые за всю дорогу широко улыбнулся, но потом посерьезнел, будто сожалея о минутной слабости.

Подступила усталость, мышцы, непривычные к долгой езде в седле, разболелись. Но вскоре путешественники обогнули гору, и взору Анны предстал бревенчатый дом, построенный на ровной площадке, надежно закрытой от ветра окружающими холмами. Они остановились у входа. Анна соскользнула на землю, разминая затекшие ноги.

В домике была всего одна комната. В ней – печка, стол, стулья и кровать, не очень широкая, застеленная лоскутным одеялом. Интригующая обстановка, ничего не скажешь.

Саймон не стал растапливать печку. Вместо этого он развел перед домом костер, подвесил над ним чайник и быстро разогрел в котелке мясо и бобы.

После трапезы он начал рассказывать о своих родных краях, о суровых зимах и морозах, о снегопадах и метелях, которые могли налететь в любое время с ноября по июнь. Рассказал о жестоких ветрах в долинах – шестьдесят миль в час и даже больше, о летних грозах, которые были обычным делом в этих краях.

– Здесь сплошные крайности, – заметил он. – Дикая жара, лютые морозы, наводнения, сильные бури, лесные пожары. Все эти страсти для нас привычны.

Анна поняла, что Саймон нарочно пугает ее, испытывая на прочность.

– Почему же ты живешь здесь? – спросила она как бы между прочим.

– Это мой дом.

– Может быть, потому, что горы в этих местах высокие, воздух чистый и пьянящий, а людей совсем мало?

Саймон усмехнулся.

– И поэтому тоже. – Он пошел проверить лошадей и вернулся со спальным мешком. – Я буду спать здесь, а ты в доме.

– Ты хочешь наказать меня, да?

В ответ – молчание.

– Наверное, я заслужила такое отношение к себе. Ты не спросил, почему я приехала, почему искала с тобой встречи…

Саймон пристально посмотрел на Анну.

– Почему? – поинтересовался он наконец.

– Долгая история и не очень красивая. Хочешь послушать?

Он сел поближе к Анне.

– Послушаю, конечно. – Но в голосе его не было особого энтузиазма.

Последовало невеселое повествование о Фрэнке Шепарде, о его предательстве и о том, как это повлияло на всю ее последующую жизнь. Темнота скрывала лицо Анны, когда она рассказывала о Максе. Саймон не мог толком видеть лица говорящей, а та была этому только рада. Не стоило, наверное, откровенничать. Некоторые вещи слишком больно вспоминать, но тем не менее Саймон Кливленд узнал достаточно, чтобы понять, через какие муки пришлось пройти Анне.

– Теперь ты знаешь, почему я не верила в любовь, не верила себе. Подозревала, что проблема во мне, боялась рисковать, боялась снова ошибиться. Я не вынесла бы этого еще раз.

– И что теперь?

– Теперь я знаю правду и… по-прежнему боюсь. Но я готова рискнуть.

Саймон помолчал. Когда он заговорил, голос его был глухим и мрачным.

– Трудно измениться в одночасье, Анна. Ты узнала правду о своем первом возлюбленном, натерпелась от мужа и, может быть, хочешь одним приездом сюда возместить все, что потеряла когда-то. Кто знает, может быть, через несколько недель начнешь с ума сходить от скуки. Тебе трудно будет выбираться отсюда в Европу. Все это может оказаться слишком болезненным для тебя.

– Возможно, ты прав. – Она поёжилась то ли от холода, то ли от нервного напряжения. – Не знаю. Может, нам обоим придется пойти на компромисс. – Голос Анны сорвался, но она постаралась взять себя в руки. – Одно я знаю точно: я безумно скучала по тебе, Саймон. Стоит мне подумать о тебе, и я сама не своя. Признаюсь, я старалась все забыть. Но моя жизнь пуста, если в ней нет тебя. Я думала о будущем и поняла, что оно не имеет никакого смысла без любимого человека. – Она замолчала, ожидая, что Саймон хоть что-то скажет, не дождалась и продолжила: – Ты просил меня приехать, посмотреть, чем ты тут занят. Мне совершенно безразлично, как именно ты живешь здесь, я знаю одно: мне без тебя жизни нет. – Она взглянула на него и добавила тихо: – Я люблю тебя, Саймон.

Он встал и залил тлеющие угли водой. Они яростно зашипели, выплевывая в воздух ослепительные искры.

– Иди спать, Анна, – коротко сказал он.

– Ты со мной?

– Нет.

– Почему?

– Еще не время. Ты… ты еще не все решила для себя.

– Я знаю одно: я хочу тебя.

– Это к делу не относится.

Анна встала и медленно пошла в дом. Саймон вскоре присоединился к ней – он пришел, чтобы зажечь лампу.

Анна стояла перед кроватью и рассматривала лоскутное одеяло.

– Одеяло, – приговаривала она, – лоскутное… Ну да, конечно… В таких избушках непременно должно быть бабушкино одеяло… – Она быстро повернулась к Саймону. – Поцелуй меня на ночь, милый.

В неверном свете лампы Анна увидела, как он напрягся. Саймон шагнул было к ней, заколебался и покачал головой. Понятно, ему тяжело быть рядом с ней и ощущать каждую минуту ее близость. Наверное, еще тяжелее, чем ей. Дважды отвергнутый, он позволит себе расслабиться, только безоглядно поверив в нее. Теперь Анна окончательно поняла, какой серьезный удар нанесет этому мужчине, если передумает, бросит его, если ее любви окажется недостаточно.

Но сейчас Анна была совершенно уверена в себе и изо всех сил пыталась доказать Саймону свою преданность. Может быть, когда-нибудь ей захочется вернуться на время к своей старой, привычной жизни, но покинуть его? Разлюбить? Никогда! Это наверняка будет сумасшедшая семейная жизнь, но непременно счастливая.

Глаза Анны говорили красноречивее любых слов. Саймон отвернулся, чтобы не видеть этого преданного взгляда.

– Тебе надо выспаться, – прозвучал его жесткий голос. – Спокойной ночи!

Он вышел и закрыл за собой дверь. Анна медленно разделась, тщательно расчесала волосы и умылась водой, которую приготовил для нее в кувшине Саймон. Она вытерлась грубым, хрустящим полотенцем, ни на минуту не переставая думать о мужчине, который был так близко и в то же время так далеко. Если бы не его упрямство…

До ее слуха донесся странный скребущий звук. В памяти Анны всплыли страшные рассказы о медведях гризли, которые бродят по ночам вблизи человеческого жилья. Потом она поняла, что это всего лишь ветка скребет по крыше. Звук не повторился, и Анна успокоилась было, но тут ей в голову пришла идея.