Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова Страница 36

– Да? А где вы ее взяли?

– Нигде не брали! Она вместе с орешками продается. – Оксанка не побрезговала, залезла по локоть в мусорное ведро. – Вот, смотри! Она в таких пакетиках прилагается!

Юляшка, конечно, виду не подала. В этом она вся.

– Странные люди, – говорит, – эти иностранцы. Зачем-то пишут на пакетиках с приправой «Донг ит», что значит «Не использовать в пишу». А может, это не совсем приправа? А такой специальный состав против попадания влаги внутрь?..

Ну да, разумеется, я потом тысячу раз видела такие пакетики. В коробках из-под новой обуви, например. Или еще из-под чего-нибудь, что не имеет решительно никакого отношения к тяжести в желудке.

В общем, как ни крути, а очень может статься, что именно Юляшке мы с Дороховой обязаны тем, что до сих пор еще не склеили ласты от нехватки воды в организме.

– О! Полина, привет! – радостно воскликнул при виде меня белокурый эталон. – А мы как раз тебя вспоминали.

– Привет, Юленька! Сколько лет, сколько зим! Мы обнялись.

– Балагура! – вылетела в прихожую Оксанка. – Ты через Кемеровскую область, что ли, добиралась?

– Нет, зайчонок. Просто я, как всегда, умудрилась заблудиться.

– Ну ладно, вы тут разбирайтесь, – отступила Юляшка. – Я пошла дорезать салат.

Пока я раздевалась, Оксанка стала жаловаться:

– Блин, Олег столько еды наволок! Не знаю, кому скармливать. У нас же всего трое мужиков. Причем ЯДА наверняка питается эльфийскими хлебцами.

– Ну, сами съедим. Нас всего сколько человек?

– Да я чего-то никак не соображу, – призадумалась Оксанка. – Ну смотри. Трое мужиков и мы – пятеро. Плюс Юляшка с Алинкой – семеро. Чижиха – восемь. И еще, наверное, часам к семи подгребет Мурашова.

– О господи!

– Да-да, твоя любимица.

Тут какой-то умник, видимо, страстный поклонник Верки Сердючки, врубил музыку на полную катушку, и нам пришлось перейти на повышенные тона.

Оксанка, сложив ладони рупором, прокричала:

– Потом, поспорим, консьерж!

Какой еще консьерж? И что он должен делать потом? Петь, что ли?

– Чего?

Тогда она крикнула мне уже в самое ухо:

– Пойдем, говорю, посмотрим коттедж.

– А-а, – обрадовалась я, что никаких посторонних людей не предвидится, – идем!

– Сейчас, погоди, только почки кое-кому опущу. Оксанка ненадолго исчезла, и вскоре мощь Сердючкиного голоса заметно ослабла.

– Блин, вроде не пили еще! – вернулась именинница слегка раздосадованная.

– А кто это там шалит?

– Да Гарик с Чижовой! У них уже стриптиз-шоу на повестке дня.

– Слушай, а ты не ревнуешь? – поднимаясь вслед за Оксанкой на второй этаж, спросила я.

– Кого, Гарика? – как будто даже удивилась она. – Его невозможно ревновать. Он слишком любит покрасоваться на публике, для того чтобы вести себя как-то иначе… Ну вот, смотри, это общий зал. Он же, по совместительству, бильярдная комната. Вот там и вот там – две спальни. Но они, к сожалению, уже заняты…

Покончив с осмотром коттеджа, я пришла к убеждению, что мне здесь определенно нравится. Во всяком случае, от такой мебели да и некоторых дизайнерских решений я бы и у себя дома не отказалась.

Поселилась я в одной из трех спален на первом этаже. Она была единственной, которая до сих пор еще пустовала. Комнату слева занимали ДДА и Олежка. А в расположенной в противоположном крыле, по соседству с кухней, я обнаружила вещички Чижовой. Но к ней я подселяться категорически не хотела. Вдруг она и здесь умудрится обзавестись, как она их называет, респектабельным дядечкой.

Пока что наш коллектив делился на две группировки: работающих и отдыхающих. Первые гомонили на кухне. Вторые – в гостиной. Подумав, я примкнула к команде трудящихся.

Здесь всем заправлял Олег. Он сам разделывал мясо. Сам готовил для него какой-то сложный соус. Раскладывал ингредиенты для каждого отдельного блюда, чтобы нам оставалось их только помыть, почистить, порезать и уложить на тарелку. Ну и, разумеется, мы были на подхвате у нашего штурмана по первому зову.

– Поля! Передай мне масло, пожалуйста! Не это, оливковое!..

– Оксана! Нож! Самый острый, какой найдешь!

– Этот сгодится?

– Пойдет!

– Юля! Будьте добры мне вот эту приправу!

– Эту? А она не прилагалась к мясу?

Только Алина – сама себе голова. Знай строгала не выходящий из моды «оливье».

С этой Оксанкиной родственницей, второй по счету кузиной, я познакомилась не так уж давно. Всего пару лет. Но она сразу внушила мне искреннюю симпатию. Своим жизнелюбием, заразительным смехом. А главное, своей прямотой. Алина была из той породы людей, которые не терпят полутонов. Черное, значит, черное. Белое, значит, белое. И в ситуации, когда можно было бы обойтись прозрачным намеком, она скажет прямо: «Вы знаете, а у вас на шубе сопля!»

В отличие от двух своих сестер Алина была дамой замужней, хотя на целый год моложе обеих. И у нее имелся десятилетний сын. Вот с кем я мечтала отвести душу. Порасспросить, что там у них и как чем они увлекаются, чем живут и чем дышат. Ведь теперь у меня тоже есть сын! Ах, как это гордо звучит! До сих пор не привыкну. Теперь я найду общий язык со всеми мамашами мира!..

Но только не теперь. Теперь настало время всем садиться за стол.

Разумеется, каждая из прелестниц входила в гостиную, выглядя уже совершенно по-новому.

Я, например, распустила волосы и переоделась в джинсовый сарафан с укороченной юбкой. Ирка влетела вся в белоснежно-летящем и сразу стала наваливать себе «оливье». Юляшка с Алиной появились в дверях, степенно беседуя. Им, кажется, было наплевать на вконец оголодавших мужчин. Обе выглядели ультрамегасовременно. Юляшка – в каких-то коротких подштанниках, со сборками по бокам. Алина – в светло-сером приталенном пиджаке, застегнутом всего на одну большущую пуговицу. Последней в комнату вошла именинница. На ней было лиловое платье, открывшее разом и спину, и всю левую сторону от бедра. Своим появлением она вызвала шок ДДА и недосказанное «Ну, Пампушка…» у Гарика.

Впрочем, и тот и другой очень скоро приобщились к поеданию разносолов, которыми благодаря Олежке изобиловал праздничный стол.

Оксанка и Гарик сидели с торца, как жених и невеста. Он то и дело произносил слова в ее честь. Например:

– Я безумно счастлив, что судьба свела меня с этой умной, красивой, обворожительной женщиной! И я хотел бы, чтобы и она была счастлива рядом со мной. Чтобы она была просто счастлива. Любима всеми нами и всеми ими. Теми, кем она еще хотела бы быть любима. Словом… за тебя, Пампушка!

Все выпивали и наполняли по новой. Только ЯДА после каждого выступления Гарика демонстративно отставлял рюмку и уходил курить. Тостов было сказано столько, что у Оксанки уже должны бы были вырасти крылья и нимб над головой. Мне лично очень понравились слова Юляшки, которая пожелала сестре найти себя в этой жизни. И карабкаться! Карабкаться вверх! К самой заветной своей мечте…