У вас семь новых сообщений - Стюарт Льюис Страница 36

Красная дорожка, впрочем, больше напоминает красный коврик под дверью. Но перед входом лента, у которой толпится около десятка фоторепортеров. Стоило только просочиться информации о том, что я дочь Жюля Кловера, как СМИ подняли шумиху. Я достаточно здраво мыслю, чтобы понимать: всего этого не было бы, не будь я дочерью своих родителей, но как прикажете мне поступить? Отказаться от возможности, которая предоставляется раз в жизни? Не думаю. Сейчас главное доказать, что я тут не только благодаря связям. Прежде чем выйти из машины, Ричард сжимает мою руку и требует:

– Зубы.

Я демонстрирую их.

– Отлично. Боюсь, ты уже не моя большая девочка. Ты женщина. Взрослая хищница.

Я выхожу из машины, и тут же начинают сверкать вспышки. Я оборачиваюсь и смотрю в камеры, как на моем месте поступила бы Кейт Уинслет. Повсюду сверкают вспышки. Я чувствую себя на седьмом небе, но это мелочи по сравнению с увиденным в зале: Тайл в смокинге. У меня нет слов.

– Кажется, твое платье привлекло внимание, – говорит он.

– А что насчет фотографий?

– Единственные в своем роде.

Я улыбаюсь и говорю, что он великолепно выглядит. Он слегка кланяется в ответ.

Я хожу по залу как посетитель, но у меня есть свой секрет. В углу я вижу лестницу, которая упирается в кирпичную стену, как мечта, которой не дали сбыться, и не могу не думать о матери. Она гордилась бы мной, я знаю.

Я поднимаюсь на четвертую ступеньку и осматриваюсь.

Мисс Грей восхищенно вздыхает перед каждым снимком. Я ее до смерти люблю, но ей бы не помешало иногда покупать одежду этого века. Ее толстому, лысеющему кавалеру, кажется, скучно.

Жанин пришла с мамой, и та уже выглядит слегка нетрезвой.

Ричард разрешает Тайлу сделать глоток из своего стакана с пуншем. Я тайком наблюдаю за тем, как они обсуждают мои фотографии, делая вид, что они знатоки искусства. Так мило.

Жанин оставляет маму и поднимается ко мне. Она показывает на стену и говорит:

– Вот тебе и лестница в небо.

– Мне нужна лестница хоть куда-то. Мне надо уехать. Например, в Италию, и там постараться выбросить все это из головы. Я еще ни с кем не говорила. Я так нервничаю из-за этой выставки, она открылась в такое сложное время, понимаешь.

– Да ладно. Я думаю, ты неплохо устроилась. Ты так легко со всем справляешься.

– Стараюсь.

– Ой, глянь! Вкусняшки!

Еда выглядит действительно вкусной: маленькие канапе, грибы, фаршированные сыром с голубой плесенью, шашлычки из баранины. Но я не в состоянии есть. Отовсюду слышатся поздравления, такое чувство, что это моя свадьба или что-то в этом роде. Я улыбаюсь, пока у меня не сводит скулы. Через какое-то время я выхожу на улицу и иду к дальнему концу квартала, чтобы меня никто не видел.

Я смотрю на струйку пара, выходящую из решетки в асфальте, и вдруг слышу знакомый голос:

– Эй, девушка, не вы потеряли?

Это Леви, на его ладони мамин телефон. Такое чувство, что у меня останавливается сердце. Я пытаюсь сказать: «О Господи!», но не могу издать ни звука.

– Этот диван у нас в приемной ест все, что на него кладут. Я понял, что это твой, потому что просмотрел фотографии.

– Ох, спасибо тебе. – А мне даже в голову не пришло посмотреть что там за фотографии.

– Как выставка?

– Чересчур для меня, но я твой должник. Без тебя бы ничего не было.

Он машет рукой, будто это ничего не стоит.

– Можешь посылать мне чеки, когда разбогатеешь.

Я смотрю на телефон так, словно он свалился с дерева. Леви понимает, что мне надо побыть одной, и уходит со словами:

– Увидимся внутри.

Пройдя несколько шагов, он оборачивается и замечает:

– Симпатичное платье.

Я лихорадочно набираю номер голосовой почты, и такой знакомый механический голос произносит:

Чтобы прослушать свое сообщение, нажмите «один».

Это мой отец, и он нетвердо произносит:

Я вижу тебя, почему ты продолжаешь мне лгать? Я прямо тут…

На заднем плане слышен шум машин и звук, похожий на визг тормозов. Он вешает трубку. Я вздрагиваю и иду дальше по переулку. Кажется, я только что слышала, как умерла моя мать.

Сообщение раз за разом повторяется у меня в голове. Он говорил так… я не помню, чтобы мой отец был… в таком отчаянии. Ну что ж, по крайней мере теперь я точно знаю. Он был там. Он видел, как она умерла. Мне хочется его убить, но я не могу не сочувствовать ему. Он любил ее, он был вынужден добиваться ее, а она его предала. Больше того, он вынужден был оказаться свидетелем ее смерти.

Я подбираю платье и разворачиваюсь, ускоряя шаг. Мне надо поговорить с отцом и добраться до сути. Беда только в том, что отца сейчас здесь нет. Я на секунду останавливаюсь под тусклым фонарем. Почему же отец, раз он там был и все видел, не сказал мне об этом.

Наверное, я выгляжу странно – девушка в вечернем платье, в одиночестве стоящая на Бедфорд. Я вижу на другой стороне улицы мужчину, который разглядывает номера домов, по всей видимости, не зная, куда идти. Я не сразу понимаю, что это мой отец. Его присутствие заставляет мое сердце замереть. После последнего разговора я поняла, что он застрял в Лос-Анджелесе и не может приехать.

– Папа! Я думала, ты…

Он оборачивается, и при виде платья его лицо искажается.

– Шутишь? Мне пришлось взять самолет студии, но я все-таки здесь. Только один вопрос: где эта чертова галерея?

Я показываю ему:

– Вон же красный коврик.

Он улыбается и притягивает меня к себе. Когда он меня отпускает, я говорю:

– Папа, я все знаю. Я знаю, как умерла мама. Я знаю, что ты там был. Почему ты не сказал?

Он поправляет галстук и вздыхает.

– Ты действительно хочешь поговорить об этом именно сейчас?

– Да.

Он ставит сумку на землю и принимается ходить кругами.

– Я не хотел взваливать на тебя еще и это.

Его глаза блестят от слез.

– Луна, ты знаешь, как я любил твою маму. Она была… всем для меня. Но я, очевидно, был для нее недостаточно хорош. Она говорила, что я слишком глубоко зарывался в свою работу и не уделял ей достаточно внимания. – Теперь он действительно плачет, и, кажется, это заразно. – Но я уделял ей внимание, Луна. И вся эта история с Коулом… Я боялся, что ты…

Я обнимаю его, заставляя замолчать.

– Просто больше не ври мне, папа. Ты все, что у меня осталось.

– Я знаю, Луна. Я больше не стану, обещаю. Ты знаешь, весь прошлый год я винил себя. Но, что более важно, я простил ее. Но не смогу ей об этом сказать. А с Элизой… не знаю, получится ли. Я чувствую себя таким виноватым, мне надо что-то с этим делать. К счастью, я смог отвлечься, работая над этим фильмом, но сейчас работа окончена.