Заклятие горца - Карен Мари Монинг Страница 36

– Что ты сделал с ними? Как?

Схватив зеркало под руку, другой он взял ее за руку.

– Не сейчас, девушка. Мы должны спешить.

– «Не сейчас», – ворчала она. – Почему всякий раз, когда у меня возникают вопросы, это всегда «не сейчас»? Это «сейчас» когда-нибудь настанет?

– Разве ты не можешь ехать быстрее? – Кейон глядел на Джессику поверх зеркала, которое снова поместили между ковшеобразными сиденьями автомобиля.

Ему очень не нравилось, что он не знает, сколько у него в запасе времени. И это усиливало напряженность.

– Только если ты сможешь каким-либо образом приказать, чтобы движение в час пик в Чикаго в дождливую пятницу утром перенеслось в какое-нибудь другое место, – сказала она, грозно глядя и указывая рукой на плотную стену автомобилей, забивших улицу. Затем, нахмурившись, она посмотрела на него поверх зеркала. – Ты не можешь, так ведь?

– Нет. Девушка, ты должна ехать с максимально возможной скоростью. Постарайся любым способом избежать этого столпотворения.

Возвратившись к своим глубоким размышлениям, он отметил только ее сардоническое «Да, да, сэр».

Второе покушение произошло намного раньше, чем он ожидал. Честно сказать, он не ожидал этого вообще. По крайней мере, не сразу после того как они зарегистрировались в этой огромной «гостинице».

Это заставило его понять, что он находился в ужасно неловком положении в ее столетии, единственное, из-за чего он чувствовал неуверенность. Поскольку, хотя он и читал книги и газеты, постоянно изучая мир за окнами Луки, всегда находясь в готовности воспользоваться любой возможностью, чтобы отомстить, и хотя он знал о таких вещах как компьютеры, автомобили, самолеты и телевидение, но он также знал, сколько народа сейчас проживает в мире. И горец из девятого столетия в нем верил, что они уехали достаточно далеко от ее университета, укрывшись в сердце города таких размеров, что будет столь же сложно определить их местонахождение, как соринку в стоге сена размером с Шотландию.

Он ошибался. Смертельно ошибался.

Просто у него в голове не укладывалась общая картина ее мира. Он мог знать статистические данные, мог быть осведомленным о современных изобретениях, но он не мог понять, как это все это взаимодействовало. Все книги в мире не подготовят мужчину к сражению. Воин должен знать местность и уметь ориентироваться на ней.

А он не ориентировался.

И он должен при первой же возможности разобраться в этом. Женщина не должна достаться Луке. Он не позволит причинить вред ни единому волоску на ее прекрасной голове.

– Я не понимаю, как он нашел нас, – бормотал он мрачно.

Около него раздался резкий вздох..

– Это я виновата. Я – дик , – сообщила ему хмуро Джесси.

Он осмотрел ее, и его губы дернулись в улыбке. Современные идиомы путали его, но, по крайней мере, он принимал их такими, каковы они были.

– Нет, девушка, я этого не вижу. В тебе нет ничего, что напоминало бы эту часть моей анатомии, – сказал он игриво, стремясь поднять ей настроение и препятствовать воспоминаниям об ужасной сцене, которая только недавно потеряла значение для нее.

Он никогда в своей жизни так не расстраивался, как тогда, когда он, находясь в зеркальной ловушке, должен был указывать и понукать, угрожая ей тюрьмой, чтобы заставить ее прекратить кричать, когда все, что ему действительно хотелось сделать, это крепко обнять ее нежное тело руками, прижать к себе. Заглушить ее крики поцелуями, успокоить ее. Убрать проклятый труп с глаз долой.

Вместо этого он рассказывал ей истории из своего детства, пытаясь изменить направление ее мыслей и помочь скоротать время. Говоря мягким и низким голосом, он как смог расписал для нее волшебство гор. Он не поведал ей более мрачные воспоминания, как парень десяти лет уже в столь нежном возрасте нес огромную ответственность. Он решал, в каких сражениях будут участвовать и чью сторону примут мужчины, которых он посылал на смерть. Мужчины, которые были самыми близкими помощниками его отца, мужчины, которые были как отцы ему.

Став лэрдом Северного нагорья при рождении, ему пришлось быстро повзрослеть. Или потерять свой клан. Или умереть. Он не смирился бы ни с потерей, ни со смертью.

Вместо этого он рассказал ей о солнечных летних днях и вереске, об удовольствии от леденящей прохлады озера в жаркий день, о его семи красивых сестрах и их бесконечных поисках мужей, которых бы он мог одобрить.

Наконец, паническое выражение ушло из ее глаз. Волей-неволей стойкость возвращалась к ней. Фактически, с каждым пройденным часом, ее оценка повышалась.

Она была очаровательной женщиной.

И явно не для тебя, предупреждали остатки его человечности.

Нет, для него, не согласился он с теми клочками, довольный тем, что эти остатки были неспособны предъявить неоспоримый аргумент.

Поскольку она будет его. Несмотря на слабые протесты его чести, он собирался совратить ее в тоже момент, как только они окажутся в безопасном месте. Он знал, что сделает ее своей женщиной с той ночи, когда она облизала его. И если в итоге его проклянут.

Почему нет? Он уже был проклят.

Перед тем как избавиться от тела убийцы, он обыскал полностью мертвую женщину. На ней было много оружия. Он избавил ее от ножа и двух пистолетов, которые теперь были спрятаны в его ботинках.

Женщина не хотела убивать его Джессику.

Если бы это было не так, она бы использовала что-нибудь из оружия. Он много знал о современном оружии; оно очаровывало его. Он испытывал непреодолимый зуд достать и проверить его возможности. Воин девятого столетия в нем никогда не потеряет любовь к хорошему сражению и прекрасному вооружению.

Нет, в намерение убийцы входило подчинить его женщину, а не убить ее. Вот почему шприц, а не лезвие или пуля.

Понимание этого породило новую причину для ненависти его давнего тюремщика. Каким-то образом Лука узнал о Джессике С. Джеймс и потребовал доставить ее живой. Время от времени Лука развлекался с женщинами перед Темным Зеркалом, не заботясь о том, что они могут увидеть или услышать Кейона, потому что никто из них не выживал, чтобы рассказать об этом кому-либо. Лука любил ломать людей. Так было всегда. И чем тяжелее они ломались, тем больше он наслаждался процессом.

Это были ужасные воспоминания. Воспоминания, которые даже со временем не поблекнут, он никогда не будет наблюдать это снова, так как он никогда не будет снова принадлежать Луке Тревейну. Никогда снова он не будет висеть на стене этого ублюдка, вынужденный наблюдать, как насилуют и убивают невинную женщину.

Независимо от того, какова будет цена за осуществление мести. Это его право.